От Мировой до Гражданской войны. Воспоминания. 1914–1920 - Дмитрий Ненюков

Бой продолжался всего 24 минуты и прекратился, когда расстояние увеличилось до 110 кабельтовых. «Екатерина II» выпустила всего 96 снарядов 12-дюймового калибра. К концу боя на «Екатерине II» действовали только шесть орудий из двенадцати, так как в двух башнях произошли аварии с различными приборами управления башнями. Причиной этого прискорбного явления была неготовность корабля и спешное его вступление в строй до окончания всех испытаний. Если бы «Гёбен» не избегал сам старательно боя, то возможно, что еще через некоторое время он имел бы дело с обезоруженным кораблем. Адмиралу Путятину ставили в упрек, что он своим маневром дал возможность «Гёбену» уйти беспрепятственно в Босфор, но, принимая во внимание неготовность корабля в материальном отношении и отсутствие сплоченности и практики в личном составе, мне кажется, что с его стороны вполне логично и извинительно желание вступить в бой в благоприятной для себя тактической обстановке.

Этот бой интересен тем, что он был единственным за всю войну единоборством двух дредноутов.

Во время одного из последующих своих выходов «Екатерина II» подверглась ночной атаке своих же собственных миноносцев и только по счастливой случайности осталась целой и невредимой. В этом случае вина была всецело на начальнике дивизиона, капитане 1-го ранга Черкасове,[205] храбром и образованном офицере, который решился на эту атаку, считая «Екатерину» на 20 миль севернее, чем она была. Во всех флотах мира существует неписаное правило, что большой корабль ночью открывает огонь по приближающимся миноносцам, не заботясь о том, свои они или чужие, когда ему это точно не известно. Наоборот, миноносцы не смеют ночью приближаться к своим кораблям и не смеют атаковать, не будучи уверены, что перед ними неприятель.

Та же «Екатерина II» подверглась атаке двух неприятельских подводных лодок, когда она неосторожно подошла к берегам. По ней было выпущено три мины, но, по счастью, две крайние мины прошли с носу и с кормы, а средняя, которая направлялась прямо в борт, не дошла и затонула.

В феврале 1916 года наша Кавказская армия победоносным маршем заняла Эрзерум, и сейчас же начались затруднения со снабжением армии продовольствием, вследствие чего понадобилось занять Трапезунд, чтобы облегчить снабжение, пользуясь шоссейной дорогой Эрзерум – Трапезунд. Наш флот своими обстрелами тыла и фланга неприятеля все время облегчал движение вперед правого фланга нашей армии, но при подходе к Трапезунду было решено взять обороняющиеся турецкие силы в клещи, и проектирован десант силой в одну дивизию с артиллерией и кавалерией. В Новороссийск было собрано около сорока транспортов под охраной «Екатерины II», крейсеров «Память Меркурия» и «Прута» (бывшего «Меджидие»).

3 марта транспортный флот должен был выйти в море и высадить войска в тылу неприятеля, обороняющего Трапезунд. «Екатерина II» с двумя миноносцами вышла ночью накануне, чтобы охранять вход в порт во время выхода огромного количества судов.

На рассвете, когда она была милях в тридцати от входа в порт, при легком низовом тумане с нее заметили приближающийся дымок. Адмирал Погуляев,[206] командовавший охраной, ожидал в это время присоединения «Памяти Меркурия», но все же отдал распоряжение приготовиться к бою. Сделали опознавательный сигнал, получили в ответ непонятный сигнал и сейчас же увидели поверх тумана мачты спешно поворачивающего корабля. Тогда был открыт огонь, но «Бреслау» под покровом тумана и дымовой завесы, которую он выпустил, уже быстро удалялся. Это был удобный случай с ним покончить, но он был пропущен. Наш десант был высажен вполне благополучно в районе Эмине, после чего турки очистили Трапезунд без боя и ушли в горы. Трапезунд был занят нашими войсками, и в нем сейчас же была организована база для снабжения правого фланга нашей армии.

Из действий мелких судов в начале 1916 года следует отметить работу подводного заградителя «Краб». Как уже выше было сказано, «Краб» обладал хорошими и остроумными приспособлениями для постановки мин, но имел очень скверные качества подводного судна.

Вскоре по вступлении в строй ему было приказано поставить мины заграждения в самом Босфоре поперек пролива. «Краб» вышел в море, сделал благополучный переход и перед сумерками в 15 милях от входа погрузился и пошел под моторами, изредка показывая перископ. Ход был не более 6 узлов. Через два часа обнаружился ранее не замеченный конструктивный недостаток лодки. Пары керосина, которым работали двигатели, начали насыщать атмосферу лодки. У команды начались головная боль и слезоточивость. Тем не менее командир решил во чтобы то ни стало выполнить поручение. Всплыть, не будучи незамеченным, уже не было возможности и оставалось только терпеть, обливаясь холодной водой и нюхая нашатырный спирт. Наконец пришли на место по счислению и начали постановку мин, идя поперек пролива на глубине 20(?) футов. Перед самым концом работы послышался сильный удар и затем другой, помягче. Оказалось, что лодку снесло сильным Босфорским течением с курса, и она стукнулась о камни. Пришлось вынырнуть на поверхность и осмотреться. По счастью, уже была темная ночь. Светил совсем близко маяк, но, к удивлению «Краба», никто его не заметил. Убедившись, что в лодке нет течи, командир снова опустился, быстро закончил постановку и взял курс в море. Работа прошла совершенно незамеченной для противника, и через двое суток крейсер «Бреслау» подорвался на этом заграждении.

Тому же «Крабу» пришлось ставить минное заграждение под Варной. По пути он выдержал жестокий шторм, причем произошло много мелких поломок. Подходя к Варне, «Краб» был атакован четырьмя неприятельскими гидроаэропланами. На него было сброшено 36 бомб, которые рвались очень близко, и только чудом он уцелел от них. Тем не менее «Краб» все-таки поставил мины и благополучно вернулся в Севастополь. Когда его осмотрели по возвращении, то оказалось, что одна мина во время шторма соскочила с рельс, накренилась, и предохранительный механизм у нее отработал. Один легкий толчок, и мина должна была взорваться. Благодаря этому случаю, почти все мины правого борта при постановке не вышли из элеватора, но что самое ужасное, это то, что экипаж и не подозревал, что он целую неделю плавал, находясь на волосок от моментальной гибели.