Потрясение грани - Олег Артюхов

Передёрнув от возбуждения плечами, я нахлобучил шляпу, поправил ремень, перехватил удобнее скипетр и меч и убрал из-под ног камешки и разный мусор.

Не прошло и пяти минут, как пронзительный вопль из-за песчаного бугра оповестил о начале нападения. Прямо на меня, размахивая дубинами, с визгом выбежала толпа в пёстром облачении и с размалёванными физиономиями. На белых от нанесённого мела лицах выделялись выкрашенные чёрным глазницы, носы и рты. Кривляясь, боком и прыжками они начали приближаться. Оба строя моего войска заволновались, но я вскинул правую руку с мечом, и заорал, срывая голос:

– Стоять!! Держать строй!!

Воины Пирамид снова замерли, ощетинившись копьями. И вовремя. В ту же минуту с оглушительным рёвом их атаковали основные силы дикарей. На флангах закипело жуткое побоище, ожесточение которого трудно себе представить. Отовсюду доносились удары, треск ломающихся щитов и оружия, истошные крики, визги и натужные хакающие звуки. Песчаный склон начал быстро окрашиваться кровью, но в этот момент мне стало не до того. Размалёванная толпа в центре бросилась на меня, и я вскинул левую руку со скипетром.

Свист вращающихся лопастей скипетра превратился в высокий вой, и с острого наконечника брызнули фиолетовые лучи. Не обращая внимания на набегающих с поднятыми дубинами визжащих дикарей, я плавно повёл скипетром справа налево, прочерчивая дугу поперёк озверевшей толпы. Не ожидая такого эффекта, я сам слегка обалдел, когда дикари, словно натолкнувшись на невидимую стену, попадали на землю, схватившись, кто за голову, кто за грудь, кто за живот. Проведя скипетром обратно, я свалил второй ряд атакующих. Видимо, вторая серия импульсов оказалась мощнее, и нападающие начали падать с хрипами и воплями, выплёвывая брызги крови.

Оставшиеся в живых, охваченные ужасом дикари на мгновение замерли при виде скорчившихся соплеменников, и начали разбегаться.

Передо мной осталось всего пятеро, и один из них сильно смахивал на вождя. Спину и бока этого красавца покрывала полосатая шкура тигра, череп которого служил своеобразным шлемом. Его пояс из кожи питона переливался пёстрым узором, а грудь укрывала пластина из панциря большой черепахи. Он начал осторожно боком приближаться ко мне, потрясая обитым шкурой зебры щитом и длинным копьём. Я не разглядел выражение его раскрашенного белой и чёрной краской физиономии, но от него исходила плотная волна сильнейшей агрессии и отчаянного страха. Он безумно меня боялся и одновременно очень хотел убить на глазах своего войска. Другие четверо воинов, вооружённые копьями и щитами, насколько я понял, тоже мечтали добраться до моего горла.

Я внимательно смотрел на них и одновременно прислушивался к звукам битвы. Кажется, атака захлебнулась. Удовлетворённый успехами воинов Пирамид, держащих строй и перемалывающих накатывающиеся на них волны орущих дикарей, я продолжал следить за противниками. Мне не хотелось их убивать, но к своей беде они этого не понимали. Размалёванные уроды бросились на меня и оказались в пределах досягаемости меча. Дальше испытывать судьбу стало глупо, опасно и невозможно.

Буквально на рефлексе я прыгнул вперёд. Моя рука вскинулась, описала над головой круг и рубанула поперёк сплеча, рассекая тело вождя пополам. Поражённый противник развалился, словно переспелый арбуз. А я, продолжив движение, крутанулся, и боковым ударом снёс занесённую для удара руку другого размалёванного дикаря. Сжимающая копьё конечность сама себя отбросила в сторону. Уклонившись от третьего копья, я свалил его хозяина ударом ноги в колено и пригвоздил мечом к земле. В ярости я не рассчитал силы удара, и клинок плотно застрял в позвоночнике. Не имея ни секунды, чтобы освободить меч, я его выпустил и обернулся к последним двум противникам.

От волнения и боевой горячки мой голос охрип, и я громко просипел:

– Стоять, сучьи бандерлоги! Пошли вон отсюда! А, ну!!

Разрисованную физиономию ближайшего дикаря перекосило, он передёрнул плечами, ткнул пальцем в труп своего соплеменника, и его сжатая яростью глотка испустила клокочущий звук. Не выпуская его из вида, я засунул скипетр сзади за пояс и приготовился к рукопашной. Напряжённо следя за моими движениями, он издал утробный рёв и высоко прыгнул, желая достать меня копьём. Скотина облезлая! Я по-настоящему рассвирепел. В последний миг отклонившись с линии атаки, я с разворота встретил его сильным ударом ноги в живот. Нарвавшись на удар десантного башмака, дикарь громко хрюкнул, зарылся раскрашенной мордой в песок и, скрючившись, задёргался.

Последний из врагов, ошеломлённый увиденным, в полной прострации то отступал назад, то поднимал оружие, то закрывался щитом. Я медленно подошёл к нему вплотную, вырвал из руки копьё, крепко приложил по уху, и схватил рукой за горло. Глядя, как он трясётся и болтает в воздухе мокрыми от мочи ногами, словно нашкодивший щенок, я посмотрел в его выпученные глаза над разинутым ртом и… пожалел его. Разум оберёг меня от злодеяния. Какой спрос с этого одичавшего и наивного потомка Каина, обманутого хитрыми и равнодушными проходимцами? Я поставил его на землю и спокойно сказал:

– Валика-ка ты отсюда, болезный, и очень прошу тебя, почаще думай своей бестолковкой.

Дав ему хорошего пинка, я наклонился и выдернул из поверженного тела свой застрявший меч. В отсутствие противника боевая горячка ушла, и я уже не мог спокойно смотреть на содеянное. Меня нелегко потрясти, но вид поля боя вызвал серию спазмов в глотке. Отползший от своей нижней половины вождь в агонии ещё скрёб землю руками. Второй надрывно орал, сжимая обрубок руки. Третий агонизировал, выблёвывая на грудь сгустки крови. Четвёртый дёргался, скрючившись и схватившись за живот. Чуть дальше на склоне холма в разных позах распростёрлись полсотни убитых скипетром дикарей.

Я выпрямился во весь рост и расправил налившиеся свинцовой тяжестью плечи, стряхивая непомерный груз усталости и вины, отрешённо осматривая забрызганную кровью одежду. Сделанного не вернёшь. И, если уж на то пошло, не мы атаковали первыми, и они прекрасно понимали, что нападают исподтишка на малочисленный и разрозненный отряд. И даже страшно представить, что они, победив, сделали бы с нами. Не моя вина, что они нашли на свои задницы приключения.

В это время справа и слева раздались победные крики. Дикари в панике ломанулись в прибрежные заросли, другие бросились в пески, а воины Пирамид начали преследование разгромленного врага.

Спустя четверть часа всё кончилось и выяснилось, что пало около полусотни наших бойцов, дикарей же валялось вокруг не меньше тысячи. Война собрала свой страшный урожай. По одному и группами воины Пирамид возвращались на поле боя, и, когда собрались вместе, их охватил победный восторг. Они прыгали и орали, схватили меня и начали подбрасывать,