Пепельное небо - Джулиана Бэгготт

— Они обменивали их на рынке. Возможно, дед пытался их спасти. Похоже, здесь была борьба.

Похоже на правду. Партридж легко может себе это вообразить, видя выбитое окно, сорванную с крюка клетку и опрокинутое кресло.

— Она осталась единственная, эта бабочка.

Партридж подходит к погнутой клетке. Он поднимает ее за небольшое кольцо, прикрепленное сверху, и вешает обратно на крюк.

— Кто бы ни был в клетке, наверняка убежал — произносит Брэдвел.

— Может, это и к лучшему, — отвечает Партридж. — Теперь он свободен.

— Ты так думаешь? — спрашивает Брэдвел.

Партридж не уверен, что лучше — сидеть в клетке или быть выпущенным на свободу в этот мир? Это вопрос, на который ему придется дать ответ. Хочет ли он вернуться в Купол?

Лида сидит под маленьким прямоугольным окошком и смотрит в него. А что еще остается делать? Сидеть на коврике, который она сплела? Она намешала в нем все возможные цвета, отвратительные сочетания. Пришлось засунуть коврик под простыню, лишь бы не видеть его.

Фальшивое окно, мигающее на стене, наполняется сумеречным светом. Оно мерцает, будто это листья создают такую рябь. Интересно, в каждой ли палате такое фальшивое окно? С ним что-то не так; глядя на него, Лида чувствует, что ею манипулируют. Лишенная какой бы то ни было реальной точки опоры, она ощущает, будто приют контролирует само Солнце. Даже внутри Купола они полагаются на Солнце, как на мерило дня и ночи. Без него она чувствует себя еще более потерянной и одинокой.

Палата Лиды находится в конце зала, и девушке видны окна напротив. Все они сейчас пустуют. Кто-то, наверное, ушел на терапию, кого-то отвели на общий прием пищи. А кто-то, видимо, сидит на своей кровати, или шагает по палате, или думает о своих фальшивых окнах.

Вдруг кто-то показывается среди ряда окон. Расплывчатое и бледное лицо той самой Рыжей. Ее светлые брови еле видно. Это придает ее облику пустое выражение. Рыжая смотрит на Лиду глазами, полными тревоги, тем же самым странным, ожидающим взглядом, каким она смотрела на нее в комнате труда.

Лиде становится стыдно за то, что она накричала на нее. Рыжая просто напевала, всего лишь пыталась скоротать время. Разве это преступление? Она решает загладить вину и машет Рыжей через окно.

Девушка тоже поднимает руку, но затем прижимает пальцы к стеклу. Начиная с мизинца, она начинает поднимать и прижимать каждый палец, по одному разу, подряд, отображая какой-то ритм. Она сумасшедшая, думает Лида, но так как больше смотреть не на что, продолжает наблюдать. Мизинец, безымянный, пауза. Средний, указательный. Пауза. Затем быстро большой палец, мизинец, безымянный. Средний, указательный, пауза. Большой, мизинец, пауза. Затем снова быстро безымянный, средний, указательный, большой палец, мизинец. Затем, по три: безымянный, средний, указательный, пауза, большой, мизинец, безымянный, пауза, средний, указательный, большой, пауза, мизинец, безымянный, средний. В этот момент Лида понимает, что это песня. Но не по нотам, как на фортепиано, а только ее ритм.

Лида знает эту песню. Это ужасная, отвратительная, застревающая у тебя в голове и сводящая с ума «Мерцай, звездочка, мерцай». Испытывая отвращение, она прислоняется спиной к стене и сползает на пол.

Что, если ей придется торчать здесь вечно? Как быть, если приказ о ее переезде никогда не придет? Она смотрит на фальшивое окно. Неужели уже стемнело? Когда-нибудь она выучит мельчайшие передвижения этого фальшивого солнца, с утра и до самого вечера.

