Миф. Греческие мифы в пересказе - Стивен Фрай

Но ни один свадебный дар не смог бы затмить ожерелье, преподнесенное Кадмом своей невесте. Самое роскошное украшение на всем белом свете. Его изготовили из отборнейших халцедонов, яшм, изумрудов, сапфиров, нефритов, лазурита, аметиста, серебра и золота, и когда он застегнул его на шее своей красавицы-жены, все гости охнули от изумления[156]. Прошелестел шепоток, что и его тоже подарила Афродита.

Другой шепоток добавил, что изготовил это ожерелье Гефест. Слух развился и далее: Гефеста заставила изготовить ожерелье Афродита, потому что к этому ее подтолкнул любовник Арес, который, как вы помните, затаил на Кадма обиду за убийство Исменийского дракона. Ибо жестокая и поразительная правда об ожерелье состояла в том, что оно было проклято. Глубоко и необратимо. Жуткие невзгоды и трагические несчастья обрушивались на головы тех, кто носил его или им владел.

Это все в равной мере странно и зачаровывающе. Если Арес с Афродитой действительно были настоящими родителями Гармонии, зачем же им обрекать на беды собственную дочку? Все ради того, чтобы отомстить за убитого водяного змея? Да и могла ли милейшая Гармония и впрямь быть чадом Любви и Войны? А если так, зачем нежное творение этих двух могучих и устрашающих сил им же проклинать — да еще и с такой противоестественной жестокостью?

Пара Кадмий — Гармония — как Эрот с Психеей — вроде бы намекают на соединение двух ведущих и противоречивых сторон в нас самих. Возможно, восточная традиция завоеваний, письменности и торговли, воплощенная в Кадме (его имя происходит от старого арабского и иудейского корня qdm, означающего «с востока»), словно бы сливается с любовью и чувственностью и тем самым рождает Грецию, наделенную всем сразу.

Но в этой истории, как и во многих других, то, что мы на самом деле видим, есть обманчивая, неоднозначная, головокружительная шарада насилия, страсти, поэзии и символизма, какая живет в сердце древнегреческого мифа и не поддается постижению. Алгебра здесь слишком неустойчивая, не рассчитаешь, она вылеплена людьми — и богами, это не чистая математика. Увлекательно пытаться истолковать все эти символы и повороты сюжета, но подстановки не очень сходятся, а получаемые ответы обычно не яснее экивоков оракула.

Но вернемся к нашей истории. Свадьба прошла блестяще. Пояс сослужил свою службу как (дословно) афродизиак, и счастливая пара оказалась благословлена потомством — двумя сыновьями, ПОЛИДОРОМ и ИЛЛИРИЕМ, а также четырьмя дочерями — АГАВОЙ, АВТОНОЕЙ, ИНО и СЕМЕЛОЙ.

Кадму тем не менее еще предстояло расплатиться за убийство дракона. Арес обязал его к работе на себя — на целый олимпийский год, который, судя по всему, был равен восьми человеческим.

Отработав, Кадм вернулся править своим городом, который сам же и построил. Но проклятье ожерелья отравит всякое счастье и довольство, в каких мог бы Кадм жить и царствовать.

Через много лет мира и процветания в Фивах дочь Кадма и Гармонии Агава вышла замуж за ПЕНФЕЯ, сына Эхиона, одного из пяти владык-основателей (выживших пяти спартов, как вы помните). Устав царствовать, но, как и многие герои после него, не в силах унять жажду приключений, Кадм как-то раз сказал Гармонии:

— Давай отправимся странствовать. Повидаем мир. Пенфей готов принять трон, пока нас не будет.

Повидали они многое. Всевозможные села и города. В путь они подались как обычная пожилая пара, никаких особых церемоний или пиров в свою честь не требовали. Сопровождало их лишь несколько слуг. Как ни печально, Гармония, однако, прихватила с собой и проклятое ожерелье.

Много попутешествовав по Греции, они решили навестить царство в западной Адриатике, к югу от Балкан, ближе к восточному побережью Италии, которое основал их младший сын Иллирий; оно, немудрено, получило название Иллирия[157].

Прибыв на место, Кадм внезапно насторожился и преисполнился необъяснимого страха. Воззвал к небесам:

— За последние тридцать лет я понимал в глубине души, что убийством того клятого водного змея я прикончил и все возможности счастья для себя и своей жены. Арес безжалостен. Он не успокоится, пока не втопчет меня в землю, как змею. Если это утешит его и принесет больше мира моей мятущейся судьбе, пусть же завершу я дни свои, скользя во прахе. Да будет так[158].

Не успели эти слова покинуть уста его, как горестная молитва воплотилась в горестной действительности. Тело Кадма начало сжиматься с боков и вытягиваться в длину, кожа заблестела и превратилась в гладкую чешую, а голова уплощилась и приобрела ромбовидные очертания. Язык, что выкрикнул это ужасное желание небесам, теперь трепетал и выстреливал меж двух клыков. Человек, бывший Кадмом, царевичем Тира и царем Фив, пал на землю обычной змеей.

Гармония отчаянно возопила.

— Боги, сжальтесь! — рыдала она. — Афродита, если ты мать мне, яви любовь, позволь мне быть на земле с тем, кого люблю я. Плоды этого мира — пыль для меня. Арес, если отец ты мне, яви милость. Зевс, если, как некоторые утверждают, ты мне отец, во имя всего творения, сжалься, молю тебя.

Услышала ее молитвы, тем не менее, Афина, а не те трое, и она же превратила Гармонию в змею. Гармония скользнула в пыли за своим мужем-змеем, и они любовно обвили друг друга.

Пара дожила свои дни в тени храма, посвященного Афине, показываясь, лишь когда надо было прогреть кровь в полуденном солнце. Когда кончина приблизилась, Зевс вернул им человеческий облик. Их тела похоронили в Фивах с большими почестями, и Зевс послал двух великих змеев вечно стеречь их усыпальницы.

Оставим же Кадма с Гармонией в их беспредельном покое. Они умерли, не ведая, что их младшая дочь Семела, пока их не было дома, выпустила в мир силу, которая изменит его навсегда.

После того как Кадм и гармония отправились странствовать, Фивами стал править их зять Пенфей[159]. Сильным царем он не был, зато был честен и старался изо всех сил, применяя уж какие есть характер и смекалку. Пусть город-государство под его руководством и процветал, Пенфею приходилось постоянно поглядывать через плечо на других детишек Кадма, своих шуринов и невесток, чьи жадность и честолюбие представляли постоянную опасность. Даже его жена Агава, казалось, презирает его и желает ему промахов. Его самая младшая невестка Семела — единственная, с кем ему было легко, а все потому, по правде сказать, что она была куда менее ушлой, чем ее братья Полидор и Иллирий, и совсем не такая падкая на богатство и высокое положение, как ее сестры Агава, Автоноя и Ино. Семела была красива, добра и щедра, довольная своей жизнью жрицы в великом храме Зевса.