Создатель призраков - Дэн Абнетт

Гаунт описал все очень точно. Флот мог просто ис­пепелить Оскрай с орбиты, но это место было слиш­ком ценным стратегически. Это означало, что назем­ным силам предстояло выбить отсюда легионы Хаоса. Его отродья на этой планете называли себя Родича­ми. Некий местечковый культ кровавого бога Кхорна… Каффран упустил некоторые моменты совещания. Во-первых, кое-что звучало для него полной околе­сицей. И во-вторых, от этой околесицы ему станови­лось не по себе. Он не хотел запоминать всех деталей о той мерзости, с которой им придется сражаться. Ро­дичи — вот все, что он хотел запомнить. Так называ­лись те недочеловеки, которых ему предстояло истре­бить. Предводителем у них было чудовище по имени Шолен Скара. Один из осколков флота Хаоса, разби­того при Бальгауте, укрылся здесь, на Сапиенции. Его лидеры быстро объединились с уже процветающим среди низших слоев улья богохульным культом и свергли имперскую власть, завладев месторождениями нефти и запасами прометия.

Полковник-комиссар Гаунт говорил о Родичах дол­го и проникновенно. Каффран знал, что Гаунт внес свой вклад в победу при Бальгауте в те времена, когда был еще простым политическим офицером Восьмого Гирканского полка. Гаунт ненавидел Хаос. Но более всего он ненавидел тех его служителей, кто избежал праведного возмездия на Бальгауте и теперь осквернял другие миры, за что, по мнению комиссара, стоило по­благодарить Макарота и его недальновидную страте­гию. Гаунт говорил о Шолене Скаре, мяснике лагерей смерти Бальгаута, так, будто знал его лично. Именно из-за него Гаунт запросил перевод своего полка на этот театр, не скрывая этого от своих солдат.

«И поэтому они теперь тонут, погибают и остаются висеть на колючей проволоке», — думал Каффран.

Он часто размышлял о Гаунте. Ибрам Гаунт. Кафф­ран мысленно повторил имя, которое никогда не ре­шится произнести вслух. Полковник, комиссар. Это был очень странный человек, и мнение Каффрана о нем тоже было весьма странным. Гаунт был самым лучшим, самым участливым, самым харизматичным команди­ром из всех, которых он знал. Сколько раз Каффран видел, с какой заботой Гаунт относится к своим При­зракам. И сколько раз, видя политиков и командиров других полков, он убеждался в том, насколько редки такие офицеры. Многие, например всеобщий любимец полковник Корбек, считали Гаунта спасителем, другом, братом. Каффран не отрицал, что и сам испытывал к комиссару безграничное уважение и готов был следо­вать за ним на край света.

Но Каффран знал и мнение Роуна, Фейгора и дру­гих несогласных на этот счет, и в тяжелые минуты он чувствовал, что разделяет их ненависть к полковнику-комиссару. Гаунт проявлял отеческую заботу о гвар­дейцах, словно их личный Император, и все же имен­но он обрек Танит на смерть. Время от времени Каффрану хотелось отбросить все свои предубеждения по поводу Гаунта и боготворить его так же, как и боль­шинство солдат. Но каждый раз затаенная обида оста­навливала его. Гаунт был прямолинеен, безжалостен, расчетлив. Он никогда не задумывался, когда посылал своих людей на смерть, ведь его преданность была от­дана Императору и правителям Терры задолго до по­явления сирот Танит.

Мальчишка по имени Майло, так называемый адъю­тант, всегда служил напоминанием о погибших детях Танит. Каффран был всего-то на год или два старше его, но их уже разделяла пропасть. Они никогда не разговаривали. Гаунт, следуя своей «великой мудрос­ти», спас парнишку из пламени Танит Магны. Спас всего одного, и никого больше.

