Хроника его развода (сборник) - Сергей Петров

– Как? Где?

Опешил Станислав Михайлович.

Спокойно и уверенно громил москвич Вадим Павлович годами выстроенную Станиславом Михайловичем систему надзора. Вот что значит – пятнадцать лет без проверки. Краевики, городские, да, но разве это были проверки? Свои проверяли своих, рука руку мыла. И всё вроде было бы в порядке, сроки, ругательная бумага, ответ на неё, всё строго по хронологии, не придерёшься. Но Вадим Павлович всё же придрался. Он заглянул туда, куда не заглядывал никто. Он заглянул в содержание документов, и их легитимности пришёл конец.

Все важные бумаги в его вотчине стряпал зам. Кандидат юридических наук, быстро соображающий, виртуозом-пианистом лупивший по клавиатуре компьютера, он Станислава Михайловича восхищал. Стремительный, как понос, и специалист грамотный – так он отзывался о нём в краевом аппарате. Как он мог довериться этому юнцу?

– Вы понимаете, что другие районы я могу уже не проверять? Одного вашего района для моей правки достаточно?

Станиславу Михайловичу стало страшно.

Ладно, неполное служебное соответствие, подумал он. А если – пенсия? Что он будет делать тогда? Кто достроит его четырёхэтажный домик на берегу Амура? Кто продолжит с таким трудом начатое рыбно-икорное дело?

– И последнее.

Вадим Павлович поднялся из-за стола.

– Если всё, что я сказал, можно объяснить безалаберностью и безграмотностью, то как объяснить вот это? А, Станислав Михайлович? Что это такое?

Вадим Павлович держал в руках «корочку» с компроматом. С тем самым компроматом. На друга его, Виктора Алексеевича.

– Полгода назад, судя по штампу, к вам обратился с жалобой предприниматель Налётов. Он привёл конкретные данные о незаконном давлении на его бизнес со стороны начальника отдела полиции. Покажите мне, пожалуйста, как проверены эти факты?

По спине Станислава Михайловича потёк пот. Влажной стала рубаха.

А вот это, вспомнил он слова Холтоффа из кинофильма «17 мгновений весны», смертный приговор.

Спешно предоставляя документацию, лежавшую в его сейфе, он случайно зацепил эту несчастную папчонку и обронил в общую кучу. Как это глупо! Как это глупо, господи!

– Я внимательно просмотрел все ваши документы, – мягко произнёс Вадим Павлович, – но никаких следов проверки не обнаружил. Я буду очень доволен, если вы развеете мои сомнения. А то, знаете ли, уголовной ответственностью попахивает…

«Не хочу!» – едва не воскликнул Станислав Михайлович. Он открыл рот и тут же закрыл его. Прямо сейчас ему захотелось отдать всё, самому отдаться этому флегматику в сером костюме, прямо здесь, в собственном кабинете, лишь бы закончилась эта проверка, лишь бы проработал он ещё чуть-чуть, годика два-три хотя бы, а?

Он подскочил к столу, из-за которого солировал Вадим Павлович, и решительно схватился за ремень своих брюк.

– Вы что это, Станислав Михайлович?

– Ой, – залепетал он, – живот… волнуюсь…

Никогда ему не было так скверно. Никогда его состояние не было столь паническим. Мысль о том, что в этот момент он может лишиться всего, парализовала его волю и лишила способности к адекватной оценке ситуации. Пальцы хаотично забегали по ремню и ширинке.

– У вас что, свой туалет в кабинете?

– Да… Нет… Коридор… Направо…

Чудом ему удалось взять себя в руки.

– Стоп, – сказал он, – стоп, Вадим Павлович! Я – сейчас…

Он схватил ключи, открыл дверцу верхнего сейфа, достал заранее приготовленный конверт (пять тысяч долларов было в конверте) и протянул Вадиму Павловичу, встав в позу ласточки.

– Вам это, Вадим Павлович, – сказал он.

– Опа! – оживился Вадим Павлович.

– От чистого сердца!

– Приятно.

– Меня не накажут, Вадим Павлович? Меня не уволят?

Убрав конверт в папку, проверяющий смерил его критическим взглядом.

Неужели кинет?

– Не накажут, Станислав Михайлович. И не уволят. Хотя, честно вам скажу, надо было бы.

Вадим Павлович похлопал его по плечу и сунул папчонку с компроматом.

– Повнимательнее, Станислав Михайлович. Это в нашем деле немаловажно.

Подмигнул по-свойски. Допил чай. Ушёл. Словно не было его.

…Станислав Михайлович устало рухнул в кресло. У него было такое ощущение, что его не просто трахнули. Ему показалось, что его поставили на хор. И не заплатили.

В приоткрытую створку окна влетел ветерок и взлохматил бумаги на его столе. Он услышал, как хлопнула дверца автомобиля и тронулся с места сам автомобиль. Вадим Павлович уехал. А он, Станислав Михайлович, остался. Годика на два, может – больше.

– Ничего, – прошептал он, – кончилось… Пять минут траха, и ты снова состоятельный человек. Жизнь такая. Всякое случается…

Вот теперь я тебя точно выживу!

Так решил Денис Семёнович, закрывая старую потёртую папку с выцветшей надписью «На доклад».

За окном по трассе Нового Арбата мчались машины. Периодически вспыхивая, били по глазам рекламы. Муравьишками смотрелись люди.

Когда-то Денис Семёнович тоже относил себя к разряду муравьиных. Это было давно, в девяностые. Он командовал ротой ППС в Ростове, носил погоны лейтенанта и обирал на улицах пьяных. Летом, по выходным, сажал в старенькую «девятку» супругу и пса-водолаза, все вместе они ехали на море. Водолаз сидел на заднем сиденье и наблюдал за проезжающими машинами, высунув язык. Когда мимо проносились роскошные иномарки, Денис Семёнович тоже становился похожим на водолаза.

Ещё у него был приятель, Валерик. Он учился в адъюнктуре Московской академии МВД. Где-то три раза в год приезжал в Таганрог навестить родителей, бухнуть с друзьями. Денис Семёнович завидовал Валерику. За год пребывания в Златоглавой тот явно похорошел. У него появились деньги.

– Слушай, – обратился к нему Денис Семёнович на одной из посиделок, – ты всё-таки объясни мне: что такое адъюнктура?

Взглянув на приятеля свысока, Валерик объяснил. Адъюнктура – та же аспирантура. Поступаешь. Пишешь диссертацию. Становишься кандидатом наук.

– Не жизнь, – конкретизировал он, – а малина! Хочешь, ни хрена не делай. Хочешь, бабло подымай! В Москве бабки реально на дороге валяются.

– Короче, – резюмировал Валерик, – надумаешь, звони. Денег только не забудь! Вот сколько нужно денег.

Он достал из кармана авторучку и вывел на салфетке четырехзначное число.

А на следующий вечер случилось чудо. Производя очередной объезд территории, Денис Семёнович увидал на газоне пьяного. Пьяный лежал лицом вниз, широко раскинув конечности, и рычал. Денис Семёнович вышел из машины, посветил фонариком. Костюм и ботинки на пьяном были дорогие. Денис Семёнович огляделся. Напротив, через дорогу, располагался армянский ресторан. Громко играла музыка. У ресторана стояли джипы. Джипы были не местные, не встречал он таких в Таганроге, из чего заключил, что клиент тоже залётный. Скорее всего, подумал Денис Семёнович, ещё раз подсветив ботинки и костюм, москвич. Быстро присев на корточки, он обшарил карманы пьяного и вытащил пухлый лопатник.