Загадки истории. Византия - Андрей Домановский

При этом сделать Александрию своей резиденцией и столицей Амр не посчитал возможным – настолько местный быт был непривычен и, вероятно, неприятен воину-кочевнику. Позднейшая легендарная традиция объяснила этот факт запретом Омара располагать войска на противоположной от Аравии стороне больших рек. Столь же легендарна традиция, приписывающая Амру ибн-аль-Асу сожжение знаменитой Александрийской библиотеки и броскую фразу: «Если в этих книгах написано то же самое, что в Коране, – они излишни, а если в них написано иное – они ложны; в обоих случаях их следует сжечь». Ни один из враждебных исламу христианских историков не упоминает о факте уничтожения Амром библиотеки, которая, по всей видимости, постепенно угасала в течение трех предыдущих веков в период постепенного выдавливания язычества побеждавшим христианством. Видимо, библиотеку погубили все же не одномоментно пришлые мусульмане-завоеватели, а постепенно – местные христиане.

В 645 г. византийцы попытались вернуть себе Египет. Десант, прибывший под командованием евнуха-армянина Мануила, высадился в районе Александрии и стремительно овладел городом. Часть местного населения, недовольная увеличением податного гнета при арабском владычестве, поддержала ромейских воинов. Однако основная масса отнеслась к византийцам крайне негативно, поскольку те вели себя в Египте словно в чужой завоеванной стране, бессовестно грабя ее жителей. Как свидетельствует Ибн-Абд-ал-Хакам, ромейские воины стали «останавливаться в селениях, пить вино жителей, есть их еду и грабить то, мимо чего проходили». Убедившись, что местное население не будет поддерживать византийцев, посланный против них Амр ибн-ал-Ас разгромил их в ряде решительных сражений на суше и на море (к тому времени у мусульман появился уже свой флот).

В 646 г. мусульмане во второй раз покорили Александрию. Арабский военачальник приказал разрушить стены города, заявив, что сделает его, подобно жилищу блудницы, доступным каждому желающему. Примечательно, однако, что стены были разрушены лишь со стороны суши, чтобы сделать город полностью подконтрольным арабам, тогда как со стороны моря их сохранили, опасаясь морского нападения византийцев.

Покорение Египта открыло путь к дальнейшему продвижению на запад и завоеванию североафриканского побережья, и арабы не преминули этим воспользоваться. Так, идя постепенно вдоль берега Средиземного моря, мусульмане добрались в итоге до Гибралтара и попали на Иберийский полуостров. Однако существовал и гораздо более близкий путь для того, чтобы попасть в Европу – через Малую Азию, а затем Босфор и Дарданеллы. На этом пути лежала властно притягивавшая алчных завоевателей своими богатствами столица Византийской империи Константинополь.

Первые вторжения арабов в Малую Азию приходятся уже на 640-е гг. В 641 г. была взята выдерживавшая ранее семилетнюю осаду Кесария – центр провинции Палестины Первой, в 644 г., пал Аскалон. Приблизительно в это же время мусульмане начали создавать в регионе свой флот, базой которого стал город Акка (Акра). Некоторое время спустя он начал представлять серьезную угрозу для традиционно господствовавших на море византийцев и даже был эффективно использован при штурме Триполи, происходившем одновременно и с суши, и с моря. Создателем арабского флота считается выдающийся полководец Муавия, назначенный в 646 г. правителем всей Сирии, включая ал-Джазиру, Финикию и Палестину.

В 648 г. Муавия предпринял хорошо подготовленный в течение двух предыдущих лет поход на Кипр на 220 судах. Первая в истории арабских завоеваний морская экспедиция оказалась успешной – арабы высадили на острове десант, взяли город Констанцию и активно грабили местное население. Лишь приближение несравнимо большего византийского флота под командованием паракимомена Кикоризоса заставило их заключить с византийским наместником острова перемирие и отступить.

Со второй половины 640-х гг. арабские войска стали также все чаще пересекать труднопроходимые горы Тавра и вторгаться в Малую Азию, опустошая ее. Явной целью мусульманского воинства все отчетливее становился Константинополь. Для этого арабам нужно было установить безоговорочное господство над морем.