В такие минуты Каффран часто воспоминал Ларию. То, как он любил ее. Каким сильным было это чувство. Каффран мог быть уверен лишь в том, что Лария была уже мертва. Он не знал, как именно она умерла, и, чест­но сказать, никогда не жалел об этом. Но образ Ларин преследовал его. Она воплощала все, что он потерял: саму Танит, друзей, семью, будущее. Именем Ларии Каффран поклялся, что навсегда останется среди При­зраков, стоящих в стороне от остальных. Среди тех, кто преданно последует за Гаунтом в адское пекло и дальше, но никогда не простит его, когда они туда доберутся.

Здесь, в тенях бреши в стене, на острове Оскрай, ненавидеть Гаунта было легко. Воздух наполнял за­пах гари и смерти. Пригнувшись, Каффран прокрался вдоль обломков разрушенной башни, приближаясь к выходу на остров. Рядом с ним оказались Варл, Ма­кендрик и рядовой Валлиам.

Позади, у входа в брешь, раздавались крики и рев моторов.

Каффран бросил вопросительный взгляд на Варла.

— Фесовы «Василиски»! — прорычал сержант.— Они хотят возглавить наступление пехоты, только их толстые задницы в брешь не пролезают.

— Ну что ж. мы все еще в авангарде, — улыбнулся Каффран. — К фесу танки!

— И правда, фес с ними, — усмехнулся Варл. — Что здесь, что на Вольтеманде, толку от них никакого.

Сержант скомандовал общее наступление — и пять­десят девять Призраков поднялись из укрытий и дви­нулись вперед. Валлиам, шедший в двух метрах перед Каффраном, одним из первых вышел па открытое про­странство. Пулеметная очередь раскроила его на четы­ре части.

Еще шестеро гвардейцев погибли, едва покинув укрытие. Несмотря на тяжелый удар, Родичи неплохо прикрыли выход со своей стороны. Каффран отступил к пробоине вместе с остальными солдатами под напо­ром града лазерных лучей, болтов и пулеметных оче­редей.

Они залегли и не решались выглянуть, слыша, что ливень смерти все еще хлещет по камням.

— Застряли не хуже прежнего, — прокомменти­ровал Домор, почесав шрамы вокруг искусственных глаз.

— Ты в порядке? — спросил Макендрик.

— Вижу как-то нечетко. Наверное, вода попала. На­деюсь… — Домор не закончил, но Каффран прекрасно понимал, о чем он думает. Морская вода погубила пле­чо Варла. И теперь, похоже, начинала медленно разъ­едать оптические имплантаты Домора.

— Можно было эту стену вообще не брать, разни­цы никакой, — произнес рядовой Каллун.

Варл только кивнул, прижимая к телу недвижимую руку. Его лазерный пистолет — единственное оружие, которое он теперь мог использовать, — лежал на коле­нях.

— Как насчет ракет? Других боеприпасов? — начал Макендрик. — Мы могли бы использовать их как взрыв­чатку и…

— И кого же мы будем взрывать? — сухо поинте­ресовался Варл. — Ты хоть кого-то видишь?

Макендрик так и не смог ответить. Гвардейцы ни­чего не видели, кроме пролома в стене. А за ним —лабиринт перекрытий и шпилей тридцать этажей в вы­соту. Враг мог быть где угодно.

Воцарилась тишина. Песчаные мухи уже начали кружиться над трупами, а морские падальщики слете­лись рвать обгорелую плоть крючковатыми розовыми клювами. Визжа и клокоча, птицы налетели в разлом. Гвардеец Токар разогнал их короткой лазерной очере­дью.

Откуда-то сзади раздались голоса и звук шагов. Каффран и остальные гвардейцы обернулись и увиде­ли нескольких кетзокских танкистов, пробиравшихся к ним. Солдаты обменивались несколькими фразами с каждой встреченной группой Призраков.

Один из кетзокцев поспешил к передовой группе Варла, согнулся и присел рядом, козырнув сержант­ским петлицам Варла.