Первичный крик - Артур Янов

Пытаться изменить социальную философию некоторых невротиков, это то же самое, что изменить весь их психофизический статус. Невротики верят в то, во что им приходится верить, чтобы выносить жизнь. Пытаться убедить их отказаться от их базовых убеждений и веры, это все равно, что пытаться уговорить их усилием воли изменить форму носа.

Нормальный человек не заинтересован в эксплуатации других людей. Он не желает от других людей ничего нереалистического. Невротик, беспомощный перед своей первичной болью, часто нуждается в эксплуатации других для того, чтобы ощутить свою важность, которой он иначе не чувствует. Он

вынужден так поступать, чтобы защитить себя. Другие нужны ему для того, чтобы хвалить его самого, его детей, его дом или его одежду.

Больной ненормальный человек не может отдать себя другому, так как он отчужден от своего «я» и не может им распоряжаться. Невротик может притвориться, что он заботится о других и проявляет к ним интерес, он и сам может быть искренне убежден в своей заботливости, но его личность такова, что она не может проявлять истинную заботу до тех пор, пока полностью не почувствует и не выразит сама себя. Пока чувство собственной личности подавлено страхом и напряжением, пока личность отчаянно нуждается, она не может ничего и никому дать.

Нормальный человек не склонен окружать себя множеством друзей для того, чтобы оградить себя от одиночества, которое он ощущает в этом мире. Друзья нормального человека — это не жертвы и не собственность. Пациенты, прошедшие курс первичной терапии, говорят, что могут спокойно общаться теперь с другими реальными людьми вне зависимости от их личностных особенностей. Пациенты довольны тем, что реальные нормальные люди открыты и честны, они не требуют ничего сверхъестественного и в отношениях с ними не возникает никаких идиосинкразий. Нормальному человеку не нужна записная книжка, где до конца следующего года все субботы заполнены напоминаниями о визитах и гостях, для того, чтобы чувствовать себя популярным и востребованным. Нормальному врачу не нужно, чтобы в его приемной сидело много больных в подтверждение того, что он нужен людям. Этот последний пункт, правда, может сработать двояко. Невротический больной может не на шутку встревожиться, если окажется один в приемной в ожидании врача, и его сразу приглашают в кабинет. Так как невротик не боролся, не ждал и не нервничал, то он может подумать, что этот врач хуже другого, у дверей которого всегда большая очередь.

Нормальные люди, поступающие реалистично, чаще всего приходят вовремя, так как живут и работают в реальном времени, а не в каком‑то прошлом времени. Это означает, что они не

используют время символически для того, чтобы ощутить то, что он в противном случае почувствовать не сможет. Например, он не станет опаздывать только для того, чтобы дать другому почувствовать свою важность или для того, чтобы не чувствовать, как невротик, свою отверженность.

Например, опоздание может означать попытку сохранить нереальную надежду. Это еще один способ, с помощью которого невротик увиливает от встречи с реальной жизнью. Кроме того, невротик склонен заниматься таким делом, которое не оставляет ему ни одной свободной минуты, не дает ему ощутить реальный ход времени. Он работает, движется, ощущая снаружи внешнее давление, которое в действительности распирает его изнутри. Многие невротики умудряются жить так, что у них вообще нет времени на отдых и безделье. Они планируют так много дел именно для того, чтобы у них не оставалось времени на то, чтобы свободно что‑то почувствовать или о чем- нибудь поразмышлять. Очень скоро для всех дел им перестает хватать часов в сутках. В результате невротик начинает везде и всюду опаздывать и вечно чего‑то не успевать.

Общепризнано, что существуют ложные чувства, которым нет места в душе нормального человека. Это означает, что нормальный человек не испытывает ревности, и его не гложет чувство вины. Нормальный здоровый человек удовлетворен тем, что у него есть, не завидует другим, не хочет того, что хотят они и не требует для себя того же, чем обладают эти другие. Думаю, что это один из способов сказать, что душевно здоровый человек позволяет другим — своей жене, своим детям, своим друзьям — быть и оставаться самими собой. Он не живет их достижениями и их успехами. Он не пытается растоптать в них малейшие признаки счастья и радости жизни. Нормальный человек не чувствует отчуждения, ибо только первичная боль производит отчуждение одной части личности от другой. (Возможно, что отчуждение от собственного «я» позволяет апатичным людям с такой готовностью рассуждать об убийствах. Отлученные от собственной человечности, они не в состоянии ощущать ее в других. Очевидно, смерть не является реальной трагедией для тех, кто не чувствует в себе жизни. Ощущение

внутренней «смерти» делает в глазах невротика чужую смерть менее реальной и, поэтому, не столь устрашающей.)

Нормальный человек чувствует в других людях биение жизни. Он может быть тактичным, но не из внутреннего затаенного лицемерия, но потому, что способен чувствовать боль другого человека. Он сознает всю глубину чувств, которые может испытывать другой.

Нормальный человек чувствителен в истинном смысле этого слова. Он живо откликается на нужды и побуждения других не только умом, но всем своим существом, всем своим организмом, в котором его ум и тело в равной степени испытывают воздействие внешних стимулов. Я бы отделил ментальную невротическую чувствительность от открытости нормального человека. Я хочу особо разъяснить этот пункт, потому что есть много весьма проницательных невротиков, которые очень точно разбираются в личностях окружающих их людей. Но они, как мне думается, не могут прочувствовать ситуацию, в которой находятся, так как не испытывают, а разыгрывают отвергаемые и отрицаемые ими чувства. Так, например, какой–ни- будь блистательно образованный человек может, сидя за обеденным столом в обществе рассуждать о каких‑то философских проблемах. Он превосходно понимает уровень слушателей, но он не понимает, что навязывает им тему разговора. Он слишком занят выплескивая свою потребность во внимании и признании собственной важности. Вот почему психотерапевт, помимо того, что он должен учиться воспринимать оттенки личности других людей, просто обязан быть душевно здоровым человеком. Если же он сам не здоров, то начинает выказывать лишь свою потребность в признании своей необходимости, например, для пациентов, чем сводит на нет любую пользу, какую могли бы принести больным его глубокие знания.

Нормальный здоровый человек не страдает от «предвкушений и ожиданий», которые помогают ему убегать от пустоты настоящего. Один пациент сказал мне: «Раньше я рассуждал так: я не хочу быть богатым, потому что богатые, должно быть, очень несчастные люди. У богатых есть все, что они хотят, следовательно им нечего ожидать, им нечего предвкушать. Теперь–тоя

понимаю, что если вы можете наслаждаться и радоваться в каждый данный момент, то вам совершенно не нужно чего‑то ждать.

Нормальный человек не путает надежду с планированием. Он может составлять планы и сценарии будущих ситуаций, но не тонет во множестве планов, само количество которых лишает его настоящего. Кажется, что некоторые невротики, откладывают все свои действия на будущее, накапливают их там, и поэтому никогда не получают от них радости теперь. Думаю, что это поведение берет свое начало в раннем детстве, когда жить собственной жизнью, делать именно то, что хочется сейчас, означало быть отвергнутым или покинутым родителями, которые ожидали от ребенка совершенно иных действий, иного поведения. Ребенку приходилось откладывать свои дела, свои игры, в надежде, что когда‑нибудь в будущем он сможет в полной мере насладиться ими. Этим можно объяснить так часто встречающуюся в детстве мысль: «Я буду так счастлив, когда стану взрослым». Думается, что невротики переносят этот детский принцип в свою взрослую жизнь. Здоровый же человек, оставив нереальные надежды и борьбу за будущие удовольствия, получает возможность жить так, как ему угодно.