Зимой 654/655 г., как свидетельствует все тот же Феофан, Муавия начал готовить в Триполи (Тарабулисе) армаду для нападения на столицу Византии. Лишь героизм двух местных братьев-греков, «детей Вукинатора», спас тогда столицу от морской осады. Видя опасность приготовлений Муавии для Константинополя, братья выпустили из тюрьмы пленных ромейских воинов, убили триполитанского градоначальника, а построенный мусульманами флот сожгли. После этого им удалось отплыть в Византию на одном из захваченных судов. Вследствие чего египетскому флоту мусульман пришлось вести боевые действия на море без поддержки флота Муавии, но даже при этом ему удалось у Фойника при побережье Ликии разгромить императорский флот. В затянувшемся до глубокой ночи абордажном рукопашном сражении арабы сломили сопротивление ромеев и уничтожить значительную часть их кораблей. Они даже захватили флагманское судно и убили человека, переодевшегося в императорские одежды, так что мусульмане думали, что убили самого императора.

По данным источников, ромеи потеряли в битве около 20 тысяч человек. «Море смешалось с кровью римлян», – писал хронист. Уничтожение ромейского флота довершил шторм, наутро после которого берег моря был завален обломками кораблей и грудами тел убитых и утопленников. Потери среди мусульман также были тяжелыми, однако исход сражения все же был в их пользу. Благодаря этой победе они получили морское господство над восточной частью Средиземного моря и получили возможность наносить удары по всем городам Византии, расположенным на морском побережье. Флот арабов по своим качествам ничуть не уступал флоту ромеев, тем более что строили его все те же ромейские мастера покоренных ранее приморских городов, а команды набирались из хорошо знакомых с морским делом египтян и жителей сирийского побережья.

Тучи арабского нашествия сгущались над Константинополем. К походу на Второй Рим подталкивало и существовавшее среди мусульман поверье о том, что Мухаммед якобы обещал прощение всех грехов тем, кто будет состоять в армии, захватившей столицу Византии. Враги уже вынашивали идею объединения земель поверженной Персии и захватываемой Византии, но империю спасла междоусобная война, начавшаяся между зятем пророка Али и наместником Сирии Муавией. В борьбе победил Муавия, перенесший столицу арабского мира из города пророка Медины в пышный сирийский город Дамаск, где «устроил и сокровищницы свои для денег».

Гражданская война среди мусульман возродила прежние родоплеменные распри, осложнила их новыми обидами и противоречиями, усилила религиозную рознь арабов, разделившихся на правоверных суннитов и сторонников Али и его прямых потомков – шиитов. Она ослабила натиск завоевателей на границы Византийской империи. Более того, в 659 г. Муавия заключил с императором Константом ІІ мирный договор, согласно которому «римляне и аравитяне, раздираемые междоусобиями, условились, чтобы аравитяне платили римлянам на день по тысяче монет, по лошади и по невольнику». Впервые мусульмане платили дань, пусть и весьма символическую, византийцам, а не наоборот.

Впрочем, стоило Муавии укрепить свои позиции, как он разорвал договор и заявил: «Если ромеи хотят мира – пусть платят джизью». Арабы продолжали неудержимо двигаться по восточному и южному Средиземноморью, подобно гигантской волне, затапливающей все на своем пути. Если до этого, по выражению современника, «границы империи, подобно статуям императоров, казались навечно сделанными из бронзы и мрамора», то теперь все «видели империю униженной». Обосновавшись в Дамаске, халифы из династии Омейадов почти ежегодно предпринимали грабительские рейды в глубь Малой Азии, особенно в ее юго-восточные области, двигаясь от гор Тавра, где проходила византийско-арабская граница. Чаще всего маршрут арабских вторжений саблей пронзал ромейские малоазийские города Аморий, Дорилею, Ираклию, достигая иногда областей южного Понта. Набеги следовали с регулярностью сезонных ветров. Страх ромеев перед тем, что арабы рано или поздно окончательно завоюют страну, обратился чуть ли не в наследственную манию.