Коллекционер жизней. Джорджо Вазари и изобретение искусства - Ной Чарни

Хотя Микеланджело и главный герой Вазари, важно сравнить его вознесение к славе с тем, что совершали его ближайшие соперники в борьбе за титул величайшего художника всех времен. Вазари осыпает похвалами Джотто, Брунеллески, Рафаэля и Леонардо — мастеров, ближе всего подошедших к тому уровню исполнения, которого достиг Микеланджело (по крайней мере, таково субъективное мнение Вазари). Джорджо, который сам владел разнообразными техниками и искусствами, особенно нравился тот факт, что художники вроде Микеланджело преуспели во многих жанрах. Кроме Брунеллески (про достижения которого в живописи мы ничего не знаем), все остальные были блестящими деятелями всех трех искусств, перечисленных в названии «Жизнеописаний»: живописи, скульптуры и зодчества.

Выстраивая структуру повествования, Вазари создаст смысловые параллели между тремя героями, каждый из которых доминировал в своем веке: Джотто — в четырнадцатом, Брунеллески — в пятнадцатом, Микеланджело — в шестнадцатом. Все трое были, как их описывает Джорджо, невелики ростом, неказисты лицом, если не сказать уродливы. Вазари не может обойти стороной этот неприятный факт (эстетика Возрождения связывала внешнюю красоту и красоту души) и многословно настаивает на том, что при невзрачной внешности они обладали прекрасной душой и умом. Будучи сам невысок и не слишком красив, судя по его портретам, да еще страдая экземой или псориазом, Вазари имел свои причины отстаивать важность внутренней красоты. Так, пожилой Витрувий однажды попросил императора Августа не смотреть на его немощь, а оценить вместо этого его трактат по архитектуре.

Биография Микеланджело самая длинная в «Жизнеописаниях». Посвященная ему глава отличается и наиболее стройной литературной формой, в которой всё направлено на обоснование определенной точки зрения[223]. Это ключевое «Жизнеописание» Джорджо начинает невероятно красноречиво, пустив в ход все премудрости риторики. В одном сложном витиеватом предложении он использует параллели и противопоставления, чтобы воспеть хвалу Микеланджело и в то же время заострить критический взгляд на менее великих художниках. Эта техника взята из Античности. Архитектор Витрувий начинает «Десять книг об архитектуре» с такого же бесконечного предложения. И классические ораторы, и их почитатели в эпоху Возрождения, особенно в Италии, ценили качество, которое называли copia («изобилие»), — способность сказать то же самое на разные лады, как можно более цветисто. Классическая риторика возникла как инструмент, который помогал обосновать свою точку зрения в суде. Многословие ценилось, потому что оно позволяло оратору добиться своего, не повторяясь. Современные итальянцы, будучи наследниками славной традиции, продолжают ценить изобильную речь. Поэтому Микеланджело является читателям во всем цвете пышного красноречия. Благодаря этому они должны понять, что речь идет о самом главном из художников:

Мало кто из ораторов мог бы произнести это предложение на одном дыхании, но по нему видно, что Вазари был превосходным рекламщиком. Микеланджело не просто «гений, который всесторонне обладал мастерством в каждом искусстве и в любой области», — он был ниспослан Богом ради спасения искусств и во исполнение пророчеств Джотто, Донателло, Мазаччо и Брунеллески. Историк искусства Эндрю Лэдис тонко подмечает параллель между «героическим величием, присущим картинам сотворения мира в Сикстинской капелле, которые созданы Микеланджело, и портрету его эпического духа, который рисует Вазари своим текстом»[225].

Прав ли Вазари в своей оценке? Был ли на свете художник, столь же всецело совершенный, как Микеланджело? Если мы взглянем на соперников и современников этого великого человека, мы поймем, что Вазари, возможно, прав.

Во времена Возрождения для художников было нормально играть множество ролей и создавать произведения в разных жанрах. Термин «человек эпохи Возрождения» сегодня означает человека, преуспевшего на многих поприщах. В наши дни это воспринимается как нечто исключительное. Современная система образования склоняет нас к развитию узкой и глубокой специализации, а не к экспериментам с разными занятиями. Мы с подозрением смотрим на тех, кто пытается преуспеть в нескольких областях. Мы предпочитаем считать их дилетантами, неспособными выйти на высокий уровень в какой-то одной области.

Но во времена Вазари художники, как и другие люди той эпохи, часто решали множество разнообразных задач. Большинство художников из «Жизнеописаний» создавали работы высокого уровня в нескольких жанрах. Сам Вазари был художником, архитектором и, конечно же, биографом. Джотто рисовал и занимался архитектурой. Ему приписывают колокольню флорентийского собора. Андреа дель Верроккьо рисовал и делал скульптуры, по крайней мере пока его не превзошел один из учеников — Леонардо. Бенвенуто Челлини учился на ювелира, работал скульптором, писал свою легкомысленную биографию. А когда пришла война, он, как и многие другие художники, служил военным инженером. В 1572 году он создавал в Риме бастионы для отражения атак германских отрядов (и лично защищал папу Климента VII от всей этой банды, если, конечно, верить его собственным словам, а им верить не следует).

Разнообразие умений было именно тем, чего обычно ожидали от художника. Рафаэль прославился как живописец, но он также проектировал здания и курировал папскую коллекцию древностей (а его отец Джованни Санти был художником и поэтом при дворе Урбино). Даже роспись стен фресками и роспись деревянных панелей темперой или маслом требовали совершенно разных навыков, хотя многие художники были обязаны владеть обеими техниками. Деревянная или мраморная скульптура едва ли имела что-то общее с отливкой в бронзе, при которой изготавливали модель из мягкого материала (а не обрабатывали каменную глыбу резцом и наждачкой), а затем заливали бронзу: так делались колокола и пушки.