Комонс - Борис Батыршин

– Серёг, – поворачиваюсь к спутнику. – Надо бы наш раскоп того, засыпать. Нечего тут кому попало шастать, как думаешь?

Аст тяжко вздыхает, поправляет налобник и тянется к фомке.

…хороший у меня всё-таки друг…

Перед тем, как покинуть грот, достаю из кармашка рюкзака свечи – четыре штуки, всё, что есть – пристраиваю в головах скелета, зажигаю. Прости, что потревожили твой покой, парень, но ты ведь и сам должен понять… И – спи спокойно, ты свой долг выполнил сполна.

А мне это ещё только предстоит.

Волок ставят так:

Сворачиваешь кулёк из бумаги. Напихиваешь в него мелко нарезанный тонкий целлулоид – лучше всего из-под шариков от пинг-понга, но можно и обломки обычной расчёски – туго закручиваешь и подпаливаешь с одного конца. И всё, беги – выделяемый «сюрпризом» желтый, густой дым содержит разную химическую дрянь, вроде окислов азота, окиси углерода и даже, кажется, синильной кислоты. Можно, конечно, изготовить и продвинутый, селитряной, но с ним куда больше возни: вымачивать полосы газетной бумаги в растворе аммиачной селитры (которую надо ещё раздобыть!), сушить, скручивать в тугие рулончики… в общем, я предпочёл дешёвую, проверенную классику.

Справка: «волок – искусственное задымление в пещере или искусственных подземных сооружениях (заброшенных каменоломнях, подземных коммуникациях), создаваемое с хулиганскими целями, иногда опасное для жизни».

Химическая война «по-силикатски» – это давняя, недобрая традиция. Подземная братва травит друг друга почём зря, как правило, потехи ради. Дело это требует тонкого понимания устройства подземных тоннелей, и, прежде всего, направлений господствующий здесь сквозняков – на практическом, прикладном уровне, то есть умение не только ставить волоки, но и преодолевать их последствия.

Ни того, ни другого нет ни у нас с Астом, ни у двух подозрительных насквозь типов, окрикнувших нас на подходах к гроту «Море Франца». Сначала на сенах заплясали пятна света от мощных фонарей, потом из темноты (мы шли с плексом, освещавшим лишь небольшое пространство непосредственно вокруг нас) раздалось – «Эй, пацаны, а ну канайте сюда!»

Голоса грубые, но, вроде, доброжелательные. Но я сразу напрягся – а где обязательное «доброго времени суток»? Чтобы взрослые мужики, вряд ли «чайники» – и не были знакомы с азами подземного этикета?

Я попятился, и незнакомцы, вероятно, это увидели. Один из них сделал шаг вперёд – и оказался на свету, отбрасываемом нашим «факелом».

…Так и есть!..

– Валим отсюда, скорее!

Поворачиваю и кидаюсь прочь, по дороге дёргая Аста за рукав. Карта накрепко отпечаталась в мозгу – прямо, снова прямо, потом влево, и ещё раз – развилка практически незаметна, если не знаешь об узком ответвлении – наверняка проскочишь, особенно, если гонишься за кем-то, яростно матерясь и спотыкаясь на бегу.

– Спички, скорее!

Аст прикрывает рукой налобник, подсвечивает мне руки. Три «дымовые шашки» изготовлены заранее, ещё дома, в Москве – осталось только разжечь и забросить по тоннелю в обе стороны, подальше.

– Эй, придурки, мы здесь!

Издали доносится взрыв матюгов, приближающийся топот.

– Ходу!

И, натягивая на бегу противогаз, прочь, сквозь ватные клубы дыма. Отбежав до следующей развилки, запаливаю третью, последнюю, третью дымовуху. Всё, ребята, теперь вам хода нет. Волок рассасывается не меньше полутора суток, придётся вам искать обходные пути.

Мы остановились только в гроте «Надежда», в двух шагах от выходного лаза. Повалились без сил на рюкзаки, стянули противогазы и принялись жадно глотать сырой, пахнущий плесенью, пещерный воздух.

– Бабай, ты чего шухер-то поднял?

Облизываю пересохшие, ставшие вдруг словно пергаментными, губы – шершавый, как наждак, язык едва помещается в пересохшем рту. Лезу в карман рюкзака за флягой.

– Кхм… заметил, как они одеты?

Невыразимое наслаждение – ледяная вода, от которой ломит дёсны…

– Ну… – Аст поскрёб натёртый противогазной резиной подбородок, – я точно не помню. Кажется, спортивные костюмы и куртки, у одного кожаная. А что?

– То-то что кожаная. А в чём народ по системе ходит?

– Точно… – дошло до него. – И касок ни у одного нет, только шапочки вязаные. Это что, те?

– …вот и к нам с Серёгой прилипло это тревожное местоимение. В точности, как в 2023-м – только тогда это захватит всех землян. Тех, кто сумеет остаться самим собой…

– А кто ж ещё? – пожимаю плечами. Местный народ так тупо наезжать бы не стал.

Аст поёжился.

– И что теперь?

– А теперь – на волю, в пампасы. В смысле, лезем наружу, пока эти козлы сюда не заявились.

Перед тем, как вылезать, достаю из рюкзака обрез. Аст, увидев оружие, выпучивает глаза.

– Это ещё зачем?

– Помнишь Бештау?

– Ну… помню.

– И я тоже. И не хочу повторения.

Серёга задумался.

– А что не достал, когда те двое появились?

Я аж поперхнулся. Нет, ну надо же думать хоть немного…

– Сдурел? Тут всё держится на честном слове, стрельнёшь – посыплется. Или хочешь, как тот, под завалом?..

…так, приклад и оптика сейчас ни к чему. Позиционной войны мы затевать не собираемся, да и темно снаружи, прицельной стрельбы не получится в любом случае. А вот патрончики в прикрученный на цевьё патронташ, набьём…

Разобравшись с обрезом, достаю «Коровина», выщёлкиваю плоский магазин.

– Запомнил? Перед выстрелом надо дослать патрон в ствол, вот так…

Два раза подряд передёргиваю затвор, вставляю магазин на место.

– …потом снимаешь с предохранителя, вот эта пумпочка над спуском – и можно стрелять. Точность, конечно, никакая, но всё лучше, чем ничего.

Аст с опаской принимает пистолетик.

– Думаешь, снаружи – тоже они… те?

…вот, опять!..

– Понятия не имею, – говорю. – Но меры принять стоит. Бережёного бог бережёт, слыхал? Только, как друга прошу – без команды не стреляй!

– Командовать ты будешь? – ухмыляется.

Демонстративно озираюсь.

– А что, ты видишь здесь других кандидатов?

1979 г, 15 марта, близ ст. «Силикатная»

Курской жд

Не самый добрый вечер

Ба-бах-вз-зиу!

Ба-бах-вз-зиу!

…дежа вю? А что, похоже, несмотря на то, что стрелок вооружён на этот раз не боевым карабином, а обыкновенной двустволкой. Что ненамного лучше, с учётом дистанции в два десятка шагов, от силы…