Русский характер - Сергей Донской

– В Крыму налетаешься. Если меня и Ивана продырявят.

– Обязательно нужно испортить настроение, – буркнула Таня.

– Опасно надолго отрываться от реальности, – сказал ей Олег.

– Что ты доложишь Молотову? Охарактеризуешь меня как способную ученицу?

– Охарактеризую тебя как неудержимую хвастунью.

Они выбрались из вертолета и одновременно потянулись. Лопасти винта провернулись в последний раз и замерли. В наступившей тишине стало слышно, как сверчат кузнечики и щебечут птицы, приветствуя вернувшихся из заоблачных высот.

Силы разом кончились. Одеревеневшие ноги Тани не гнулись, каждый шаг требовал усилий, словно при передвижении на ходулях.

– Кто бы знал, как я устала, – вздохнула она, плетясь за Олегом. – Надеюсь, после ужина ты не станешь учить меня водить танк и стрелять баллистическими ракетами?

– Плохо ты обо мне думаешь, – усмехнулся обернувшийся Олег. – Думаешь, я не понимаю, что ты нуждаешься в отдыхе? Никаких танков и ракет. Разве что в зоопарк наведаемся. Устроим тебе тренировочный поединок с самцом гориллы.

Конечно же, это была шутка, но Таню она не развеселила. Она пыталась подсчитать, сколько часов осталось до визита к Шарко. Сделать точные расчеты по запарке не удавалось, однако, как ни крути, времени оставалось мало. Слишком мало, чтобы тратить его на беззаботную болтовню.

Не успела Таня опомниться, как наступило утро. Отныне она не принадлежала себе. Под другим именем, под чужой фамилией, в обществе Олега Белана, игравшего роль ее мужа, она ехала туда, куда предписывал приказ. В голове царил полнейший сумбур, на душе скребли кошки, в придачу Таня забыла свою щетку для волос и переживала, что не успеет купить новую.

Видя ее состояние, Олег особо ее не донимал. По пути в Шереметьево молча смотрел в окно, а в аэропорту читал толстую газету. Со стороны они ничем не отличались от множества супружеских пар, летевших на юг. Не вели оживленных разговоров, редко обращали друг на друга внимание, то и дело глазели по сторонам. Но это была лишь видимость. Стоило Тане подумать о том, что ей и Олегу предстоит поселиться под одной крышей, как у нее учащался пульс и пересыхало во рту. Да и забывала ли она об этом хотя бы на миг? Судя по опустошенной бутылке минералки – нет.

После регистрации билетов пассажиров рейса Москва—Феодосия препроводили в накопитель, промариновали там минут десять и пригласили на посадку. Проникнув в салон самолета, Таня заняла место и уткнулась в окно, давая понять, что по-прежнему не расположена к общению. Из головы не выходили волосатый Шарко и его алмазы.

Пока она предавалась мрачным размышлениям, самолет успел не только взлететь, но и подняться довольно высоко, плавно разворачиваясь в южном направлении.

– Расслабься, – прозвучал искаженный реактивным гулом голос Олег. – Сядь ровно, не горбись. Твоя спина прямо-таки вопит от страха.

– Спина не может вопить, – возразила Таня, хотя ей абсолютно не хотелось спорить.

– Еще как может, – усмехнулся Олег. – А трусливые мыслишки издают мышиный писк. На нас уже пассажиры оглядываются.

– Ну и пусть.

– Нет, не пусть. – Его тон приобрел жесткость. – Мы супружеская чета, отправляющаяся на отдых. Для того чтобы в это верили окружающие, необходимо не забывать об этом самим. Собери волю в кулак. Не кисни. В моменты, когда все зависит от тебя, нельзя распускаться.

– От меня ничего не зависит, – горько произнесла Таня. – Я как бумажный кораблик в бурном потоке. Куда несет, туда и плыву.

