500 дней поражений и побед. Хроника СВО глазами военкора - Александр Коц

знает все тропинки и дорожки в этом районе, потому и был отряжен нам сопровождающим.

— На «гражданке-то» кем был? — спрашиваю сипловатого пацана.

— …Форточником, — после небольшой паузы отвечает он.

В боевой «оркестр», как известно, одно время набирали в том числе добровольцев из числа осужденных. И уроженец Волгодонска «Филмор» — один из них. К 24 годам — уже две «ходки». Первая, как он говорит, «за свое» — за барсетки, которые «дергал» из машин. Вторая «ни за что»: «Я просто друзей подвез на грабеж, но сам в нем не участвовал». На СВО, уверяет, переосмыслил взгляды на жизнь: «Это ж как надо себя не уважать, чтобы после всего этого снова сесть?!»

Я встречал такой тип добровольцев из бывших зэков. Помню, спрашиваю одного: «Тебе сидеть оставалось всего месяц, а ты на полгода в самое пекло с неочевидными шансами остаться в живых. Зачем?» — «А я домой хочу вернуться человеком, — отвечает. — Чтобы перед мамой и папой стыдно не было».

А рядом с бывшими сидельцами — офицеры запаса. Вот немолодой боец в очках и при седой окладистой бороде. Представляется скромно:

— Позывной «Поча», подполковник, экс-начальник группы оперативно-аналитического отдела ГРУ Генштаба. Уволился в 2009 году, когда у нас шло сокращение штатов. Точнее, уволили. Когда президент объявил о частичной мобилизации, как патриот своей Родины — сразу звонок в военкомат: ребята, готов. Ответ оттуда: пока распоряжения нет, приказов нет, мы сами не знаем, что с вами делать. Ездил в военкомат не единожды, просился на нижестоящую должность, в любом случае готов идти и защищать Родину. Не берут. Приехал в «Вагнер». Здесь меня приняли, здесь у нас братство, все мы одинаковые, равные. Можно к командиру подойти и сказать, что думаешь, и получить ответ.

— То есть вы, подполковник ГРУ в прошлом, сейчас сражаетесь рядовым штурмовиком? — переспрашиваю. — Наравне с бывшими заключенными?

— Да, и они все мои родные.

В жиденькой лесополосе останавливаем машину. Дальше — пешком. Слева, метрах в трехстах, разрываются снаряды. «Это они наши минометы пытаются достать», — поясняют сопровождающие. Справа ухает артиллерия «музыкантов», работающая на подавление. А мы идем по тропинке «карликового леса», высота которого не превышает человеческого роста. Все кусты и деревья буквально срезаны металлом.

Поначалу я решил, что это «работа» снарядных осколков. Пока мы не уперлись в две пулеметные точки, из которых противник поливал наших штурмовиков. Страшно представить, какова была плотность огня. Вдоль тропы то тут, то там попадаются присыпанные снегом кучки тел бойцов ВСУ. Их вытаскивают из разбитых блиндажей и окопов и складывают, чтобы обменять на своих погибших. Груз-200 на ту сторону уходит грузовыми колоннами. Соотношение потерь — 1 наш к 7 противника. Артемовская мясорубка продолжает собирать свою кровавую жатву.

— Красная Гора — пункт стратегический, здесь местность позволяет вести разведку, артподготовку, — встречает нас в подвале одного из разбитых зданий замкомандира взвода. — Штурм идет очень тяжело, противник хорошо подготовился к обороне, пулеметные гнезда даже гранатометом с первого раза не расшибает. Но благодаря хитрости мы обходили и разрушали эти позиции. Хотя они и держатся до последнего патрона. С разведкой у нас все в порядке. Точно знаем, где враг, в каком количестве, где пулемет, где миномет. Подавляем артиллерию, потом двигаемся.

Замкомвзвода — из детдомовских. Самостоятельно вставал на ноги, оборудовал себе бокс, занимался ремонтом машин — малярка, «кузовщина», электрика. Вроде всего хватало, женился, появился ребенок. Но соблазнился на легкий заработок через махинации с выплатами страховых компаний по ОСАГО. И загремел в колонию по статье «Мошенничество». Вместе мы короткими перебежками передвигаемся по Красной Горе, и штурмовик рассказывает, как выбивал врага из каждого дома.

— Там наверху у меня снайпер сидел, туда вдруг прилет, подъезд осыпается, я думаю, ну все, пропал снайпер. А он не дошел до края дома — шнурок завязывал. Потом прилет сюда, крыша вся на хрен. Тремя секундами раньше — и я бы сейчас тут не стоял. Кстати, видите все эти разрушения? Когда зачищали, все эти постройки еще были целыми. Как только противник был выбит отсюда полностью, он артиллерией все рас*еракал. Дальше не пойдем, там «колея».

— Что?

— Накидывают артиллерией. Мы для радиообмена используем сленг и жаргон.

— И как будет «пойти в атаку»?

— «На стиль». Мы с «Филмором» завтра «на стиле».

— А чем будешь заниматься, когда вернешься домой? — спрашиваю.

— Не знаю, может, в Африку с компанией поеду. Если жена разрешит…

…Рядом «запели» крупнокалиберные пулеметы. ВСУ, не думая сдаваться, попытались пробить захваченные «музыкантами» позиции, но наткнулись на грамотную оборону. Штурмовые отряды тем временем продолжают охват Парасковеевки, чтобы отрезать ВСУ северный логистический путь Бахмута.

— Трасса и так сейчас заблокирована и полностью под нашим огневым контролем, — рассказал мне один из командиров, в прошлом из внутренних войск. — Завершается окружение самой Парасковеевки, в ней уже идут бои. При этом противник пользуется полевыми дорогами в темное время суток, засечь подвоз очень сложно. За Парасковеевкой идем дальше, работаем на полное окружение Артемовска. Противник понимает, что он частично заблокирован, но потери управления там нет, они серьезно сопротивляются, снарядного голода не испытывают. Но мы их обязательно додавим.

5 марта 2023. Прогулка по Артемовску с «гепардом»

— Очень точный у тебя, «Гепард», позывной, — пытаясь восстановить дыхание, делаю комплимент бойцу ЧВК «Вагнер». — Не угонишься.

— Так с 1994 года воюю. Еще Бамут брал в Чечне.

— Сколько ж тебе лет?

— 46.

— Вот это ты уронил сейчас мою самооценку, — смеемся вместе.

За спиной — марш-бросок в полной темноте по пересеченной местности к переднему краю битвы за Артемовск (Бахмут). Накануне я заехал к «музыкантам» на пункт управления и напросился на выход в восточную часть города, которая уже полностью контролируется нашими силами. Ежедневно туда ходят группы подвоза. Впрочем, слово «подвоз» здесь номинальное, на колесах ты преодолеваешь лишь малую часть пути. Основную приходится преодолевать на своих двоих — с боеприпасами, продуктами, водой по нескольку километров в одну сторону. А в обратную — с ранеными или погибшими. Причем на эвакуации опасней не меньше, чем во время боя. Поэтому подвозчиков сложно упрекнуть в том, что они выполняют сугубо тыловые функции.

Друг за друга — стеной

Вместе с парнями из отряда легендарного командира «Ратибора» (Герой России, кавалер орденов Мужества и Красной Звезды) выдвигаемся в сторону Артемовска. Часть пути проходит по трассе, ведущей на Славянск. В 2014 году я ездил по ней на прокатной машине с киевскими номерами. Сейчас трассу, конечно, не узнать. Посреди дороги — разбитые артиллерией украинские блокпосты