Скромный герой - Марио Варгас Льоса

Капитан Сильва ненадолго замолчал, чтобы спокойно прикурить сигарету. Не торопясь, выпустил большое облако дыма, которое наполнило гостиную запахом крепкого табака.

— Ты скажешь, Мабелита, что полиции нет дела до твоей личной жизни, и будешь права, — продолжал комиссар, стряхивая пепел на пол, принимая вид язвительного философа. — Однако нас заботит не количество твоих хахалей, будь их хоть двое, хоть десятеро. Ты имела глупость слюбиться с одним из них, чтобы шантажировать дона Фелисито Янаке, несчастного старика, который вдобавок так тебя любит. Какая черная неблагодарность, Мабелита!

— Что вы такое несете! Что несете! — Дрожа от негодования, Мабель вскочила и тоже повысила голос, но не слишком. — Я не произнесу больше ни слова, пока рядом со мной не будет адвоката. Учтите, я знаю свои права. Я…

Ну что за упрямец этот Фелисито! Мабель не могла даже предположить, что ее старичок скорее готов умереть, чем расплатиться с шантажистами. Он выглядел таким мягким, таким понимающим — и вдруг продемонстрировал всей Пьюре свою железную волю. На следующий день после освобождения у них с Фелисито состоялся долгий разговор. В какой-то момент девушка неожиданно выпалила в упор:

— Если бы похитители сказали, что убьют меня, если ты не заплатишь, ты бы допустил, чтобы меня убили?

— Ты же видишь, все вышло не так, любовь моя, — совершенно смутившись, пробормотал коммерсант.

— Скажи мне правду, Фелисито, — настаивала она. — Ты бы допустил, чтобы меня убили?

— А потом сам бы покончил с жизнью, — произнес Фелисито надтреснутым голосом, и лицо его сделалось таким торжественным, что девушке его стало жалко. — Прости, Мабель. Но я ни за что не стану платить шантажисту. Даже если смерть будет угрожать мне или самому любимому существу на свете, то есть тебе.

— Но ты ведь сам говорил, что так поступают все твои коллеги в Пьюре.

— И по-видимому, многие другие бизнесмены и предприниматели тоже, — признал Фелисито. — Да, я узнал об этом от Виньоло. Ну и пусть, я их не осуждаю. Каждый знает, как ему поступать, как защищать свои интересы. Но я — не такой, как они, Мабель. Я так не могу. Не могу предать память своего отца.

И тогда коммерсант со слезами на глазах начал рассказывать потрясенной Мабель об отце. Никогда за все восемь лет, что они были вместе, не доводилось ей слышать таких нежных отзывов об этом человеке. Старичок говорил с чувством, но без напора, как будто в момент близости нашептывал ей свои ласковые слова. Отец Фелисито был человек очень бедный, батрак из Чулуканаса, а здесь, в Пьюре, он потом работал грузчиком и уборщиком мусора. Он так и не научился читать и писать, бо́льшую часть своей жизни проходил без ботинок, что бросалось в глаза, когда они переехали из Чулуканаса в город, чтобы Фелисито мог учиться в школе. Тогда Янаке пришлось обуть ботинки, и было заметно, как ему неловко ходить и как болят его стиснутые ступни. Этот человек был не из тех, кто проявляет привязанность к сыну с помощью поцелуев, объятий и нежных слов, которые отцы так часто говорят своим ребятишкам. Был он суров, груб и даже тяжел на руку, когда впадал в гнев. Любовь к сыну доказывал он тем, что заставлял его учиться, одевал и кормил — даже когда самому ему нечего было надеть и поесть, — отправил в автошколу, чтобы Фелисито научился водить машину и получил права. Благодаря этому безграмотному батраку существовала компания «Транспортес Нариуала». Отец Фелисито был беден, зато велик прямотой своей души: ведь он никогда никому не причинял вреда, никогда не нарушал закон, не затаил злобы на свою жену, которая бросила его, оставив на его попечение новорожденного сына. Если верно то, что сказано насчет зла, греха и загробной жизни, он сейчас наверняка в раю. Ему было просто некогда творить зло, он всю жизнь трудился как проклятый на работах, где меньше всего платили. Фелисито помнил, как по вечерам отец валился с ног от усталости. Зато он никогда не позволял себя топтать. По его словам, это как раз и отличало достойного мужчину от тряпки. Вот совет, который он дал своему сыну, прежде чем умереть на койке без матраса в Рабочем госпитале: «Никогда не позволяй себя топтать, сын». Фелисито всегда следовал завету отца, которого из-за нехватки денег он не смог похоронить даже в нише, так что его скинули в общую могилу.

