Мой прекрасный негодяй - Кристина Брук

Давенпорт удивился:

– Разве? За что?

Обычно он не уделял особого внимания подобным проблемам. И на что ему сдался этот «Олмак»? Нельзя пить, нельзя предаваться азартным играм и уж тем более нельзя приударить за парой-другой уступчивых девиц.

– Наверное, за то, что ты сбил с ног привратника, когда он пытался тебя остановить, потому что ты явился позже положенных одиннадцати часов вечера, – ответил Бекингем.

– Нет, думаю, дело не в этом, – нахмурился Давенпорт. Каким бы идиотом он ни был, он бы никогда не стал избивать ни в чем не повинных служащих, которые всего лишь исполняли данные им приказы.

– Поцеловал какую-нибудь девушку за пальмой в горшке? – предположил Лидгейт.

Нет, и это тоже не вызвало у него никаких воспоминаний. До тех пор, пока леди Мария не затеяла с ним свою дерзкую игру, он обычно ограничивался скучающими замужними дамами, а также женщинами из совершенно других слоев общества. Он никогда не чувствовал потребности обмениваться поцелуями украдкой на светском балу по подписке.

Он покачал головой:

– Нет, не то. Я просто не могу припомнить.

– Что ж, пора заводить книгу для записей пари. – Лидгейт вынул записную книжку, которую использовал для этой цели, и принялся выводить каракули. – Ставлю свои деньги на то, что ты сделал предложение миссис Драммонд-Баррелл.

– Уф! Отдай хотя бы должное моему вкусу.

– Вероятно, тебя сочли недостойным, – произнес Бекингем, осушив залпом свой бокал бренди. – Ставлю сотню монет. И когда мы встретимся с этим твоим идеалом? – Он поднялся, словно собираясь уходить после того, как он в тщательно обдуманных выражениях осудил поведение Давенпорта.

Давенпорт потер рукой нос.

– Это уж как решит Монфор. Держу пари, что он соберет нас за одним столом, чтобы еще больше запугать бедняжку и таким образом добиться от нее послушания.

– И что же думает глава нашего благородного семейства по поводу этого брака? – спросил Ксавье, внимательно наблюдая за Давенпортом.

– Ему такая партия не по душе, – ответил Давенпорт. – Вероятно, он захочет заручиться вашей помощью, чтобы разорвать помолвку, только мне кажется, что вы взяли на себя эту задачу сами.

– Вовсе нет, – произнес Ксавье. – Я редко делаю что-либо, чтобы способствовать планам Монфора, если только могу этого избежать.

– Что ж, мне это тоже не нравится, – заметил Лидгейт. – Во-первых, все девушки одна за другой покидают дом и – трам-пам-пам! – счастливо выходят замуж. А теперь еще и ты, Давенпорт. Ты! И когда только эта любовная горячка закончится, хотелось бы знать? Уж слишком она заразна, черт побери.

Бекингем остановился в дверном проеме и обернулся.

– Можешь быть уверен, что она закончится на мне, – произнес он и удалился.

Давенпорт вздохнул. Ему следовало предвидеть, что если он сделает предложение, его несносные кузены тут же решат, что он влюблен.

К дьяволу эту идею! Единственным его утешением во всей истории служило то, что Хилари, похоже, была в таком же ужасе от перспективы их брака, как и он сам. Что же касается любви, то она будет смеяться до колик в животе при одном предположении, что она влюблена в графа Давенпорта. Нет, мисс Хилари Девер будет искать себе поклонников во всех бальных залах Мейфэра и за его пределами, лишь бы избежать свадьбы с ним.

Последняя мысль должна была его успокоить, однако этого почему-то не случилось. Ни в малейшей степени.

Когда лорд Девер чуть ли не силой выволок Хилари из экипажа и потащил за собой вверх по ступенькам, ведущим к двери дома миссис Уэйкер, девушка окинула окружающую обстановку критическим взглядом. У нее имелись серьезные опасения по поводу дамы, которую лорд Девер выбрал в качестве ее дуэньи. Она всегда объясняла то общественное порицание, которому подвергалась ее семья, простым предубеждением, однако правда заключалась в том, что большинство мужчин из рода Деверов были неотесанными грубиянами – насколько об этом можно было судить по ее отцу, братьям и опекуну. Она еще не встречала лорда Трегарта, но судя по тому, что она видела и слышала, он мало чем от них отличался. Одному богу известно, почему утонченная леди Розамунда могла влюбиться в такого человека. Впрочем, пристрастия людей часто не поддаются объяснению. Что же до женщин ее рода, то с ними Хилари по большей части была не знакома. Деверы не часто собирались вместе для уютных семейных празднеств.

Ей следовало отнестись к миссис Уэйкер беспристрастно, точно так же, как она хотела бы, чтобы другие относились к ней самой. Однако с каждым ярдом их пути она все больше и больше сожалела о том, что не осталась в Трегарт-хаусе.

Хилари была настолько погружена в свои мысли, что за время их короткого путешествия даже не осмотрелась вокруг, хотя, сколько она себя помнила, ей всегда не терпелось полюбоваться красотами столицы. Она спрашивала себя, знала ли миссис Уэйкер о том, что ей предстояло целый месяц принимать в своем доме гостью – и не просто гостью, а юную леди, требовавшую строгого надзора. Хилари считала это маловероятным. Вряд ли лорду Деверу представился случай уладить все заранее до его визита в дом лорда Трегарта.

Резиденция ее будущей дуэньи находилась на Халф-Мун-стрит, в районе, который, насколько было известно Хилари, считался респектабельным, поскольку там проживала одна из ее бывших учениц в академии мисс Толлингтон. Разве это не хороший признак? Ее напряжение немного ослабло.

– Лорд Девер к миссис Уэйкер, – произнес между тем ее опекун.

Дворецкий безмолвно протянул ему поднос, и Девер принялся рыться в карманах сюртука в поисках визитки. После безуспешных поисков и приглушенного бормотания он сдался и сердито взглянул на дворецкого из-под насупленных бровей, словно поощряя того потребовать у него визитную карточку.

– Ну же, парень. Не заставляй нас торчать тут как каких-нибудь болванов.

– Хорошо, милорд. – Дворецкий, очевидно, уже имел опыт общения с Девером, поскольку в ответ на такое бесцеремонное обращение даже бровью не повел. Он пропустил их в дом, а затем откланялся и отправился на поиски своей госпожи.

Салон, в который они вошли, представлял собой богато отделанную гостиную, сверкавшую позолотой и декорированную в восточном стиле – режущее глаз сочетание оранжево-розового, красновато-коричневого и золотистого цветов. При виде подобного декора Хилари едва подавила дрожь, но по крайней мере хотя бы потолки здесь находились в приличном состоянии. По-видимому, в отличие от ее братьев миссис Уэйкер не жалела денег на поддержание порядка в доме. Начало показалось ей довольно многообещающим.

– Не стой здесь, тараща глаза, девочка. – Девер подтолкнул ее в спину, и она, пошатнувшись, сделала еще пару шагов в глубь комнаты. – Сядь здесь.

Хозяйка заставляла их ждать так долго, что Хилари спрашивала себя, дома ли она. Лорд Девер и его подопечная сидели, угрюмо глядя друг на друга, пока чей-то звонкий голос не нарушил тишину: