Стремянка в небо - Татьяна Трунова

Антон Павлович его недоумение заметил, поправился:

– Не бери в голову. В последней трети своего существования цивилизация нарабатывает так называемую культурную глубину. У всех она разная и варьируется от четырех до двадцати четырех в значениях Рельхи. Э‐э… В общем, средняя температура по больнице, то бишь культурная глубина у всех цивилизаций одинакова. Отклонения ниже четырех означают ущербность цивилизации. За такими пристально следят, при первой возможности уничтожают без жалости.

– Почему?

– Неужели непонятно? – удивился Антон Павлович. – Темный сектор несет угрозу остальной жизни.

– Ага, – многозначительно кивнул парень. Слова звучали чрезвычайно загадочно. Но суть он понял. – А дарутиане какой индекс имеют?

Спросил скорее для порядка, ибо ответ знал.

– Четыре с половиной. Но мы отвлекаемся. Вне зависимости от высоты индекса Рельхи все цивилизации конечны. Они зарождаются, развиваются, потом следует расцвет, деградация и, наконец, закат. На закате, перед тем как стремительно деградировать или уничтожить себя в войне – что одно и то же, – цивилизация достигает невиданного технологического могущества. Так вот, повторюсь, анки – исключение, хотя сначала они шли по общему пути. Забавно, что на этапе расцвета их индекс Рельхи был весьма средним. Зато в технике они преуспели. Оставленное анки – я буду называть их анки, мне такое название больше импонирует – совершенство технической мысли. Большую часть оставленных технологий современные цивилизации не в состоянии даже понять. Ну все равно как если бы дикарь из сельвы Амазонки попытался понять принцип работы мобильного телефона. Аналогия ясна?

Петя кивнул.

– Дальше случилось странное, незадолго до этапа начала деградации анки начали меняться. Ходили голые, босые, предавались непонятным духовным практикам. На технику свою наплевали, но зато научились телепортироваться и разговаривать мысленно. Остановилось техническое развитие, но зато музыка, изобразительное искусство постепенно усложнялись, а потом вообще превратились в нечто совершенно сумасшедшее. Ксенобиологи всех рас, съевшие собаковидное существо на исследованиях инопланетных культур, разводили руками. Складывалось ощущение, что за эти тысячелетия анки сначала перестали быть гуманоидами, идущими по общему пути, а затем исчезли. Законсервировали планеты, на которых жили, и смотались. Их уход в научной литературе принято называть Скачком.

– Я так понимаю, наследников беспокоит, что анки вернутся и придется возвращать наследство, – съехидничай Петя. – Понятное дело! Нехилый им кусок отвалился.

– Нет, – покачал головой Антон Павлович. – Анки не вернутся. Все гораздо сложнее. Они не просто ушли, они перешли на другой этап развития цивилизации, что, насколько известно, удалось только им. Понимаешь, что это означает? Как показала практика, богато жить хорошо, но хочется бессмертия.

– Душа бессмертна.

– Материальный мир, он же юдоль скорби, имеет свои плюсы, неважно, на уровне отдельно взятого человека, народа или цивилизации. Закон истории непреложен: цивилизация рождается, расцветает, стареет и умирает. Веха фотонного двигателя была богата дальними экспедициями. Сколько развалин и артефактов нашли исследователи, ты не представляешь! К сожалению, их бывшие владельцы уже сидели на местных вариантах пальмы или давным-давно истлели в земле. Анки – исключение и доказательство того, что следующий уровень существования сообщества разумных возможен! Бессмертие цивилизации возможно! Они как-то ухитрились преодолеть биологический предел своего вида, превратившись… не знаю во что. Некоторые ученые считают, что в сгустки лучистой энергии. И здесь мы подходим к самому интересному. Рисунок ментального узора анки один в один повторяется у землян. Только у землян, остальные инопланетные расы ни в чем таком не замечены. Это означает что? Большую вероятность, что мы – истинные наследники Предтеч. И именно мы рано или поздно получим самое ценное из наследства – бессмертие. Остальным же досталась мишура, дешевые цацки. Когда-нибудь и мы тоже совершим Скачок. Самые умные из МКС это понимают, поэтому мы – заповедник. Нас не тронут, но и контактировать ни с кем не дадут, чтобы, не дай бог, не потерять тропинку к бессмертию, которую, мы, наследники, когда-нибудь, несомненно, покажем цивилизациям, идущим следом. Здесь идти напролом – только все испортить. Они будут ждать, сколько понадобится.

