Заговор королевы - Лоренцо де Медичи

Оглядевшись вокруг и не обнаружив ничего подозрительного, Франсуа наконец решился и, выскочив из своего укрытия, бросился бежать что было сил. Все его чувства обострились до предела. Чуть заслышав шаги или голоса, он тут же прятался куда попало, хотя бы в тень ближайшего дома. Понимая, сколь ненадежны подобные укрытия, он все же рассчитывал, что так ему удастся вовремя обнаружить приближающуюся опасность. И что, стреляя издалека, в него не попадут. Преодолев таким образом несколько сотен метров, он заметил впереди баррикады, преграждающие путь. Значит, по прямой добраться незамеченным не получится. Лучше попробовать дойти по набережной Сены до острова Сите. Оттуда можно вернуться к Лувру, затем свернуть направо, а уж там рукой подать до дворца герцога. Франсуа снова двинулся короткими перебежками от одного темного угла до другого, пока вдали не показалась ратуша. Неприятный сюрприз — она была плотно окружена многочисленными отрядами солдат. И даже охранялась несколькими пушками. Выходит, этим путем тоже не пройти.

Пересекая пустынные переулки, Франсуа отовсюду слышал отчаянные крики и безостановочный треск выстрелов. Издалека доносились еще более мощные звуки — вероятно, пушечные залпы. Неужели война? Покинув очередное укрытие, Франсуа добежал почти до самых стен Лувра. И тут только заметил, что вокруг дворца творится нечто невообразимое. Чем дальше, тем хуже. Франсуа не мог поверить своим глазам, это походило на кошмарный сон. Солдаты, поддерживаемые горожанами, вышибали двери домов, вваливались внутрь и убивали всех, кто попадался им на пути. Тела недобитых жертв выбрасывали из окон. Несчастные падали на камни, испуская душераздирающие вопли. Поджидающие внизу солдаты с восторженными криками набрасывались на них с мечами и копьями, калечили, а потом добивали. Франсуа даже вообразить себе не мог, что люди способны на подобные зверства. Улицы были затоплены кровью и завалены трупами. Немногие выжившие в этой бойне испускали жалобные стоны. И быстро получали удар сабли или пулю в голову. Это был настоящий ад. Леденящий кровь ужас охватил Франсуа. Ведь и он на волоске от смерти. С минуты на минуту он рискует разделить участь избиваемых. При мысли о том, что он тоже может угодить в руки этих мясников, у Франсуа подкашивались ноги. Нечеловеческим усилием воли он взял себя в руки. Отвел глаза от ужасного зрелища и на несколько мгновений зажмурился, чтобы прийти в себя. Если он останется здесь, его очень скоро обнаружат, если выйдет из укрытия — прирежут на месте немедленно. Со своего наблюдательного пункта Франсуа заметил, что все нападающие носили белые повязки на правой руке. Видимо, для того, чтобы узнавать друг друга. В нескольких шагах от него громоздилась куча мертвых тел. Между ними Франсуа углядел руку, обвязанную белой повязкой. Он подошел и с ужасом уставился в лицо обладателю повязки. Лицо юного солдата. Тело скрывалось под грудой трупов. Гугеноты, мужественно защищаясь, унесли с собой немало жизней нападавших. Франсуа наклонился над солдатом. Совсем молоденький, на вид ему не дашь и двадцати лет. Наверняка бедный неудачник, приехавший, так же как он сам, из далекой провинции в поисках удачи и в награду получивший только смерть. Франсуа опустился на колени рядом с ним. Его вдруг охватила безграничная жалость к незнакомому юноше. Он невольно поступил по привычке, привитой католическим воспитанием — единственным воспитанием, на которое могли рассчитывать бедняки вроде него. По-христиански закрыл глаза покойному. Затем, приподняв его руку, снял повязку и надел на себя. Она все еще была белоснежной, без единого пятнышка крови. Франсуа не очень-то верил, что кусок белой материи может спасти ему жизнь, но попробовать все равно стоило. Если эти повязки служат солдатам чем-то вроде охранной грамоты, почему бы ему тоже этим не воспользоваться? По крайней мере, издалека он может сойти за одного из них.

