Убийство в соль минор - Анна Данилова

— Вы очень вовремя, сейчас будем обедать. — Я почувствовала, что мои губы никак не хотят складываться в улыбку. — Сережа… Он сейчас занимается, но я его позову.

— О, нет-нет! — Ирина Вайс выставила вперед руку, и воздух буквально разрезал блеск драгоценных камней, украшавших ее перстни. — Пусть занимается, не будем ему мешать. К тому же мы приехали по вашу душу, Валечка. Ведь вас зовут Валентина?

Я кивнула.

— Вы, наверное, думаете, что я пришла к вам со злым умыслом, да? — Голос Вайс дрогнул. Она легко, грациозно поднялась, сделала несколько шагов по направлению к окну. Я давно заметила, что люди, оказавшись в трудной ситуации или во время тяжелого разговора, всегда подходят к окну, словно там надеются почерпнуть силы, от простора ли за стеклом, от свежего ли воздуха.

— Да нет, почему…

— Валя, веришь, я ничего не знала, честно! — вдруг воскликнула Лариса Альбертовна, сцепив намертво пальцы.

— Я, честно говоря, вообще не понимаю, что происходит, — тихо сказала я. — В чем дело-то?

— Да в том, моя девочка, что о романе моего мужа и твоей бабки я знаю всю жизнь! Да-да, не удивляйся! Я все и про нее знаю, и про Риту, дочку ее непутевую, что она сбежала… Вот только о том, что ты, ее внучка, жива, не знала, ей-богу! Да эта история и не всплыла бы никогда, если бы не ты, не факт того, что ты существуешь! Ты — внучка моего мужа! Потрясающе! Ты только не подумай, я не скандалить пришла, вовсе нет! Я просто в шоке от своего мужа, наивного теленка, который полагал, что я все эти годы жила рядом с ним слепая и глухая, ничего не видела и не слышала! Я больше скажу — мне Елена Николаевна очень даже импонировала! Конечно, тяжело было осознавать, что твой муж тебе изменяет, но все мужчины такие. У Вайса случались время от времени романы, но чтобы вот так, чтобы роман длился долгие годы… Меня утешало одно — они почти не видятся. Так, изредка перезваниваются, знаю, что Вайс отправлял дочери деньги, посылки.

— Он придет? — спросила я, напрягаясь и не зная, чего ждать от этого визита.

— Да, безусловно, он просто поехал за цветами. А я, в свою очередь, хочу тебе сказать, что горжусь тобой. Да-да, я, чужая тебе тетка, однако являющаяся женой твоего родного деда, горжусь тем, что ты вот такая, потрясающая! Ведь это ты вытащила Смирнова из ямы, в которую он упал. Ты спасла его! Ты — удивительная девушка! И мне бесконечно жаль, что мы почти четверть века ничего не знали о твоем существовании, а ты, ты, сирота, причем при родном отце, скиталась где-то там, бедствовала. Да мы все виноваты перед тобой! Вот сестра моя, Ларка, виновата в том, что не разглядела блеска в глазах Миши, когда тот бывал в Пристанном. Я — что не пыталась выяснить, как сложилась судьба Маргариты, хотя могла бы через знакомых выяснить, что с ней и как. Это я совсем недавно узнала, что она благополучна, что живет во Франции, с мужем. Но про ребенка я ничего не знала. Совсем. Я, собственно говоря, чего прискакала-то пораньше, и без Миши. Хочу сказать тебе, что теперь у тебя есть семья, поняла? Что двери нашего дома, наших всех домов, и в Германии тоже, распахнуты для тебя, поняла? Что ты можешь жить вместе с нами и сколько тебе будет угодно. Я познакомлю тебя со своими детьми, и вы подружитесь, они хорошие ребята. Господи, это какой-то кошмар… ребенок один скитался…

Она вдруг остановилась и принялась стаскивать с пальца большой перстень.