Лида вытаскивает из-под простыни свой коврик и начинает разрывать пластиковые полосы. Она переделает его во что-нибудь красивое. Возьмет — и сделает. Может, это хоть как-то ее успокоит. Она раскладывает полоски по цветам и начинает думать о рисунке коврика, который мог бы поднять ей настроение. Ей хочется вплести в коврик послание: «Спасите меня! — вот что она напишет. — Я не сумасшедшая, выпустите меня отсюда!»

Но кто его прочитает, ее послание? Она могла бы поднести коврик к окну в надежде, что кто-нибудь из девушек увидит его. В этот момент Лида думает о Рыжей. А что, если она не сумасшедшая, а ее песня — послание?

Она прокручивает слова песни в голове. «Высоко ты надо мной. Как алмаз во тьме ночной?» Она продолжала переплетать пластиковые полоски — синие, фиолетовые, красные, зеленые — в шахматном порядке. Песня бессмысленно крутится в голове. Просто застряла там. Она закручивается бессловесно, затем, когда Лида продолжала плести, войдя в ритм, в песню возвращается слова. Но они не про звезду. Они похожи на алфавит. Она и не замечала раньше, что на эту мелодию поют и алфавит. А, Б, В, Г, Д, Е, Ё… Буквы, язык.

Она вскакивает, оставшиеся полоски падают на пол. Лида подбегает к окну и видит бледное лицо Рыжей, ожидающей ее. Лида прижимает пальцы к окну. Она выстукивает алфавит в ритме мелодии, пока палец не попадает на букву П, затем она начинает стучать снова, остановившись на букве Р, затем на И, на В, на Е и на Т.

Рыжая улыбается и на этот раз машет рукой в ответ.

Совсем темнеет. Лиде очень не хватает света. Она рисует знак вопроса на окне. Что так рвалась сказать ей Рыжая? Девушка начинает выстукивать буквы. Это довольно медленный процесс, и Лида кивает каждый раз, когда понимает букву. Она шепчет их про себя, чтобы потом вспомнить, в каком месте слова она находится. Когда слово заканчивается, Рыжая чертит пальцем линию.

Она успевает передать ей: «Н-а-с / м-н-о-г-о. / Мы», когда в коридоре с обходом появляются охранники. Им обеим приходится отбежать от своих окон. Лида ложится в постель, накрывается с головой и делает вид, что спит. «Мы — что?» — думает Лида. Что?

Она прислушивается, понимает, что шаги охранников удалились по коридору, и возвращается к окну. Рыжей там нет, но через пару минут она появляется вновь и передает: «С…»

Смиримся? Лида задумалась. Смиримся с этим заключением? Может, это послание надежды для всех, кто застрял здесь и чувствует себя потерянным?

Рыжая продолжила писать: «…в-е-р-г-н-е-м».

Мы свергнем? Кого они свергнут?

Лида очень быстро стучит пальцами:

«О-х-р-а-н-у». Затем рисует пальцем еще один знак вопроса.

Рыжая смотрит на нее пустым взглядом и качает головой. Нет, нет, нет.

Тогда Лида еще раз рисует знак вопроса. Кого же? Ей нужно знать.

В комнате стоит мрак. Лида едва различает палец Рыжей на окне. Рыжая посылает ей только пять букв.

«К-у-п-о-л».

Лида в ужасе смотрит на Рыжую. Она не понимает. Она снова рисует знак вопроса.

Рыжая отвечает:

«С-к-а-ж-и / е-м-у».

Тюрьмы, приюты, санатории — все рухнуло, одно за другим, как груды костей, сожженных дотла. Дома стоят обугленные, либо почти полностью уничтоженные. Пластиковые спортивные площадки, пиратские корабли и миниатюрные замки оказались долговечнее. Огромные расплывчатые капли цвета, покрытые пятнами почерневшей пыли и пепла, как извращенные скульптуры, — все это Партридж видел на уроках истории искусств.