Том 7. Истории периода династий Суй и Тан - Ган Сюэ

учебе, и у вас достаточно знаний, но почему вы не пользуетесь ими и имеете такую трудную жизнь?» Учитель горько улыбнулся и сказал: «Я не очень хорош в своем деле, и мне повезло, что мудрый император не наказал меня. Я всего лишь маленький деревянный кол, поэтому я не могу быть большим столбом!» Понятно, что Хань Юй высказал недовольство, но на фоне этого он довольно подробно и забавно изложил суть обучения. Хань Юй писал прозу, включавшую, помимо эссе и мемуаров, надписи и биографии, предисловия, письма и так далее, в которых он описывал свои мысли и чувства, настолько реально, что любой, кто их читал, получал удовольствие. Многие из его учеников последовали его примеру. Его хорошие друзья Лю Юйси, Бай Цзюйи, Лю Цзунъюань и Юань Чжэнь, все великие таланты, также поддерживали его, они собирались вместе, когда могли, чтобы обменяться своими стихами и эссе. Среди них Лю Цзунъюань больше всего любил писать прозу.

Лю Цзунъюань был на пять лет моложе Хань Юя, но чиновником стал раньше, чем Хань Юй. Он участвовал в реформации Юнчжэня, но позже, когда ему не везло, его отправили в южную часть страны, сначала стал Сыма в Юнчжоу (в юго-западной Хунани), где он пробыл почти десять лет, а затем четыре года губернатором Лючжоу (на севере центральной Гуанси). Когда он приехал, он убедился, что местная ситуация ясна и что производство, водохранилище и школы работают хорошо, люди увидели преимущества его работы. В свободное время он также написал множество политических эссе и рассказов, а также живописных очерков и басен. Например, в своих «Восьми записях о Юнчжоу» он написал о тамошних пейзажах, как о картинах, например, в строках «Запись о маленьком каменном бассейне»:

В пруду сотни рыб, все они плавают так, как будто им не на что опереться. По дневным лучам тени лежат на камне, и они не двигаются. Они далеки, они движутся туда и сюда. Похоже, играют с туристами.

Хань Юй и Лю Цзунъюань при возможности собирались вместе и обменивались стихами

Труды Лю Цзунъюаня стали настолько известны, что люди того времени связывали его с Хань Юем и называли их «Хань Лю». И Хань, и Лю были лидерами древнего литературного движения. Многие ученые отправлялись в Юнчжоу и Лючжоу, чтобы учиться у Лю Цзунъюаня, несмотря на расстояния и горы. Хань Юй часто обменивался новыми работами с Лю Цзунъюанем. Однажды, когда кто-то спросил Хань Юя, кто сегодня лучший писатель, Хань Юй отвечал: «Конечно, Цзунъюань». Тогда мужчина написал Лю Цзунъюаню и попросил у него совета. Лю Цзунъюань написал в ответ: «Талант Хань Юя лучше, чем у всех нас. Его можно сравнить с Сыма Цянем, но выше Ян Сюна». Каждый раз, когда Хань Юй присылал новое произведение, Лю Цзунъюань мыл руки росой шиповника и сушил их благовониями, прежде чем прочитать его, говоря при этом: «Письмо Хань Юя действительно изящно!» Однако однажды он прочитал письмо Хань Юя, оставшись недовольным. Когда Хань Юй был переведен на должность историка, некоторые люди поздравили его с повторным назначением, и он написал им: «Историки всегда плохо кончали, как Сыма Цянь и Бань Гу, и я очень беспокоюсь, что могу обидеть власти и попасть в беду». Лю Цзунъюань почувствовал, что что-то не так, и сразу же написал ему письмо с упреками: «Мне не нравится эта ваша статья, не похоже, что ты ее написал. Если ты боишься, не становись историком. Если ты хочешь им стать, ты должен писать прямо и не смотреть в лицо правительству». Когда Хан Юй прочитал письмо своего друга, он вспотел, но был счастлив, что у него есть друг, который хорошо его знает.

Вскоре после этого император Тан Сяньцзун послал человека принести кости Будды, которые были помещены в храм Фамэнь, во дворец, чтобы они были закреплены в течение трех дней. Хань Юй, не удержавшись, написал письмо против использования костей умерших людей в качестве сокровищ и сказал: «В прошлом, когда в Китае не было Будды, все императоры жили более ста лет, но с тех пор, как буддизм проник в страну, те, кто верил в него, жили недолго. Император Лян Уди стал монахом и умер от голода. Кости Будды — это ничто, их нужно сжечь!» Когда император Тан Сяньцзун увидел это, он чуть не взорвался от гнева и сказал: «Хань Юй так дерзок, он должен быть приговорен к смерти!» Пэй Ду бросился просить о его пощаде и сказал: «Слова Хань Юя были слишком резкими, и это заслуженно, что его приговорили к смерти, но если бы он не был предан Вам, он никогда бы не посмел так сказать». Император Тан Сяньцзун был в ярости и сказал: «Он сказал, что даже императоры, которые верят в буддизм, не живут долго, не является ли это проклятием моей смерти? Его нельзя щадить!» Только после того, как министры уговорили на прощение, император Тан Сяньцзун смягчился и сказал: «Хорошо, если его не убьют, но пусть его отправят в Чаочжоу (в восточной части Гуандуна) в качестве ревизора!»

Таким образом, Хань Юй сохранил жизнь и двинулся на дальний юг, потом на восток, далее на запад вместе с Лю Цзунъюанем. Через несколько дней император Тан Сяньцзун перевел его в Юаньчжоу (современный Ичунь, провинция Цзянси), который находится ближе. Он еще не достиг Юаньчжоу, когда из Лючжоу пришло печальное известие о смерти Лю Цзунъюаня, который отсутствовал более десяти лет, но так и не вернулся в Чанъань. Хань Юй пожалел его и попросил Лю Юйси вместе с ним позаботиться о делах его хорошего друга, прежде чем он отправится в Юаньчжоу. Он написал все надписи и памятники для Лю Цзунъюаня. Хань Юй также хорошо поработал в Чаочжоу и Юаньчжоу, и люди там уважали его. К этому времени ему было уже за пятьдесят, и он хотел прожить спокойную жизнь в старости, надеясь, что император Тан Сяньцзун призовет его обратно. Неожиданно, в течение года, Тан Сяньцзун скоропостижно скончался.

Как и предыдущие императоры, император Тан Сяньцзун тоже хотел жить вечно, поэтому он принял эликсир. В результате отравился, его тело было повреждено, и его нрав изменился. Он ополчился против всех, кто пытался его переубедить, и даже убил нескольких евнухов. Когда евнухи увидели, что он потерял свое обычное состояние, они подумали, что он долго не проживет, и попытались заставить кронпринца взять двор под свой контроль. Ли Хэн, третий