Тайны народа - Эжен Сю

Отец сказал матери:

— Маргарид, если судьба будет против нас и римляне нападут на колесницу, то спусти догов только в момент атаки. Этих храбрых собак долгое ожидание делает еще более свирепыми, и, кроме того, тогда они не отбегут далеко.

Затем отец сказал, обращаясь ко мне и к Микаэлю:

— Дети, я слышу кимвалы бардов… Сомкнем свои ряды. Мы идем, Маргарид, мы идем, мои дочери, до свидания здесь, на земле… или в другом мире. А ты, старый пожиратель людей, старый Дебер-Труд, ты тоже должен исполнить свою обязанность! — добавил отец, лаская огромную голову военного дога, который, невзирая на цепь, встал на задние лапы и оперся передними на плечо лошади. — Скоро настанет час, когда ты полакомишься дичью, хорошей и кровавой дичью, Дебер-Труд! Гей-гей, на римлян!

Пока дог и свора гончих, обученных для сражения, казалось, отвечали на эти слова свирепым лаем, отец, брат и я в последний раз взглянули на свое семейство. Потом отец повернул своего гордого жеребца Том-Браза к войску и быстро примкнул к его рядам. Я последовал за отцом, между тем как Микаэль, ловкий и сильный, крепко сжав в руке пучок длинных волос из гривы моей лошади, пущенной в галоп, бежал со мной рядом. Иногда, отдавшись бегу моей лошади, он прыгал вместе с ней и в течение нескольких мгновений не касался земли.

Таким образом мы втроем присоединились к своему племени и достигли своего пункта.

Галльская армия занимала вершину холма на расстоянии одного лье от Ванна. На востоке наши ряды упирались в Мерекский лес, занятый нашими лучшими стрелками, на западе нас защищали утесистые возвышенности берега, омываемого водами бухты Морбигана. В глубине этой бухты стоял на якоре наш флот, где находился мой брат Альбиник со своей женой Мерое. Наши корабли начали уже сниматься с якоря, чтобы сразиться с римскими галерами, расположенными полукругом и неподвижными, точно стая диких лебедей, отдыхающая на волнах. Так как Альбиник покинул его, флот Цезаря, поднятый высоким морским приливом, остался стоять на том же месте, где стоял накануне, из боязни попасть на подводные камни, местонахождение которых не знал.

У наших ног протекала река Розваллан. Римлянам, чтобы прийти к нам, надо было перейти ее вброд. Вождь ста долин удачно выбрал позицию: перед нами была река, позади — город Ванн, на западе — море, а на востоке — Мерекский лес. Его опушка представляла непреодолимое препятствие для неприятельской конницы и много опасностей для пехоты, ибо среди больших поваленных деревьев были спрятаны наши лучшие стрелки.

Местность, лежавшая напротив нас, на другом берегу реки, слегка поднималась над рекой, закрывая дорогу, по которой должна была подойти римская армия. Внезапно на вершине этого холма показались мчавшиеся во весь опор по направлению к нам аресские горцы, посланные на разведку, чтобы известить нас о приближении неприятеля. Они переправились вброд через реку и примкнули к нам, сообщив, что уже близко передовые отряды римской армии.

— Друзья, — говорил вождь ста долин каждому племени, проезжая на лошади перед фронтом армии, — оставайтесь на месте до тех пор, пока римляне, собравшись на другом берегу реки, не начнут переходить ее. В этот момент пращники и стрелки пусть осыплют неприятеля камнями и стрелами. Потом, когда римляне после перехода через реку построят свои когорты, двинется вся наша линия, оставив резерв возле военных колесниц. Тогда, имея пеших воинов в центре, а конных на правом и левом флангах, мы устремимся на неприятеля, подобно потоку, по крутому склону. Неприятель, припертый к реке, не устоит перед стремительностью нашего первого натиска!