Вот теперь пора было уносить ноги. Иначе рано или поздно появится патруль и наткнется на него. Так что Франсуа решил продолжить свой путь и поскорее найти пристанище во дворце Гизов. Только там он почувствует себя в относительной безопасности.

Франсуа снова бросился бежать. Свернул в узкий темный переулочек, благоразумно держась подальше от главных улиц, где гораздо больше шансов быть схваченным. У него было странное чувство, что он спасается, сам не зная от чего. Потом его осенило, что если он наткнется на солдат, то лучше пусть они увидят перед собой спокойно идущего, а не несущегося что есть мочи человека. Он перешел на быстрый шаг. Так и думалось лучше. А поразмыслить совершенно необходимо, если он хочет дожить до рассвета. Вполне возможно, что у солдат помимо белой повязки есть еще какой-то пароль, по которому они определяют своих. И если кто-нибудь заговорит с ним, он может считать себя покойником. Франсуа отогнал от себя эту мысль и просто пошел дальше, тенью скользя вдоль стен домов. Дойдя до перекрестка, он остановился и опасливо огляделся по сторонам. Его глазам открывались все более зловещие картины. Одни люди преследовали других, размахивая мечами и непрерывно стреляя в спину убегавшим от неминуемой смерти. Франсуа никогда не видел междоусобной войны и не представлял себе, что в мире существует такая неимоверная жестокость. Пленных не было, только жертвы. Казалось, солдат обуревает неистовая, ненасытная жажда крови и мести… но за что? Почему они так бесчеловечно убивают парижан посреди ночи? Подумать как следует над этим вопросом Франсуа не успел. К нему приближалась большая группа солдат.

— Эй, ты! — закричали они ему издалека.

Франсуа ощутил, как спина у него покрывается холодным потом.

— Господи помилуй! — вырвалось у него. — Только их здесь не хватало. Что же теперь делать?

Единственное, что пришло ему в голову, — развернуться и что есть мочи припустить в противоположную сторону. Франсуа в полной мере познал незнакомое доселе чувство: страх. Он бежал куда глаза глядят, не разбирая дороги. Хотел было спрятаться в каком-нибудь доме, но тут же отбросил эту мысль.

Слишком велик риск угодить в ловушку. И он продолжал сломя голову нестись вперед. Франсуа был крепче и выносливее большинства своих преследователей. К тому же его движения не сковывала тяжелая амуниция, у него не было ни меча, ни аркебузы. Он бежал налегке, подгоняемый надеждой запутать и сбить со следа погоню. Сзади доносились яростные крики и брань. На перекрестке двух улиц ему на мгновение показалось, что он наконец оторвался от них. Но он ошибся. Солдаты не собирались упускать свою добычу, они были настроены поймать его во что бы то ни стало. Ему пришлось ускорить бег, до предела напрягая все свои силы. Франсуа понятия не имел, в какую сторону он бежит, чувство направления изменило ему окончательно. Но ему было все равно, он даже не замечал, что мчится по кругу, и стремился только увеличить расстояние, отделяющее его от убийц.

Неожиданно он вылетел на просторную площадь. Целиком поглощенный бешеной гонкой, он не узнал дворцовой площади, на которой бывал бессчетное количество раз. Гвардейцы, охранявшие парадные ворота Лувра, заметив его и услышав крики его преследователей, приняли его за убегающего от возмездия мятежника и набросились на него. Их было много, так много, что Франсуа нипочем не смог бы от них отбиться, даже если бы у него оставались на это силы. Впрочем, сосчитать их он не успел. Гвардейцы вцепились в него мертвой хваткой, так что он не мог и пальцем пошевелить.