Тайна двух лун - Ксения Грациани

– Вот оно… – сказала, словно сама себе Лула. – Нет, доктор, не хотела твоя дикарка убивать Лиз. Она специально уколола её каким-то предметом, в котором носила часть своей души. Что-то для обрядов. Многие колдуны используют такие амулеты, чтобы общаться с духами. И у меня подобный есть. Глянь, – она потянула за шнур на шее и вытащила из-под платья продырявленную монету. – А у туземки, скорее всего, это был зуб или коготь животного… что-то острое. Возможно, в миг отчаяния, когда Аламеда поняла, что умрёт от ранения, в ней вскипела жажда возмездия, и она попыталась воткнуть амулет в сердце Лиз, чтобы перелить в неё свою душу. Хм… – задумалась цыганка, подсыпав в трубку табака. – Сложное это дело, опасное и требующее многих знаний. Видно, Аламеда в чём-то ошиблась. Такое в спешке не сделаешь… Переселить свою душу тогда у неё не получилось, но частичка из амулета всё же проникла в тело Лиз. Оттого Аламеда и не может уйти в мир мёртвых и упокоиться там, пока один осколок ещё живёт в чужом теле и связывает её с миром живых.

Я сосредоточенно слушал Лулу, нахмурив брови.

– Ты знаешь какой-нибудь способ, чтобы вытравить этот осколок? – спросил я, взяв её за плечи. – Помоги мне. Я душу готов дьяволу продать.

– Не нужна ему твоя душа, доктор, – усмехнулась гадалка, – прибереги её лучше для себя. Есть один обряд, но гарантировать я ничего не могу.

– Что нужно делать? – проговорил я и задержал дыхание.

– Нужно открыть рану, осуществить небольшой надрез, – сказала она, глядя на меня серьёзно. – Если ты приведёшь Лиз ко мне, я всё сделаю и попытаюсь выманить чужую душу. Тогда Аламеда окончательно уйдёт в мир мёртвых. Отвары, зелья, заклинания, – всё это моя забота. А ты просто приведи свою Лиз. Но оплата будет соответствующей, возни слишком много.

– Хорошо, проси, сколько считаешь нужным, – согласился я, лихорадочно обдумывая, как мне увести Лиз из клиники.

– Но предупреждаю, доктор, за исход я ручаться не могу. Как бы не было слишком поздно… Тогда я не в силах буду помочь, и оплату назад не отдам.

– Каковы наши шансы? Только честно.

– Не знаю, доктор. Скажем, пятьдесят на пятьдесят… а может быть и меньше. Мне незачем врать тебе.

Рана на голове снова запульсировала. Я закрыл ладонями лицо и, проскользив пальцами по лбу до волос, вцепился в них. Пятьдесят процентов, что всё удастся, против пятидесяти – лишиться Лиз навсегда. Но терять было нечего. Разве что собственную свободу, если меня поймают на похищении пациентки из клиники, в которой я, к тому же, больше не работаю.

– Заходи, – меж тем позвала Лула одну из дочерей, которая, вероятно, уже давно сидела у входа, ожидая разрешения, чтобы подойти.

Мне принесли старые дырявые ботинки с отстающей подошвой. Хорош я буду в таком виде, но всё же лучше, чем босиком.

Я хотел было тут же возвращаться домой, но Лула сказала, что от бандитов больше спасать меня не пойдёт, да я и без них рисковал потерять сознание после травмы. Она предложила мне остаться до рассвета. Я согласился: сам чувствовал, что должен немного отлежаться. Цыганка разрешила мне спать на том же настиле и не тушить огонь, чтобы не было холодно, а сама вместе с дочерьми ушла в свой вагончик.

Домой я отправился, едва горизонт окрасился в несмелый розовый цвет. Но перед выходом Лула заставила меня выпить придающий сил отвар и съесть кусок чёрствого хлеба, чтобы от слабости я не рухнул по дороге. К счастью, после праздника, в такой ранний час, на улицах не было ни души, и никто не шарахался от моего неподобающего вида.

