Брестский мир. Ловушка Ленина для кайзеровской Германии - Ярослав Бутаков

Поскольку столичные настроения не позволяли провести принцип коалиции в открытую, была задумана хитроумная комбинация с видимостью «всероссийского одобрения» этому принципу. На середину сентября 1917 г. в Петрограде был назначен созыв Демократического совещания из представителей Советов, профессиональных союзов, демократически избранных органов местного самоуправления, кооперативов и армейских комитетов. Около полутора тысяч делегатов, представлявших конкретные группы населения и их жизнеспособные организации, связанные непосредственно с интересами избирателей, значительно больше соответствовали понятию органа народной воли, чем Учредительное собрание, выбиравшееся по партийным спискам.

Что помешало Керенскому со товарищи объявить это Демократическое совещание столь долгожданным Учредительным собранием и тем самым окончательно легитимировать новый либерально-демократический порядок? Помешало, кроме слепой преданности принципу «всеобщего, прямого, равного избирательного права при тайном голосовании», конечно же, то обстоятельство, что на Демократическом совещании не были представлены «цензовые элементы».

Демократическое совещание не смогло решить вопрос о правительственной власти, позволив загнать себя в тупик юридическим крючкотворством. Сначала оно незначительным большинством голосов одобрило принцип коалиции с буржуазией. Затем были поставлены на голосование две поправки. Первая запрещала вхождение в правительственную коалицию тем элементам, которые подозревались в подготовке и поддержке корниловского мятежа. Вторая предусматривала отказ от коалиции с кадетской партией как таковой. Обе поправки прошли. Но когда та же резолюция о коалиции была поставлена на голосование с этими двумя принятыми поправками, большинство делегатов высказалось против! Демократическое совещание оказалось в процедурном тупике.

Выход из тупика был найден тут же. Совещанию предложили вотировать образование Совета Российской Республики (который чаще называли Предпарламентом) и передать ему вопрос об образовании нового правительства. Совещание приняло это решение, одобрив заодно и то, что, помимо 367 членов, избранных Совещанием, состав Предпарламента пополнится ещё 150 представителями элиты, избранными от торгово-промышленного союза, университетов и союзов интеллигентных профессий. Созданный на таких основах Совет Республики быстро одобрил идею коалиции без всяких оговорок.

26 сентября был обнародован четвёртый состав Временного правительства. Среди семнадцати членов последнего кабинета было по трое эсеров (считая Керенского), меньшевиков и кадетов, двое прогрессистов, один «радикальный демократ», пятеро беспартийных либералов. Таким образом, «умеренные» социалисты в правительстве были теперь, в отличие от периода июля — августа, в меньшинстве.

Керенский сумел отстоять от своих партийных коллег принцип ответственности правительства только перед Учредительным собранием. Предпарламент становился лишь законосовещательным органом при Временном правительстве, его решения не были обязательными для кабинета. Впрочем, пополненный представителями элитных слоёв в такой пропорции, которая никак не соответствовала их истинному весу в населении страны, Совет Российской Республики ещё меньше, чем Демократическое совещание, мог претендовать на право считаться органом народной воли.

Создание очередного правительства леволибераьной коалиции выглядело, несомненно, ещё одной победой Керенского и политического центризма. Но это была пиррова победа. Большевики ушли из Предпарламента. Оставшиеся в нём левые группы эсеров и меньшевиков с каждым днём всё резче и по сути с большевистских позиций нападали на Временное правительство, которое всё больше утрачивало возможности влиять на ситуацию в стране.

Пока происходили все эти события внутриполитической жизни, Россия пережила очередную крупную военную неудачу. При этом необходимо заметить, что в августе 1917 г. силы Центральных держав на Восточном фронте достигли своего абсолютного максимума за всё время войны: 124 дивизии (на Западном фронте в это время — 142), в том числе 84 германские. Таким образом, даже разъедаемая революцией Россия продолжала рассматриваться в Берлине и Вене как очень опасный противник! 29 сентября немцы высадили десант на острове Эзель (совр. Сааремаа) в Моонзундском архипелаге у западных берегов Эстонии и к 2 октября полностью овладели им. А 5 октября немцы осуществили захват острова Моон (Муху), а к исходу 8 октября установили контроль над островом Даго (Хийумаа). Германский флот стал полным хозяином Рижского залива.

Не лучше в это время обстояли дела и у союзников России. Крупные американские формирования должны были начать прибывать на театры войны только летом 1918 г. До той поры европейские страны Антанты должны были рассчитывать лишь на собственные силы. Англия была в шоке от немецкой угрозы «неограниченной подводной войны» (то, что у Германии нет сил, чтобы исполнить эту угрозу, станет ясно позднее). Французы, потерпев ряд неудач в попытках наступления, копили силы для новой, которой также предстояло закончиться ничем. 11 (24) октября австро-венгерская армия прорвала итальянский фронт у Капоретто. В следующие за этим две недели итальянская армия потерпела самое крупное поражение за всю Первую мировую войну. Италия находилась на грани капитуляции. Только спешная посылка туда 12 английских и французских дивизий удержала Италию в войне. Эта переброска, в свою очередь, уменьшила силы Антанты на главном фронте. Но у союзников, по крайней мере, не происходило такой революции, как в России.

В это самое время союзники предприняли запоздалую попытку своими силами поднять престиж Временного правительства внутри страны и тем самым удержать Россию в войне. На 28 октября (10 ноября) 1917 г. в Лондоне была назначена конференция Антанты по выработке совместных мирных предложений. Разногласия двух лагерей российских «февралистов» сказались и тут. ЦИК Советов вознамерился послать свою делегацию во главе с меньшевиком М.И. Скобелевым на конференцию и дал ей свой наказ в духе «без аннексий и контрибуций на основе права наций на самоопределение»[146]. Правительственную точку зрения на заседании Предпарламента защищал министр иностранных дел Терещенко[147]. Он, в частности, настаивал на недопустимости территориальных уступок со стороны России, оправдываемых под предлогом «самоопределения наций»[148]. Конференция в итоге не состоялась из-за падения Временного правительства.

Керенский понимал всю опасность ситуации, когда и продолжение войны, и шаги к заключению мира равным образом ставили правительство под удар с какой-нибудь стороны. В этих обстоятельствах он уже не мог скрыть своё острое недовольство политикой союзников в отношении России, что вылилось в последнем интервью Керенского на посту премьер-министра зарубежной прессе 17 октября 1917 г. Корреспонденту Associated Press, спросившему «Чем вы объясняете то, что русские перестали сражаться?», Керенский раздражённо ответил: «Глупый вопрос! Россия вступила в войну прежде всех прочих союзников и долгое время несла на себе всю её тяжесть. Её потери гораздо больше, чем потери всех прочих народов вместе. Теперь Россия имеет право требовать от союзников, чтобы они пустили в дело все свои силы… Вы спрашиваете, почему русские перестали сражаться, а русские спрашивают, где находится британский флот, когда по Рижскому заливу ходят германские броненосцы?.. Почему русские перестали сражаться? Я вам скажу почему. Потому, что народ разорён экономически и изверился в союзниках». Характерно, что этот ответ так и не был опубликован в тогдашней печати целиком[149].