Витязь особого назначения - Кирилл Кириллов

— Не лучше, — понурился Ягайло. — Только…

— Да и князю поможем, он за нас сейчас на восточном рубеже стоит. Да и княжич, если жив, как на престол взойдет, чай, нашу доблесть не забудет.

Дверь в горницу распахнулась, и в нее ввалились Евлампия и болотник — подслушивали, черти, затараторили наперебой. Наконец болотник дернул девицу за рукав, призывая замолчать. Та послушалась.

— Долг я тебе, Ягайло, отдал, когда сюда тебя дотащил, да все ж не до конца. Чтоб окончательно нам квитами быть, предлагаю в город наш наведаться. С людьми поговорить. Им эти упыри из крепости тоже костью в горле. Может, и согласятся они вашу дружину поддержать.

— Это что же? Мы с болотниками вместе… — начал было Никифор, но жена пнула его под столом ногой, и он замолчал.

— Уверен ты в своих словах? — спросил юношу Ягайло.

— В своих уверен. Отведу, как сказал. И с людьми сведу. А вот что согласятся, поклясться не могу.

— И на том спасибо, — поклонился Ягайло, не вставая с лавки. — Даже с избытком должок отдан будет.

— Сочтемся, — улыбнулся болотник. — Когда выступаем?

— Тебе виднее, когда раны мои настолько заживут, чтоб до города вашего добраться.

— Тогда завтра с рассветом можно и пойти.

— Ну, а ты чего хотела сказать? — повернулся Ягайло к Евлампии.

— Ты, витязь, как хошь, но я с вами пойду.

— Куда? К болотникам на переговоры? Или крепостицу приступом брать? — вскинул брови Ягайло.

— И туда, и туда, — насупилась девица.

— Зачем тебе оно? Не бабье то дело, по болотам шляться, под стрелы лезть, — сказал Ягайло. — Да и подол у тебя длинный, замочишь опять.

— Витязь, а можешь ты хоть раз мою просьбу исполнить без слов лишних да шуток твоих солдатских, а? Вот просто взять меня с собой и все?

— Ладно, быть по-твоему, — кивнул головой Ягайло. — С нами пойдешь. Только вот… Если договоримся мы с болотниками, как Никифора о том в известность поставить? Гонца через топи слать?

— Я точно не пойду, — тут же влезла в разговор Евлампия и глянула на болотника.

Тот неопределенно покачал головой.

— Не надо никого слать, — ответил Никифор. — Голубку я тебе дам. Как решите с болотниками, черкнешь весточку да к лапке привяжешь, а уж она послание твое доставит в целости. И полдня не пройдет.

— А ты грамоте обучен? — с удивлением посмотрел на мужика болотный юноша.

— Обучен, — пожал плечами тот. — У нас тут многие разумеют.

— Быть по сему. Ну что, вроде поговорили про все, теперь и ночевать укладываться. Завтра выступаем с рассветом.

— И то верно, — проговорил Никифор. — Звезды вон высыпали уже. Молодые пусть в спальню идут, там устраиваются, а мы тут заночуем. На лавках, а Анастасию на печь отправим.

Все посмотрели на Никифора с непониманием — в прошлую ночь раскладывались по-другому совсем, но и спорить с хозяином дома никто не стал. Они убрали со стола, отодвинули стол, побросали на лавки шкуры для мягкости. Молодые скрылись за дверью в спальню, Анастасия залезла на печь и задернула за собой полог. Никифор задул лучины, оставив только маленькую лампадку под образком. Завалился на свою лавку, укрылся другой шкурой и замолчал. Ягайло последовал его примеру, поворочался немного, устраиваясь так, чтоб не тревожить ран. Сон подкрался тихо и незаметно, укачивая его на своих волнах, до утра отгоняя тревоги.

— Эй, витязь, спишь? — раздался шепот Никифора.

— Теперь уже нет, — так же шепотом ответил Ягайло. — Чего тебе?

— Ты болотника того хорошо знаешь? — ответил Никифор вопросом на вопрос.

— Да сам же ты историю знакомства нашего слышал, в подробностях.

— То и оно… Ты осторожнее с ним. Странный он.

— Странный? Ну так кто б сомневался. Я вообще болотника живого в первый раз вижу. Бог знает, какие у них там вообще повадки.

— Не в том дело. И я замечал, и Анастасия тож — не по-мужски он себя ведет. Оправляется сидя, томен бывает и расслаблен не по-мужски.

На печи завозилась Анастасия, как бы подтверждая слова мужа.

— И?!

— Как бы содомскому греху не был подвержен, — заговорщицки прошептал Никифор, будто раскрывая витязю вселенскую тайну.

— Ну и что, главное, не пристает, — отмахнулся от него Ягайло, коему хорошо были известны нравы при иных дворах, в которых грех содомский и грехом-то не считался.

— В мой дом ты его привел, не хочу, чтоб с ним история библейская повторилась, — прошептал Никифор. — Не надо мне тут Содом и Гоморру учинять.

— Вот за то прости, уведу я его завтра, и не переступит нога его твоего порога более, — повинился Ягайло.

— Верю тебе, витязь, все, спать давай.

Он отвернулся и вроде заснул, но витязь еще долго слышал его неровное сопение.

* * *

Наутро трое путников двигались по дороге, ведущей к трактиру «Укрáина». Процессия была странная. Впереди шагал витязь в кольчуге, но без шлема. Он сильно припадал на левую ногу, правая рука висела вдоль тела, левая покоилась на рукоятке короткой сабли. За ним по-журавлиному переставлял длинные ноги с крупными коленями долговязый юноша с коротким копьем на плече. Следом семенила девица в платье с обрезанным ниже колен подолом. У нее за спиной был приторочен тугой мешок с едой, завернутой в дорогу сердобольной Анастасией.

Коней Ягайло решил не брать, потому как в болото на них все равно не сунешься, а оставлять у коновязи трактира не хотелось. Никифор предложил было отвезти их на телеге, но Ягайло, которого всю ночь терзали нехорошие предчувствия, отказал. Негоже мужичку возвращаться мимо болот в одиночестве. Мало ли что? Как-то неспокойно было в эти дни над болотами, словно призрак опасности летал.

Да и прогуляться хотелось. Почувствовать на лице теплые солнечные лучи. Послушать пение птиц, ощутить ноздрями запах лесной травы. И даже тяжелый болотный дух. Перед решительными делами его всегда посещало меланхолическое настроение. Спутникам эта прогулка, кажется, тоже была в радость. Они брели молча, каждый думая о своем. О чем — бог весть.

Наконец впереди замаячили ворота трактира. Путники собрались, подтянулись поближе друг к другу и вместе вступили во двор. Завидев из окна новых посетителей, хозяин выскочил на крыльцо, щуря близорукие глазки и радушно разводя в сторону руки. Разглядев, кто к нему пожаловал, замер столбом, насупился.

— Что, не хочешь гостей дорогих и до боли знакомых приветить? — съехидничала неисправимая Евлампия.

— Отчего же, — с усилием вернул улыбку на уста хозяин. — У нас всем г’ады! — закричал он громко, так чтоб было слышно в зале.

— Верим, верим, — усмехнулся Ягайло.

— Вам комнату? Та, в котог’ой вы останавливались в пг’ошлый г’аз, занята, но есть дг’уая, ничуть не хуже…