За ночь подморозило, и улицы Цюриха покрылись тонким ледяным налётом. Дойдя наконец до квартиры, я достал из-под половицы запасной ключ (мой украли вместе с бумажником) и отпер дверь в свою комнату, стараясь не шуметь и не разбудить Марту – хозяйку, сдававшую мне жильё, а затем прямо на пороге избавился от чудовищных ботинок. Их отстающие подошвы едва выдержали вынужденную утреннюю прогулку. Я бросил их в мусорную корзину вместе с дырявыми носками, которые собрали всю грязь городских окраин. Туда же отправилась и вся изъеденная молью шинель. Не думаю, что нужно возвращать всё это добро Луле. Лучше сейчас же пошлю к цыганам какого-нибудь расторопного мальчишку, да хоть Франца, сына разносчика молока, чтобы отнёс ей денег. Он как раз скоро звякнет о дверь полными бутылками. Смышлёный парень, всегда не прочь подзаработать и не болтлив. К тому же честный. Знает, чуть что – от отца влетит. А Лула купит себе хоть десять новых шалей, ботинок, или чего им там нужно, я перед ней в долгу.

Я как был, так и вышел босиком в коридор. Выглянул в окно, выходившее на улицу, чтобы проверить, не появился ли ещё Франц, и вдруг увидел Марту. Хозяйка показалась в дверях своей комнаты и подошла ко мне, брезгливо косясь на мои босые ноги. Вероятно, она только проснулась, потому что из-под длинного платка, накинутого на плечи, выглядывала ночная рубашка, а накрахмаленный белый чепец скрывал накрученные на бигуди седеющие локоны. Она встретила меня тревожным взглядом из-под нависших век, который в добавок тут же принял ошеломлённое выражение. Понимаю, вид мой был ещё тот.

– Простите, Марта, – я поспешил успокоить её, решив, что это из-за меня она поднялась чуть свет.

Разволновалась, наверное, раз её постоялец не пришёл ночевать, а теперь вот заявился в таком состоянии, будто перебрал лишнего и спал под забором. Кстати, от моей головы порядочно тянуло травяным зельем гадалки, которым она обрабатывала мне рану, этот запах чем-то смахивал на абсент.

– На меня поздно вечером напали грабители, но ничего страшного, я цел и невредим, но пришлось остановиться у одного друга, – скороговоркой объяснил я, стараясь придать моему голосу будничный и спокойный тон. Мол, со всяким может случиться.

Марта так и стояла с открытым ртом, продолжая удивлённо глядеть на меня, и вдруг спохватилась.

– Вас тут ждут… – сказала она, кивнув по направлению длинного коридора, но по её интонации я так и не понял, прозвучал ли в ней какой-то укор или намёк, или чёрт знает что. – На кухне, – уточнила хозяйка и, скептически приподняв левую бровь, будто мой рассказ её совсем не убедил, скрылась в своей комнате.

– Ждут? Меня? – удивился я, уставившись на захлопнувшуюся дверь.

Кто может меня ждать? Ещё и в такую рань. Кто-то из клиники? Наверное, Мария: я дал медсестре свой временный адрес в день, когда мы встретились на рынке. Или кто другой из коллег, а возможно, даже недовольные родственники кого-то из тех пациентов, которых мне пришлось оставить. Кому ещё я мог понадобиться? На всякий случай я зашёл на миг в свою комнату обулся, поменял рубашку и пиджак, чтобы не предстать перед визитёром в том же виде, который так обескуражил Марту. В зеркало я тоже не забыл глянуть, но лучше было не смотреть: слипшиеся от засохшей крови и травяного зелья волосы топорщились колом. Я кое-как пригладил их и быстро ополоснул лицо из кувшина. Сейчас по-скорому разберусь с этим ранним гостем – и буду думать, как привести Лиз к цыганке. Я совершенно не представлял себе, что лучше всего предпринять. Ждать наступления ночи, лезть в окно? Какой из меня похититель? Да и захочет ли она уйти со мной? Ведь кажется, в день нашей последней встречи Лиз мне даже не поверила.