Кроха - Эдвард Кэри

– Ну что, голубушка, установим его вместе?

– Да, месье, давайте.

Ухватив пухлой ладонью мою руку, а в другой сжимая новый замок, он вывел меня из мастерской в длинный коридор. Мы зашли за угол и остановились у приоткрытой двери без замка. Сквозь зияющее отверстие я смогла увидеть то, что творилось за дверью: большая зала, хорошо освещенная, с огромным расписным потолком и гигантским зеркалом, занимающим одну стену, словно повторяя такое же исполинское окно на другой стене; зала была заполнена изысканно разодетыми дамами и господами, поглощенными беседой друг с другом. Я никогда еще не видела такого блистательного общества: все в зале сияло ослепительным блеском.

– Там королева? – спросила я у слесаря. – Кто из них она?

Я же должна была сделать слепок лица королевы – вдова наказала мне привезти частичку этого блистающего великолепия и поместить ее в унылую грязь бульвара дю Тампль. Мой вопрос заставил слесаря слегка подпрыгнуть, он заглянул в залу, прищурился и покачал головой.

– Нет, королевы тут нет. Только декорации.

Декорации – он имел в виду придворных дам – не обратили на нас никакого внимания. Слесарь разложил платок на полу и опустился на колени. Я встала на колени рядом с ним и принялась доставать из карманов его фартука разные гвозди и железки, а потом держала их наготове, чтобы передать ему, когда они понадобятся. Слесарь аккуратно вставил замок в дверь. Замок встал как влитой и выглядел, о чем я не преминула ему сообщить, очень мило.

– Думаешь? Я его сам сконструировал. Да, мне тоже нравится.

Я услышала за спиной движение, обернулась и увидела нескольких лакеев, а между ними старую даму Мако. Она знаком приказала мне следовать за ней, и по этому жесту я поняла, что она ужасно недовольна. Я распрощалась со слесарем, который все еще стоял, коленопреклоненный, на носовом платке и глядел в замочную скважину.

– Значит, уже уходишь? – произнес он. – Желаю здравствовать!

– Я вернусь, обещаю, – прошептала я.

Глядя на свои бесчисленные отражения во множестве зеркал, я казалась себе такой нелепой и чужеродной, что невольно подумала, как бы не упасть в одно из зеркал и не утонуть в нем. Я медленно приблизилась к мадам Мако, которая вытолкала меня из роскошной залы и повела по коридору. Она уверяла, что от моей наглости буквально лишилась дара речи, но сейчас он к ней вернулся, потому как всю дорогу до покоев мадам Елизаветы она злобно повторяла, что мне следует знать свое место. На мои поиски, по ее словам, отправилось немало лакеев, и им доложили, что низкорослая незнакомка суется подряд во все двери, которая она не вправе открывать.

– Этот дворец построили не для твоих забав, – шипела она, цепко ухватившись костлявой рукой за мою шею. А потом я оказалась в знакомой мне пугающей комнате – хотя комната уже не могла меня испугать, теперь-то, когда я побывала в той великолепной зале с зеркалами, – и там была Елизавета.

– Ку-ку! – произнесла она, хотя и безо всякого энтузиазма. А потом обратилась к старой даме:

– Она моя приближенная, а не ваша, мадам Мако.

– Ее нашли…

– Отпустите ее немедленно! – приказала Елизавета, и в ее голосе лязгнуло железо.

Моя шея оказалась на свободе.

– Может, тебя снова наказать? – задумчиво произнесла Елизавета.

Я вытянула обе руки.

– Отошлите ее прочь, – посоветовала Мако. – Но сначала ей надо всыпать.

– Ты не поедешь домой до тех пор, пока не научишь меня всему!

– Она нарушила правила! – вскричала Мако.

– Я очень хочу… – с приятной моему слуху твердостью сказала Елизавета, – Я очень хочу, чтобы мы опять поиграли в прятки.

– Нам пора повзрослеть, – пробурчала старая дама.

– Но на сей раз я решила, дорогая моя Мако, – продолжала принцесса, – что вам выпадет удовольствие прятаться. А мы сосчитаем до ста.

– Но я никогда не прячусь.

– Уже давным-давно настала ваша очередь. Один… два… три… бегите, Мако, прячьтесь! Вы же знаете правила: бегите со всех ног! А мы пойдем вас искать. Идите и прячьтесь, да так, чтобы вас трудно было найти. Иначе я очень осерчаю.

Мако, вся в сомнениях, вышла из комнаты.

– Садись, – произнесла Елизавета. – Я хочу тебе кое-что сказать.

– Вы очень умно поступили, – улыбнулась я.

– Благодарю. Сама удивилась. Это ты меня вдохновила. Взять и сбежать! Но только никогда больше так не делай, душенька моя, мой двойник!

– Не буду! Обещаю!

И мы, похожие как две капли воды крошки-девушки, сели рядышком на диване, предназначенном для куда более крупных людей, и завели беседу.

Несчастные страдальцы мадам Елизаветы, о коих рассказано ею самой

– Я расскажу тебе о моих людях, – начала Елизавета. – О людях, которых я собираю и размещаю здесь. – Она держала в руках красивый том в кожаном переплете.

Это ее брат, король, надоумил принцессу собирать людей в книге. Он вечно все записывает, сообщила Елизавета, он очень любит составлять всякие списки. Версальский «Альманах» он знал чуть ли не наизусть. Он записал, сколько ступенек на лестнице, ведущей в апартаменты королевы, и сколько окон во всем дворце, и сколько раз их дед посылал за ним (не так уж много, вспомнила она). Он знал точное количество секунд, часов, дней и лет, прожитых их братом, герцогом Бургундским, прежде чем того поразил туберкулез костей, и точное количество лет, дней, часов и минут, протекших с момента его рождения и до смерти их матушки. Король, казалось, считал все и вся и все записывал. У него скопилось множество томов разных списков.

– Я решила, что мне стоит делать так же, – доверительно призналась она мне. – И я начала составлять список людей. Помимо дворца есть много домов, жутких, отвратительных мест, где я тоже встречаюсь с людьми. Как же они меня печалят… И я записываю свои посещения, я даю им немного денег и говорю им, что я, Елизавета Французская, буду за них молиться. Вот что это за записи, понимаешь? Почитай.

И она передала мне длинный список людей с указанием их недугов и невзгод. Барс, Рено: сломанная нога. Грюлье, Мадлен: боли в животе. Жибье, Агнес: головные боли. Билинже, Жан: мизинец, нос у дочери. Эндерлен, Одиль: почки. Роже, Ролан: мать кричит не переставая. Пинсон, Роз: обесцвеченная кожа на спине. Парлан, Альфонс: голод. Мулен, Доминик: снова беременна. Левек, Пьер: умер сын. Сальвия, Югетта: шпоры на ногах, зубная боль, слепота. Венсан, Франсуа и Оливия: не могут зачать ребенка. Кютар, Аделина: угри.

– Я за всех них молюсь, – сообщила она.

И тут у меня возникла идея.

– Можно поступить еще лучше.

– Посоветуй, мой двойник, предложи!

– Вы могли бы вылепить их болезни.