Олег кашлянул, подыскивая контраргументы. Это была непростая задача. Как убедить Таню в том, во что не веришь сам? На земле он жил от акции до акции; здесь, в поднебесье, всецело зависел от погодных условий, технических характеристик лайнера и пилотов, управляющих полетом. В нескольких километрах от земли любая мелочь могла стать роковой для полутора сотен пассажиров, вверивших свои жизни Аэрофлоту, наземным диспетчерам, защитникам воздушных рубежей России и еще бог весть кому. Один ошибся в расчетах при конструировании, другой маялся с похмелья, когда заливал антифриз, третий, сидящий за штурвалом, подслеповат или просто не выспался ночью. Малейшая оплошность – и надежный с виду самолет рухнет вниз, разваливаясь в падении.

Судьба? Наверное. Ее не обманешь, не задобришь, с ней не договоришься. Ты зависишь от нерадивого авиамеханика в такой же степени, как от придурочного лихача на дороге, который, перепутав красный свет с зеленым, врезается прямо в лоб твоего автомобиля, когда ты спокойно возвращаешься домой с работы. Ошибаются хирурги, мухлюют фармацевты, под крышами домов зреют таящие смерть сосульки, в подвалах ждут своего часа гексогеновые заначки, бурлит отравленная водка, торчат загнанные в чьи-то стволы пули, натачиваются финки, выходят из строя тормозные колодки локомотивов…

«С этим ничего не поделаешь, – подвел черту Олег. Вся жизнь – игра, азартная игра с судьбой, у которой всегда припрятаны тузы в рукаве».

Поделившись своими соображениями с Таней, он продолжил рассуждать вслух:

– Стоит мысленно смириться с поражением, и тебе конец. Так что не падай духом, подруга. Я часто бывал на волосок от гибели и все же выскакивал. Благодаря чему?

– Ты мужчина, и ты сильный, – сказала Таня.

– Одна только сила не делает неуязвимым. Требуется везение в придачу. Вот и положись на удачу, не теряй веры в свою счастливую звезду. И помни, что на тебя рассчитывают. Ты не имеешь права обмануть ожиданий тех, кому ты дорога.

– Ты себя имеешь в виду или Ивана? – поинтересовалась Таня.

Олег насупился и сделал вид, что не расслышал вопрос.

Близких соседей у них не имелось, ни спереди, ни сзади. Салон самолета был заполнен на две трети, не больше. Это раньше отдых в Крыму приравнивался чуть ли не к путешествию в жаркие страны. Теперь же все больше россиян предпочитало проводить отпуска в Турции, Греции или в еще более экзотических краях. Крым перестал быть таким уж привлекательным местом отдыха из-за участившихся тревожных сообщений о грядущем разделе Черноморского флота, бесчинствах татарских экстремистов, учениях НАТО.

Попытавшись вспомнить, как расшифровывается эта аббревиатура, Таня задремала. Ее разбудила рука Олега, фамильярно похлопавшая ее по колену.

– Пора возвращаться к действительности, спящая красавица.

– Не хочу, – сонно пробормотала Таня. – Чересчур суровая она, действительность.

– Какая есть, – пожал плечами Олег. – Другой всевышним не предусмотрено.

– Обязательно об этом напоминать, да?

– Обязательно.

– Твоя любезность не знает границ.

Демонстративно отвернувшись к иллюминатору, Таня не удержалась от судорожного зевка. Судя по синхронно открывающимся ртам большинства пассажиров, у них тоже заложило уши. Двигатели загудели в новой тональности. Самолет медленно снижался, кренясь на левое крыло. Лица людей непроизвольно напряглись, будто пассажиры находились на борту тонущей субмарины. Облака, искаженные стеклами иллюминаторов, походили на пенистые гребни чудовищных волн, готовых поглотить серебристый «Ил-86». Провалившись сквозь них, самолет завис над неправдоподобно синим морем, окаймленным столь же неправдоподобно яркой зеленью.