Загадка о тигрином следе - Антон Кротков

Тяжелое лицо немца тоже тронуло некое подобие улыбки.

Генерал снисходительно чуть оглянулся через плечо на торжествующего комиссара и пояснил:

– Тех морячков, как я слышал, большевики вскоре к стенке поставили, как дискредитирующих революцию, а на той машине мне снова довелось поездить прошлой зимой, когда я приезжал в Питер по заданию Троцкого…

Ожидание боя, как известно, мучает больше, чем сам бой. После того, как выяснилось, что басмачи в курсе их замыслов и сужают кольцо комиссар вёл себя очень нервно – ёрзал на своём месте, кусал губы и не выпускал из рук пулемёт. Как успел заметить Луков, Гранит Лаптев обладал крайне неустойчивой психикой: приливы удивительной отваги и маниакальной энергичности сменялись у него с приступами меланхолии. Похоже, сейчас он испытывал что-то вроде мании преследования. Тревожным взглядом Лаптев постоянно всматривался вдаль. В какой-то момент он буквально подлетел на диване и завопил:

– Вон они!

Генерал едва успел вырвать из рук комиссара пулемёт. Оказалось, Латеву просто почудились внезапно появившиеся впереди фигуры всадников.

Наступили ранние сумерки. Дорога начала взбираться на небольшой пригорок. Неожиданно впереди, словно из-под земли выросли всадники. Будто четыре всадника Апокалипсиса! Они скакали прямо в лоб приближающемуся автомобилю, стреляя на скаку из карабинов. По свисту пуль стразу стало ясно, что на этот раз это не игра атмосферы.

Главной мишенью бандитов был водитель. Но Вендельмут успел первым заметить опасность на пути и нырнул под приборную доску, прежде чем одна из пуль пробила стекло на уровне его лица.

– Объезжай их широким манёвром! – приказал шофёру генерал и схватился за руль, но немец сердито скинул его руку.

– Не мешайте мне делать майн работ! Если мы съехать с дороги, сразу завязнем и тогда нам капут!

Вендельмут зажёг фары и потянул на себя какой-то краник под приборной доской, отчего мотор заревел, подобно разъярённому зверю…

Дальнейшее очень напоминало приключенческий фильм, какой однажды Одиссею пришлось увидеть на сеансе в синематографе: вот ослеплённый ярким светом конь одного из всадников встаёт на дыбы, его наездник вылетает из седла. Похоже при неудачном падении джигит ломает хребет, так как уже не поднимается с земли. Теперь врагов осталось трое. Подскакав ближе, они выхватывают из ножен шашки. По тому, как ловко, со свистом всадники вращают в воздухе клинками, становится ясно – это зверские рубаки. Подпускать их вплотную к машине нельзя.

Генерал начинает стрелять из пистолета. Луков тоже хватается за винтовку. Конь под другим бандитом падает на передние ноги и, храпя, кувыркается через голову, придавливая всадника своей тяжёлой тушей. Но ещё один наездник прекрасно надрессировал своего коня и вертится на нём как волчок отчего его не просто достать пулей. Четвёртый всадник тоже как дьявол мечется из стороны в сторону. У него послушный и верткий, сухой и жилистый конь. Эти двое уцелевших джигитов не похожи на опоенных анашой обезумевших фанатиков, которые идут на большевистские пулемёты, разрывая на себе одежду, выдирая волосы и крича осипшими от напряжения голосами:

– Смерть неверным! Газават! Священная война!

Нет, эти двое настолько уверенны в ловкости своих тел и беспрекословной покорности верных коней, что от осознания своего полного превосходство над презренными чужаками полностью полагаются на холодный булат ближнего боя. Дико гикнув и опустив камчу на потный бок своего коня, один из всадников послал его прямо на машину, готовый перемахнуть через необычное препятствие и срубить в прыжке чью-то голову.

У комиссара сдали нервы. Некоторое время он пытался держать себя в руках, но зубы его при этом скрипели от ярости, на скулах твёрдыми орешками ходили желваки, а вцепившиеся в пулемёт руки побелели от напряжения. В конце концов, Лаптев вскочил на ноги и бешено заорал, сверкая безумными глазами:

– Бросай сабли! Сдавайся, а не то порублю в капусту!

В несколько секунд безумец выпустил по басмачам весь остаток патронов из «Шоша», но ни одна из пуль не попала в цель!

– Уходи вправо! – приказывает водителю генерал. На этот раз немец беспрекословно подчиняется, и занесённый над ним клинок, который должен снести баварцу голову, лишь бесполезно рассекает воздух. Яростно кричит за кормой проклятия вслед машине промахнувшийся рубака.

Но с другой стороны в атаку несётся его соплеменник. Халат конника развевается, голый череп сверкает от пота, тонкая шашка в его руке сверкает и вращается, что кажется – над головой виртуоза крутится сверкающее колесо. Всадник налетает на автомобиль. В этот момент сидящий как раз по правому борту Луков целится из винтовки в другого бандита и не видит приближающуюся к нему смерть. Услышав над ухом натужный конский храп, он начинает поворачиваться, скосив глаз, и на какую-то долю мгновения видит над собой сверкающую полоску змеевидного клинка и причудливый эфес, украшенный красными камешками горного граната. Рубиновые камешки сверкнули, словно глаза дракона. Это могло стать последним прижизненным впечатлением для Лукова, если бы не генерал, который начинает быстро разряжать барабан своего автоматического «нагана» в живот басмача. Падая, бандит попадает головой под заднее колесо машины. Автомобиль подскакивает, словно на кочке. Отчётливо слышен треск лопнувшего черепа.

Уцелевший бандит мгновенно изменяет решение снова атаковать и разворачивает коня в степь.

– Перехватить его… Тоже раздавить сволочь! Не дать ему вернуться к своим! – требует комиссар.

Но немец молча останавливает машину.

Комиссар жадно смотрит вслед пригнувшемуся к седлу противнику, который нещадно нахлёстывает потные бока своего коня. Нукер быстро удаляется. Его превосходный иноходец стелился над землей, так что не каждый хороший стрелок сумеет достать уносящегося на нём всадника пулей.

– Будь ты проклят! – словно психопат, орёт Гранит врагу и требует винтовку, но генерал не даёт.

– Вы оставили нас без пулемёта, любезнейший. Всё что у нас теперь есть, это по десятку винтовочных патронов на ствол. Совсем не густо, если придётся вступить в схватку со всей бандой.

Словно в подтверждение слов Вильмонта вдали замаячили многочисленные конники…

На счастье путешественников чёрное покрывало безлунной ночи опустилось на степь прежде, чем басмачи нагнали машину. Но полностью использовать выигранные часы не получилось. Генерал смог заменить немца за рулём лишь на пару часов, потом и у него неумолимо стали слипаться веки, и он остановился, чтобы не заснуть за рулём. Луков управлять автомобилем не умел. Что же касается неоднократно проявлявшего свой взбалмошный непредсказуемый нрав комиссара, то доверить ему машину мог лишь сумасшедший.

Было решено отдохнуть хотя бы пару часов. Костёр не разжигали даже для того, чтобы вскипятить чайник. Обошлись остатками сухого печенья и чашкой сырой воды на каждого.