📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаАртемий Волынский - Игорь Курукин

Артемий Волынский - Игорь Курукин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 81
Перейти на страницу:

Путь наверх был труден, а потери неизбежны. И дело не только в зависти, интригах, угрозе монаршей опалы или судебного дела. В интересах карьеры приходилось заискивать, исполнять повеления и постоянно показывать «ревностное радение» отнюдь не только в государственных интересах. Как и многие другие придворные, Волынский заверял Бирона в своей преданности: «Увидев толь милостивое объявленное мне о содержании меня в непременной высокой милости обнадеживание, всепокорно и нижайше благодарствую, прилежно и усердно прося милостиво меня и впредь оные не лишить и, яко верного и истинного раба, содержать в неотъемлемой протекции вашей светлости, на которую я положил мою несумненную надежду, и хотя всего того, какие я до сего времени ее императорского величества паче достоинства и заслуг моих высочайшие милости чрез милостивые вашей светлости предстательствы получил, не заслужил и заслужить не могу никогда, однако ж от всего моего истинного и чистого сердца вашей светлости и всему вашему высокому дому всякого приращения и благополучия всегда желал и желать буду, и, елико возможность моя и слабость ума моего достигает, должен всегда по истине совести моей служить и того всячески искать, даже до изъятия живота моего».

В этом письме 1737 года Волынский как будто предсказал свою судьбу — его «живот» был «изъят» как раз за недостаточное служение. Но тогда звезда обер-егермейстера только восходила и герцог заверял его в своей поддержке: «В одном письме вашего превосходительства упоминать изволите, что некоторые люди в отсутствии вашем стараются кредит ваш у ее императорского величества нарушить и вас повредить. Я истинно могу вам донести, что ничего по сие время о том не слыхал и таких людей не знаю; а хотя б кто и отважился вас при ее императорском величестве оклеветать, то сами вы известны, что ее величество по своему великодушию и правдолюбию никаким неосновательным и от одной ненависти происходящим внушениям верить не изволит, в чем ваше превосходительство благонадежны быть можете».

Энергичный и усердный слуга представлялся фавориту наилучшим кандидатом в члены Кабинета министров. После кончины канцлера Головкина для «противовеса» хитроумному Остерману нужна была самостоятельная и амбициозная фигура из русской знати. Сначала эту роль играл возвращенный из почетной ссылки в Берлин Павел Ягужинский. Через полтора года после его смерти настала очередь Волынского — к тому времени он уже показал свои «добрые квалитеты и достохвальные поступки». Такая комбинация обеспечивала устойчивость нового органа, хотя взаимный контроль и «запланированные» конфликты между его членами порой вызывали проблемы.

Они обозначились едва ли не сразу. Английский консул Клавдий Рондо в донесении от 8 апреля 1738 года оценил нового министра как «очень талантливого человека, который не раз принимал участие в серьезных делах», одновременно отметив, что это назначение придется «не по душе Остерману», которому теперь «не дадут распоряжаться во всем по усмотрению вполне свободно». Кабинет-секретарь Андрей Яковлев (не иначе как с ведома Остермана) поднес Волынскому «форму присяги», где ему была обещана смертная казнь в случае ее нарушения. Тот заметил секретарю: «Государыня жалует меня званием министра, а ты топором и плахою». Кажется, мелочь — но другие кабинет-министры при вступлении в должность к подобной присяге не приводились. Гордый Артемий Петрович счел себя оскорбленным и с позором убрал Яковлева из Кабинета «за непорядочные в делах поступки» (21 сентября 1739 года секретарь был «отрешен от дел», а в октябре посажен под караул за «нехождение» к новому месту службы), тем самым нажив себе еще одного врага.

Затем наступили административные будни. В отличие от упраздненного Верховного тайного совета Кабинет занимался преимущественно внутренними делами. В первые годы работы нового органа через него шло подавляющее большинство назначений, перемещений и отставок. При этом даже «недоросли», только что поспевшие в службу, представали перед министрами, а императрица утверждала своей подписью назначения секретарей в конторах и канцеляриях. Огромное количество времени (порой министры заседали, как фиксировалось в журнале, «с утра до ночи») отнимали многочисленные дела финансового управления: проверка счетов, отпуск средств на различные нужды и даже рассмотрение просьб о выдаче жалованья. Позднее на первый план выдвинулись вопросы организации и снабжения армии в условиях беспрерывных военных действий 1733—1739 годов.

Принципиальные решения тщательно готовились и принимались совместно — так, «мнение» Кабинета о плане военных действий кампании 1739 года было разработано Остерманом и предлагало императрице оценить плюсы и минусы продвижения армии к Дунаю через территорию Речи Посполитой. Все министры вместе с главнокомандующим Минихом осторожно, но настойчиво доказывали, что необходимость решительного наступления перевешивает риск возмущения шляхты, тем более что с помощью денег можно «хорошую в Полше партию устроить» в пользу России, а выход из войны терпящих поражение союзников-австрийцев оставляет Россию один на один с турками. План был принят без оговорок и получил императорскую резолюцию: «Опробуэца».

Журналы Кабинета поражают разнообразием проходивших через него дел. Наряду с принятием важнейших политических решений (о вводе русских войск в Польшу или проведении рекрутских наборов) министры разрешали постричься в монахи однодворцу из города Новосиля Алексею Леонтьеву, обсуждали челобитную украинского казака Троцкого о передаче ему имения тестя, рассматривали план каменного «питейного дома» в столице и знакомились с образцами армейских пистолетов и кирас. Кроме того, из Кабинета исходило множество мелких административно-полицейских распоряжений: о «приискании удобных мест для погребания умерших», распределении сенных покосов под Петербургом, разрешении спорных судебных дел и рассмотрении бесконечных челобитных о повышении в чине, отставке, снятии штрафа.

Министры обсуждали поступавшие непосредственно к ним или от государыни доношения, рапорты, челобитные; запрашивали информацию от других учреждений, после чего выносили решение сами или отправлялись к императрице с проектами именных указов и высочайших резолюций. С появлением Волынского сложившаяся практика работы Кабинета стала меняться. В его журналах прежние формулы («Господа министры ходили к ее императорскому величеству с докладами и для подписания указов», «Господа министры объявили ее императорского величества указ») сменились другими, из которых следовало, что новый член проявлял инициативу: «Кабинет-министр Волынский объявил, что ее императорское величество указала», или «…объявил ее императорского величества указы», «…прислал из Петергофа объявленные от ее императорского величества именные изустные указы на письме своею рукою», или «Его превосходительство изволил с собою взять для докладу ее императорскому величеству в Петергоф».

Артемий Петрович рассматривал множество самых различных дел — например, «изволил приказать взять сего числа ведомость: сколько ныне во всем флоте матросов и в морских полках всех чинов людей налицо, и к тому в комплекте потребно в кабинет ее величества сего числа из военной коллегии ведомость: сколько в остзейских гарнизонных полках людей состоит и в комплект надобно» — или требовал подать сведения о нехватке на армию сукна с «российских фабрик», приказывал завести в Астрахани «шелковые сады», отправлял гарнизонных солдат на работу к «шлюзному мастеру» на Неву у Смольного двора, разъяснял Военной коллегии, как отбирать кобыл для конных заводов на Украине, обустраивать конюшни и какой штат конюхов для них нужен.

1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 81
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?