Нюрнберг - Николай Игоревич Лебедев

я сейчас обрисовал, была закончена в начале ноября. Примечательным является то, что тогда ничего не было известно о каких-либо приготовлениях со стороны России.

Переводчики в кабинках продолжали шелестеть на разных языках. Участники и гости трибунала, надев наушники, внимательно прислушивались к каждому слову.

Волгин поглядел на Геринга. Тот сидел на скамье подсудимых набычившись и мрачно буравил Паулюса взглядом. Геринг демонстративно прижимал к уху один из наушников, сграбастав его в пухлую пятерню, – человеку несведущему могло показаться, что второй человек в рейхе не понимает слов фельдмаршала, произносимых на чистейшем немецком. Так рейхсмаршал выказывал бывшему подчиненному свое презрение.

Остальные обвиняемые слушали внимательно и напряженно.

– Нападение на Советский Союз состоялось, как я уже говорил, после длительных приготовлений по строго обдуманному плану, который тщательно скрывался. Войска, которые должны были осуществить нападение, располагались в глубине стратегического плацдарма. Только по особому распоряжению они были поэтапно выведены на исходные позиции и затем одновременно выступили по всей линии фронта – от Румынии до Восточной Пруссии.

Паулюс вновь прихлебнул воды из стакана и продолжал:

– Был организован очень сложный обманный маневр, который был осуществлен из Норвегии и с французского побережья. Эти операции должны были создать в июне 1941 года видимость операций, намечаемых против Англии, и тем самым отвлечь внимание от восточных приготовлений. При этом были предусмотрены не только оперативные неожиданности, но также и тактические возможности ввести противника в заблуждение. Например, было запрещено производить явную разведку на границе, тем самым допуская возможные потери во имя достижения внезапности нападения. С другой стороны, это означало, что не существовало опасений, что противник попытается перейти границу. Все эти мероприятия говорят о том, что в данном случае речь идет о преступном нападении.

– Как вы определяете цели нападения Германии на Советский Союз? – задал вопрос Руденко.

Паулюс внимательно вслушался в перевод, звучавший из наушников, затем поглядел на главного обвинителя от СССР печальными глазами и отчеканил:

– Конечная цель нападения заключалась в выходе на линию Волга – Архангельск. Захват этой линии означал бы покорение главных областей Советской России, в том числе столицы Москвы. Это дало бы Гитлеру обладание важнейшими источниками продовольственного снабжения, важнейшими полезными ископаемыми, включая нефтяные источники Кавказа, а также крупнейшими промышленными центрами России и центральной транспортной сетью европейской части страны.

Фельдмаршал задумался. Казалось, он осмысляет, насколько убедительно прозвучало сказанное, а затем добавил:

— 1 июня 1942 года по случаю совещания командующих в рамках группы армий «Юг» в районе Полтавы Гитлер заявил: «Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен буду покончить с этой войной». Все административные и экономические организации и учреждения для эксплуатации захваченных территорий были созданы еще до начала войны. Указанные цели означали завоевание с целью колонизации русских территорий, эксплуатация и ресурсы которых должны были дать возможность завершить войну на Западе с той целью, чтобы окончательно установить господство Германии в Европе.

Руденко помолчал, давая аудитории время, чтобы оценить услышанное, и лишь затем задал последний вопрос:

– Кто из подсудимых являлся активным участником в развязывании агрессивной войны против Советского Союза?

Паулюс перевел взгляд на тех, кто не так давно был его союзником, начальником или подчиненным.

– Насколько я их здесь вижу, хочу назвать следующих важнейших советников Гитлера: Кейтеля…

Заслышав свое имя, Кейтель и бровью не повел – просто молча продолжал глядеть перед собою.

– …Йодля.

Йодль поморщился, осуждающе вздохнул и покачал головой, а его жена, сидевшая в верхнем ярусе, закусила губу.

– …Геринга – в качестве главного маршала и главнокомандующего военно-воздушными силами Германии и уполномоченного по вопросам вооружения…

– Предатель! – рявкнул рейхсмаршал, привстав и перегнувшись через перегородку так, что ближайший к нему адвокат вдавил голову в плечи.

– Порядок! – лорд Лоренс опять принялся колотить судейским молотком, а журналисты галдели и тянули вверх вырванные из блокнотов листки бумаги, чтобы солдаты побыстрее доставили их в телетайпную.

* * *

Немного погодя фрау Йодль стояла в кругу газетчиков в набитом толпой коридоре. Гости покидали зал 600, поглядывали на раскрасневшуюся супругу генерала, которая энергично размахивала руками и говорила, чуть не плача:

– Мой муж – достойнейший человек! Он солдат и всегда чтил устав. Он беспрекословно выполнял приказы, как и надлежит настоящему солдату. Нельзя судить солдата за то, что он честно выполняет приказы!..

Чуть поодаль давал интервью главный обвинитель от Соединенных Штатов Америки Джексон:

– Вряд ли можно строить догадки на зыбких показаниях гитлеровских приспешников, – говорил он, поблескивая стеклами очков и сохраняя на лице непроницаемое выражение. Помимо того что Джексон слыл отличным юристом, он еще был умным, осторожным политиком. – Слишком часто мы сталкивались с их ложью…

– Вы имеете в виду, что фельдмаршал Паулюс лжет? – поинтересовался бойкий журналист.

У Джексона поползли вверх брови:

– Молодой человек, вы присутствовали в зале в тот момент, когда Паулюс давал показания?

– Конечно, но я…

– По-моему, свидетель Паулюс был предельно конкретен, – перебил его Джексон, воздев кверху указательный палец. – Для любого нормального человека теперь очевидно, что лгут те, кто пытается обвинить Советскую Россию в подготовке нападения на Германию. Гитлеровское командование загодя выстраивало планы против Советского Союза. При этом у Гитлера и его приспешников не было никаких оснований утверждать, что СССР что-то замышляет против Германии.

Журналист раздумчиво пожевал губами, но остерегся развивать тему.

Представители прессы атаковали и герра Швентке; кто-то успел проведать, что этот скромный, добропорядочного вида немолодой немец является представителем нюрнбергской администрации. Вопросов про Паулюса ему не задавали, зато живо интересовались обстановкой в городе в связи с побегом бывших эсэсовцев из лагеря военнопленных и принимаемыми мерами.

– Это тревожный момент, – говорил Швентке, осторожно подбирая слова. – Конечно, всякое бывает, однако же нельзя не понимать, что сбежавшие солдаты представляют серьезную силу и столь же серьезную опасность как для населения Нюрнберга, так и для участников и гостей процесса. Возможно, имеет смысл на время отложить слушания. – Он увидел реакцию на лицах слушателей и поспешил сгладить впечатление от сказанного: – Во всяком случае, администрация города рассматривает возможность сделать такое предложение американскому командованию, а там посмотрим.

Увидев Волгина, герр Швентке приветливо помахал ему рукой и улыбнулся.

Нэнси, находившаяся среди интервьюеров, проследила за направлением взгляда городского главы, при виде капитана на лице ее возникло лукавое выражение.

– Эй, русский, – насмешливо произнесла она, подскочив к Волгину, – так нечестно. Вместо того чтобы сбивать бедную девушку с ног, лучше бы поделился сенсацией!..

– Бедная девушка – это кто?

– Не на меня ли ты налетел утром на лестнице?..

– Простите. Я торопился.

– Еще бы! Вы, русские, вытащили этого Паулюса на процесс, как фокусник вытаскивает кролика