— Ты понимаешь, Мабель? Эти мафиози требуют от меня вовсе не пятьсот долларов. Речь идет о другом. Если я заплачу, получится, что они меня топчут, превращают в тряпку. Ну скажи, что ты понимаешь, любовь моя.

— Заткнись и сядь, — приказал офицер, и Мабель заткнулась и снова без сил рухнула в кресло. — Никакой адвокат тебе не нужен — пока. Ты не арестована — пока. Мы тебя не допрашиваем — пока. Это только дружеская конфиденциальная беседа, я ведь предупреждал. И лучше будет, если ты наконец втемяшишь это себе в башку. Так не мешай мне говорить, Мабелита, и хорошенько вникай во все, что услышишь.

Но прежде чем продолжать, Сильва сделал еще одну долгую затяжку и неторопливо, колечками выпустил дым. «Он пришел специально, чтобы меня мучить», — подумала Мабель. Она чувствовала себя изнуренной и сонной, как будто в любой момент могла отключиться прямо в кресле.

Слегка подавшись вперед, чтобы не пропустить ни звука из речи начальника, сержант Литума молчал и не шевелился. И ни на секунду не сводил глаз с капитана.

— У нас целый ворох разных обвинений, — продолжал капитан Сильва, гипнотизируя девушку взглядом. — Ты хотела заставить нас поверить, будто тебя похитили, но все это была комедия, задуманная тобой и твоим дружком, чтобы пощипать дона Фелисито, кабальеро, который любит тебя до безумия. Фокус не удался: вы не приняли в расчет непреклонность этого сеньора, который не позволяет себя шантажировать. Тогда вы, желая его приструнить, подожгли офис «Транспортес Нариуала» на проспекте Санчеса Серро. Но и тут у вас ничего не вышло.

— Я — подожгла? Это и есть ваше обвинение? Значит, я еще и поджигательница! — Возмущенная Мабель попыталась снова встать, однако ей помешала слабость — или воинственный взгляд и угрожающий жест капитана. Она сложила руки на груди и вся сжалась. Теперь ею завладела не только сонливость, но и лихорадка; она начала потеть. — Значит, это я подожгла «Транспортес Нариуала»?

— У нас имеются и другие обвинения, однако в твоем случае я назвал только самые тяжкие. А ну-ка, сержант, перечислите сеньоре, за какие преступления ее могут осудить и какое ей грозит наказание.

Литума встрепенулся, поерзал в кресле, облизнул губы, достал из кармана листок бумаги, развернул его и откашлялся. И приступил к чтению, как будто ученик перед учителем:

— Незаконный сговор с целью подготовки плана похищения: отправка анонимных писем с угрозами, вымогательство. Незаконный сговор с целью разрушения коммерческого помещения с помощью взрывчатых средств; отягчающее обстоятельство: угроза соседним жилым домам и коммерческим помещениям, а также гражданским лицам. Активное участие в фиктивном похищении с целью запугивания частного предпринимателя и принуждение его к выплате денег шантажистам. Ложь, притворство, введение в заблуждение представителей власти при расследовании фиктивного похищения. — Литума спрятал бумажку в карман и добавил: — Таковы будут основные обвинения в адрес сеньоры, мой капитан. Прокуратура, возможно, присовокупит и другие, не столь тяжкие, как, например, нелегальное занятие проституцией.