– Чудны дела твои, Господи, – пробормотал Петя.

Он пошевелил лопатками – спину ломило ужасно. Захотелось лечь. Парень плюнул на все условности и лег, заложив руки за голову. Сразу полегчало.

– Какое отношение имеет к бессмертию цивилизаций моя Избранность?

– Самое прямое. Избранные – это те, чьи латентные способности горят ярче, чем у обычных людей. Избранного возможно разбудить, и тогда он обретет ментальное могущество анки. Правда, проживет недолго: человеческое тело не предназначено для подобных перегрузок, а следующий уровень доступен цивилизации таких, как Избранный, но не одному индивидууму.

– Мне бы хотелось еще пожить, – заметил Петя. – Не хочу я никакого могущества.

– Вполне понятное желание, – согласился Антон Павлович. – Но у Рустема на тебя другие планы. Насколько я понимаю, он хотел тебя разбудить и забрать для изучения. Или сначала забрать, потом разбудить, в общем, по обстоятельствам. Найти Избранного – редкая удача, и он не станет от нее отказываться. Операцию они готовили не одну сотню лет. И теперь наступила завершающая ее фаза.

– Вы тоже, – утвердительно произнес Петя.

– Что?

– Вы тоже хотите забрать меня для изучения. Или сначала разбудить, а потом забрать. В общем, по обстоятельствам.

Антон Павлович приподнял брови домиком, в его глазах горел странный огонек.

– Откуда такой вывод? – поинтересовался он.

– Это ж очевидно.

Ему больше не грезился наяву свет далеких галактик. Наоборот, было скучно и… плоско, что ли. Он чувствовал себя как младшеклассник, внезапно осознавший, что игра крестики-нолики перестала быть битвой умов.

– Вы похожи на стаю ворон: налетели на лакомый кусок и дербаните, дербаните, дербаните… Я тот самый лакомый кусок, и тут уж никуда не денешься.

Антон Павлович повертел в руках фляжку, внимательно рассматривая выбитые на ее кожаном чехле узоры.

– Сейчас я тебе кое-что скажу. Мои слова ты можешь счесть словесными кружевами, но для меня они выстраданы кровью. Видишь ли, Петр, альтруистов и добрых самаритян на уровне государства не бывает. Страну, где во власти господствуют идеи взаимопомощи между братскими странами, – последние слова прозвучали у него со странной, почти брезгливой интонацией, – ничего хорошего не ждет. В лучшем случае – разброд и шатание, а в худшем – исчезновение с лица земли как государства. Причем бывшие братья охотно примутся делить пожитки усопшего. Одно время мы поверили, что окружающие хотят нам добра, результат – едва не просрали могучую державу. Вспомни: девяностые годы – жрать нечего, зарплату не платят, а по телевизору косяком идут разоблачения страшных тайн КГБ. Самую-самую страшную тайну разоблачали по сто раз на дню. Заключалась она в том, что русские – пьяные ублюдки и им случайно повезло с ресурсами, Великую Отечественную выиграла Америка, народы Союза страшно угнетались, их богатства расхищались; человека в космос запустили русские, да, тут ничего не попишешь. Но исключительно по пьяни! Остальные достижения случайны, а наша задача на ближайшие сто лет – каяться и медленно ползти на кладбище, потому что тоталитарная Россия настолько греховна, что должна самоликвидироваться, раздав все более чистым народам.