Час дракона - Михаил Зайцев

– Дочка, нам с приятелем срочно необходимо переодеться. Доллары менять некогда, в примерочной вертеться некогда, подбери чего попроще наших размеров и быстро, работаешь за интерес. Поняла?

Она поняла. Молодежь нынче пошла сообразительная. Через двадцать минут мы покинули гостеприимный магазин. Всего за две тысячи долларов я стал счастливым обладателем хлопчатобумажной синей футболки, легких летних брюк и открытых сандалий. На поясе у меня висела сумка-кенгуру, в ней Папин бумажник и расческа. Глава мафии нищих скрыл залысины под бейсболкой. Кумачовый блузон без пуговиц был ему великоват, но, к сожалению, более скромных размеров в бутике не нашлось. Черные джинсы «Кельвин Кляйн» Папе пришлось подвернуть чуть ли не до колена. А вот нога у него оказалась здоровенная, аж сорок третьего размера, и проблемы с обувью не возникло.

На выходе я еще раз осчастливил охранника, поменял пятидесятидолларовую купюру на два жетона для метро.

Топтунов я заметил сразу же. Стеклянные двери бутика не успели закрыться, а я уже срисовал четырех амбалов на углу. Черт побери! Как? Каким образом нас снова засекли? И тут до меня дошло. Какой же я дурак! Как же я раньше не сообразил! Если смогли поставить радиомаяк на машину из Папиного автопарка, что мешало прицепить «клопа» к Папиной одежде? На кону гигантские деньги, в ход идут все доступные средства, а такая мелочь, как радиоклеймо, на объект захвата вешается элементарно просто. Смешно было бы, если бы о радиометке не позаботились. Но где же может быть спрятан маячок? В шмотках? Вряд ли. Их можно снять, жара стимулирует к переодеванию и переобуванию.

Солнечный зайчик слепил мой левый глаз. Я повернул голову. Свет отражался от золотого медальона на груди у Папы в глубоком вырезе модного блузона. И как я сразу не догадался! Играет против Папы, как я понял, его приближенный, а в последнее время стало модно обсуждать деловые вопросы в бане. В сауну с кулоном на груди не попрешь – обжигает, приходится снимать, оставлять в предбаннике. Поставить в кулон «клопа» для умельца дело плевое, секундное. Умельцев в среде экс-бомжей пруд пруди. Отсюда вывод: «Граждане, посещая баню, будьте бдительны! В парилке прячутся скрытые камеры, на выходе окопались снайперы! Проклятая любовь к легкому пару губит всех без разбора, от министров до мафиози». В пору писать диссертацию на тему «Роль бани в криминальной российской революции»!

Амбалы неспешно двинулись в нашу сторону. Путь направо закрыт. Один я бы прорвался, с Папой – исключено. Что делать? Бежать налево? Там глухой тупик. Назад в бутик нельзя. Черного хода в магазине нет, я заметил. Мышеловка! Единственное, что осталось, – нырнуть в магазинчик «Сувениры» напротив.

Возможно, повезет, и в «Сувенирах» обнаружится запасной выход, проскочим сквозь стенку мышеловки, а там чего-нибудь придумаем…

– Быстро за мной, Папаша, в магазин сувениров, понял? Башкой по сторонам не верти, когда начнется, падай на пол.

– Чего начнется?

– Еще не знаю…

Владельцы сувенирной лавки не позаботились обзавестись кондиционером. В отличие от магазина мод тут было душно и знойно. Торговый зал маленький, из покупателей только мы с Папой. Кому еще в такую жару могут понадобиться сувениры? Матрешки пылились на стеллажах вдоль стен, под стеклом прилавка плавился на солнце черный лак палехских шкатулок. Среди мелочей а-ля русс инородным телом выглядел сувенирный японский меч в расписанных драконами ножнах. Паршивая копия тати – придворной сабли самурая. Практически та же самая катана, только имеющая более пышное декоративное убранство. Масштаб грубой подделки один к одному, то есть длина игрушки порядка метра.

Катана – самый распространенный вид клинкового оружия в средневековой Японии. Около 710 года нашей, европейской, эры, на островах сформировался стиль меча с односторонней заточкой лезвия с ручкой для захвата двумя руками. Амакуни, первый японский фехтовальщик, ставший человеком-легендой, осознал, что прямой китайский меч, заимствованный японцами у могучего континентального соседа, недостаточно гибок и прочен. Амакуни ввел в обращение меч с изогнутым, так называемым сабельным, лезвием. Такой меч был более удобен для рубящих ударов с коня.

Ниндзя, конечно, умели скакать верхом, но специфика действий в условиях скрытных передвижений исключала джигитовку, вследствие чего меч ниндзя остался прямым. Естественно, это совсем не значило, что ниндзя игнорировали катану. Воин тени никогда не знает, какое оружие вложит судьба в его руку, и умеет обращаться с любым клинком, в том числе и сувенирным.

– Парень, в твоем «шопе» запасной выход есть? – спросил я у одинокого продавца за прилавком.

– Я вас не понял, простите.

Двести долларов из портмоне многозначительно упали на стеклянный прилавок перед продавцом.

– Повторяю вопрос: черный ход есть?

– Нет, – ответил продавец и потянулся к деньгам, нахал.

– Держи, торговец, еще три сотни и быстро давай сюда тати!

– Кого?

– Вон ту японскую мечугу за сто пятьдесят условных единиц. Быстрее, не зли меня.

Я принял из рук торговца тати в тот момент, когда звякнул колокольчик подле входной двери и возвестил, что в магазин вошли новые посетители. Мельхиоровый поднос на торговой полке напротив отразил четыре расплывчатые фигуры. Кретины-амбалы не стали дожидаться подмоги, решили сами взять Папу, мечтают о славе и почестях, выслуживаются перед своим боссом. Ну-ну…

Поворачиваясь к противнику лицом, делаю короткий шаг навстречу. Меч держу правой рукой за рукоятку, левой – за ножны. Рукояткой к себе, так, что тупой конец ножен смотрит точно в лицо ближайшему амбалу.

– На пол! – командую Папе, и мой подзащитный послушно падает на брюхо.

Выхватываю меч и одновременно бросаю ножны в лицо противника. По-японски этот прием называется «сайа-атэ». Исключительно рациональный прием. Правая рука, сжимающая рукоятку, уходит назад, «заряжается» для удара. Левая, после броска, готова к блокировке контратаки, ежели таковая последует.

Достаточно тяжелые ножны попадают тупым концом с массивным набалдашником точно в лицо ближайшему амбалу. Делаю длинный выпад, лезвием сувенирного оружия прокалываю толстую шею ушибленного бандита. Выдергиваю клинок, припадаю на одно колено и снова делаю выпад. Сувари-цуки – тычок снизу вверх в промежность. Цель – гениталии следующего в очереди на тот свет амбала. Получается не столько укол, сколько удар, но удар точный и сильный. Смертельный.

Встаю в стойку «рюсу-но камаэ» – позиция «водяного дракона». Меч отведен назад к опорной ноге, кончик лезвия касается пола, режущая кромка клинка обращена вверх. Идеальная позиция для нанесения широких маховых ударов по диагонали – как сверху, так и снизу.

Клинок свистит в воздухе и бьет по шее третьего амбала. Будь в моей руке настоящее боевое оружие, голова противника слетела бы с плеч, но вместо этого ломается хрупкая никелированная сталь японского сувенира. Однако амбалу хватило – падает на пол уже трупом. А в моей руке остается рукоятка, увенчанная коротким трехсантиметровым обрубком лезвия.