— Вот, — она протянула его мне, — это мой перстень, это тебе, от нас. Просто подарок. А еще… я буду рада…

И тут ее голос дрогнул, она бросилась ко мне и обняла меня, я чуть не задохнулась в теплом аромате ее изысканных духов.

— Может, у нас с тобой и разная кровь, но я буду рада, если хоть в чем-то заменю тебе мать… или бабку… мне все равно.

У меня голова кружилась от услышанного. В первые минуты своего пребывания здесь она походила на высокомерную, холодную даму, заявившуюся с намерением объяснить мне отсутствие каких-либо прав на Вайса. Я просто была уверена в этом.

Ее одежда, манера держаться, драгоценности, дома в Европе, богатство — все это меньше всего свидетельствовало о том, что она примет меня в свою семью. И тут вдруг такое!

— Привет! — В гостиную вошел, сияя счастливым лицом, Сережа. Он всегда был доволен и радостен после плодотворной репетиции. — Извините?

Он прищурил глаза, разглядывая Ирину.

— Вы — Ирина Вайс! Как я рад! А где Михаил Семенович?

— Сережа… Какой ты… просто красавец! А как играешь?! Я все слышала. Стравинский! Ты блестяще справился! Какой темп! Миша исполняет это медленнее.

Сережа подошел к обеим гостьям и поцеловал им руки. Лариса Альбертовна бросила на меня виноватый взгляд, словно ей было стыдно за то, что она столько лет покрывала зятя-изменника. Но вспоминая наши с ней встречи и ту ночную беседу, в ночь убийства Коблер (вот душа не позволяет мне называть ее своей матерью и даже Ритой!), когда я, оставив в ресторане Горкина (моего отца!), помчалась к ней в надежде узнать правду о своих родителях, я уверена, что она была честна со мной. Но как же чудовищно срежиссирован этот жизненный спектакль: я, оставив в ресторане своих родителей, помчалась в Пристанное, чтобы поближе подобраться к тайне своего рождения! Дьявол посетил этот ресторан, раз мой собственный отец положил на меня глаз и согласился провести со мной ночь в гостинице, да к тому же еще принял меня за мою же мать, которую пытался шантажировать! Как все это осмыслить, пережить?

Надо ли описывать мою радость, когда темная полоса моей жизни уступила место светлой, солнечной в момент появления в моем доме Ирины Вайс?! Вот уж откуда не ожидала такой душевной теплоты, такого понимания и участия! Кто бы мог подумать, что эта женщина, покой которой Михаил Вайс оберегал как мог, скрывая свои романы, распахнет мне свои, без преувеличения, родственные объятия? Даже появление самого Вайса, моего деда, не произвело на меня такого впечатления, поскольку я уже была согрета любовью этой замечательной женщины, была убаюкана ее лаской и сердечностью.

Вайс появился на пороге нашего дома с охапкой роз, обнял меня и долгое время не мог вымолвить ни слова. Мы все, в том числе и Сережа, были растроганы, счастливы!

Я поставила на стол еще три прибора и подумала тогда, что впервые вижу за своим столом людей, которых могла бы назвать своей семьей. И пусть в моих жилах течет кровь одного Вайса, я была уверена, что Ирина и Лариса Альбертовна, люди по крови мне чужие, станут мне, быть может, роднее и ближе деда. И вообще кровь — не главное. И как жаль, что понимание этого пришло ко мне с таким опозданием.

Это был один из счастливейших дней в моей жизни! Валя обрела свою семью, в моей же жизни появились Вайсы! Я знал, чувствовал, что отныне они станут частью нашей жизни и что придет день, когда Михаил Вайс сможет взять на руки своего правнука или правнучку, и это событие сблизит нас еще больше!

Обед растянулся на несколько часов. Когда Валя подала десерт, мы с Михаилом Семеновичем, оставив наших женщин, которым было о чем поговорить, отправились в кабинет — мне не терпелось показать ему свой рояль, поговорить с ним о моей новой программе, задать ему вопросы, касающиеся некоторых произведений, которые ему были наверняка знакомы.