Вскоре холм, расположенный напротив нашего, покрылся многочисленными отрядами Цезаря. Впереди шли «знаменосцы», которых можно узнать по львиным шкурам, покрывавшим их головы и плечи. Резерв составляли старые, известные своей опытностью и неустрашимостью когорты, а именно: Поражающая громом, Железный легион и многие другие, которые называл нам вождь ста долин, уже прежде участвовавший в сражениях против римлян. Мы видели, как блестели на солнце их доспехи и отличительные значки легионов: орел, волк, дракон, минотавр и другие бронзовые позолоченные изображения, украшенные листьями. Ветер доносил к нам пронзительные звуки их рожков. Наши сердца забились сильнее от этой воинственной музыки. Армии предшествовала туча нумидийских всадников, завернувшихся в свои длинные белые плащи. Большое число этих нумидийцев во весь опор пустились к берегу реки, вошли в нее на лошадях, чтобы убедиться, что ее можно перейти вброд, и начали переправляться, несмотря на множество камней и стрел, пущенных в них нашими пращниками и стрелками. Вскоре немало белых плащей было увлечено течением реки, а лошади, оставшись без всадников, взбирались на крутой берег и возвращались к римлянам. Тем не менее многие из нумидийцев, несмотря на пускаемые в них камни и дротики, по нескольку раз переправлялись через реку во всю ее ширину, выказав при этом столько храбрости, что наши, стрелки и пращники по общему согласию прекратили метание, чтобы почтить такую необыкновенную доблесть. Мужество нравится нам в нашем враге, ибо с таким врагом почетнее сразиться!

Нумидийцы, убедившись, что можно переправиться вброд, помчались с этим известием к римской армии. Тогда легионы, двинувшись вперед, построились в несколько глубоких колонн, и началась переправа через реку. Согласно приказаниям вождя ста долин, наши стрелки и пращники начали свое метание, между тем как со стороны римлян им отвечали расположившиеся на противоположном берегу критские стрелки и пращники с Балеарских островов.

— Мои сыновья, — сказал мой отец, глядя в сторону бухты Морбигана, — ваш брат Альбиник будет сражаться на море в то же время, когда мы будем сражаться на суше. Видите — наш флот сошелся с римскими галерами.

Микаэль и я, взглянув в сторону, указанную отцом, увидели вдали наши суда с тяжелыми парусами из дубленых кож, натянутых железными цепями, сцепившимися с римскими галерами.

Мой отец сказал правду — сражение начиналось одновременно на суше и на море. От этого двойного сражения зависела свобода или порабощение Галлии. Я заметил перед сражением зловещее предзнаменование: все мы, обыкновенно столь болтливые и веселые во время битвы, что из наших рядов всегда сыпались забавные шутки над неприятелем или остроумные шутки насчет опасности, теперь были степенны, молчаливы, но полны решимости победить или погибнуть.

Был дан сигнал к сражению, кимвалы бардов ответили римским рожкам. Вождь ста долин, спешившись, встал в нескольких шагах впереди передовой линии. С обеих сторон подле него стояли барды и друиды. Он взмахнул мечом и бросился вперед по крутому склону холма. Друиды и барды бежали за ним, потрясая в воздухе золотыми арфами. По этому знаку вся наша армия устремилась на врага, после перехода через реку строившегося в когорты.

Всадники и пешие воины племен, соседних с карнакским, которым начальствовал мой отец, понеслись, так же как и остатки армии, на склон холма. Мой брат Микаэль, держа топор в правой руке, почти все время, пока продолжался этот стремительный спуск, висел на гриве моей лошади, ухватившись за нее левой рукой. Я увидел на низком берегу римский легион, прозванный Железным вследствие тяжелых доспехов его воинов, построенный клином. Неподвижный, точно стена из стали, усаженная копьями, он готовился встретить наш натиск остриями своих копий. Я носил, как все наши всадники, с левой стороны меч, с правой топор, а в руке тяжелую окованную железом палицу. Вместо шлемов на нас были меховые шапки, вместо лат — плащи из шкуры вепря, а ноги были обвиты кожаными перевязками. Микаэль был вооружен окованной палицей и мечом, а в левой руке имел легкий щит.