Актриса на роль подозреваемой - Ирина Градова

– Знаете, – заговорила Печникова, – меня все отговаривали ребенка из детдома брать. Говорили, что это лотерея, что наследственность может оказаться тяжелой, ведь нормальные люди детей не бросают, а всякая пьянь да уголовщина. Только я не слушала. У нас с мужем детей не получилось. Не знаю, чья вина – может, и его. Сорок лет назад такой медицинской диагностики, как сейчас, и в помине не было. Муж говорил, что и без детей люди живут, но в моем понимании для полноты семьи дети необходимы. Мне удалось убедить Илью взять ребенка, но он поставил условие: это должна быть девочка. Наслушавшись разговоров о том, что из детдомовских мальчишек вырастают бандиты и убийцы, муж решил, что девочка будет меньшим из зол, раз уж меня не переубедить! И мы поехали в Питер.

– Зачем так далеко? – удивилась Рита.

– Мы хотели сохранить удочерение в тайне. Уехали, мол, на несколько месяцев, а вернулись с ребенком, понимаете?

Рита кивнула.

– Тонечка была единственной, кого нам показали, и я сразу в нее влюбилась. Такая пухленькая, розовая, с толстыми щечками – ни дать ни взять карапузик с баночек детского питания! Илье она тоже приглянулась, и мы, недолго думая, договорились с директором детдома. Бумаг пришлось собирать не представляете сколько. Нам хотелось поскорее назвать Тоню дочкой и привезти домой. Я не пыталась выяснить, как девочка попала в систему усыновления. Честно говоря, и знать не хотела, потому что боялась, что когда-нибудь она может все выяснить.

Рита понимала Печникову. Так мечтать о ребенке, а потом всю жизнь бояться, что откроется дверь, на пороге возникнет незнакомая женщина и потребует вернуть ей то, от чего она сама же и отказалась – ужасная перспектива!

– Тоня росла здоровой, – продолжала Марина Сергеевна. – Врачи удивлялись: всякий ребенок должен перенести обычные детские болячки, а нашей дочке все было нипочем! Муж решил, что ее надо отдать в спорт. Сначала мы ее отправили на легкую атлетику, а там Тоню заметил тренер по волейболу. Ну, поиграла она немного, но без энтузиазма. Потом она увлекалась метанием диска. Тоня отличалась крепким телосложением, но мы с отцом были против, ведь нам не хотелось, чтобы из девочки выросла бой-баба с бицепсами, как у мужика! Но уже тогда с Антониной спорить не имело смысла: если она что втемяшит в голову, то ни за что не передумает. Я не надеялась, что моя дочь достигнет в спорте результатов, мы просто хотели, чтобы она гармонично развивалась. Тонин тренер считал, что у нее особые данные и со временем она станет надеждой олимпийской сборной. Так и вышло, вот только Илья этого, к несчастью, не увидел. Он умер, когда Антонина была на сборах, готовясь к юношеской Олимпиаде. Она переживала, потому что любила отца. С Ильей у нее было полное взаимопонимание. Я же, хотя и удочерила Тоню практически вопреки его воле, так и не смогла найти с ней общего языка. Мы оказались слишком разными и со смерти Ильи стали чужими людьми. Наверное, в этом есть и моя вина, но я до сих пор не понимаю, что могла сделать для сближения с дочерью! Тоня ездила на сборы, у нее появились друзья, которых я не знала, и виделись мы только вечером, когда она приходила с тренировок. Я переживала, надеялась, что у Антонины, по крайней мере, появится шанс чего-то достичь и зажить другой, более интересной и сытой жизнью… Ведь у нее почти получилось!

– Почти?

– Тоню включили в олимпийскую сборную. Она так радовалась! Но случилось несчастье: уже в олимпийской деревне она умудрилась сломать руку на тренировке, представляете? Катастрофа для спортсменки, чьи руки – ее хлеб! Вернулась домой Тоня в жутком настроении. Ей ведь даже не позволили остаться и поболеть за сборную: сказали, если сама не выступаешь, так нечего тратить государственные деньги!

Рита и раньше слышала, что российский Олимпийский комитет ведет себя со спортсменами не лучшим образом. Антонина, наверное, разозлилась, ведь она сломала руку не потому, что каталась на роликах или лазала по деревьям в свое удовольствие, а во время подготовки к соревнованиям! Отказ позволить спортсменке посмотреть на выступления коллег по цеху выглядел жестоко.

– Тоня вернулась домой злющая, поносила спортивное начальство и тренера, которому, по ее мнению, следовало заступиться за воспитанницу. Травма оказалась серьезнее, чем предполагали. Рука восстановилась, но Тоня уже не могла пользоваться ею так же свободно, как раньше: порвались связки, а в кость вставили титановую пластину. Она надеялась вернуться в спорт и даже начала тренироваться, потому что не мыслила себя без этого, но напрасно.

– Ее не приняли обратно?

Марина Сергеевна горестно покачала головой:

– У Тони и раньше-то характер был дай боже, а после того, как ее выкинули из сборной, она стала невыносимой! Я давала ей время оправиться, понимая, что дочке необходимо найти свое место в жизни. Время шло, а она все глубже погружалась в депрессию и даже не думала об устройстве на работу. Тоня заочно училась в текстильном институте, но сами знаете, как учатся спортсмены – от сборов до сборов. Она не окончила учебу, а на мою скромную зарплату прокормиться вдвоем было невозможно. Может, я вела себя излишне строго с Тоней, но она ничего не желала делать и поднять ее с дивана было делом непростым. Мы ругались, она то и дело угрожала уйти из дома, и я начала думать, что это стало бы выходом из положения, потому что оставаться в одной квартире мы не могли. Скандал заканчивался, и Тоня возвращалась на диван, к телевизору. Наконец я не выдержала и позвонила тренеру. Он устроил Антонину помощницей тренера в детскую спортивную школу. Метание диска – не самый популярный вид спорта, и за каждую девочку следовало бороться. А Тоня так не считала. Она настроила родителей детей против себя, потому что постоянно ругала их и даже пару раз распустила руки. Тоня не могла отвечать ни за кого, кроме самой себя, и полагала, что девочки плохо стараются и толку из них не выйдет. Чаша терпения родителей переполнилась, и они накатали на Тоню бумагу. Ее с треском выгнали. К счастью, вскоре она познакомилась с мужчиной. Я радовалась их роману, потому что Тоня красотой не блещет, и я была довольна, что хоть кто-то обратил на нее внимание. Мне казалось, если все закончится хорошо, у Антонины появится собственная семья и ее характер изменится. Они поженились и пару лет неплохо жили, хотя моему зятю не нравилось, что дочь сидит дома. Она не слишком старалась по хозяйству, о детях не думала, и вскоре он от нее ушел.

– Тоня сохранила отношения с бывшим мужем? – поинтересовалась Рита.

– Кажется, он уехал то ли в Питер, то ли в Москву… Все ищут лучшей жизни, только моей Антонине ничего было не надо!

– Погодите, – возразила Рита, – но ведь она сама поехала в Санкт-Петербург – разве не искать работу?

Марина Сергеевна как-то странно посмотрела на нее и опустила глаза к чашке с остывшим кофе.

– Да не за работой она поехала, – тихо произнесла она.

– А зачем же тогда?

– Тоня вбила себе в голову, что должна найти свою биологическую мать – вот зачем!

– Постойте! – снова сказала Рита. – Насколько я поняла из вашего рассказа, вы не рассказывали дочери о том, что она приемная?