Большие батальоны. Том 2. От финских хладных скал… - Василий Звягинцев

– Через пять минут всем прекратить огонь, по мегафонам предложить сдаться, с обещанием отпустить рядовой состав по домам без всяких условий.

– Но в одних трусах и без оружия, – подсказал Сергей.

То же самое Секонд продублировал по обычной полевой рации комбатам штурмгвардейцев.

– Заодно стволы остынут, – усмехнулся Тарханов и потянул из портсигара Фёста сигарету, чуть не задев, по небрежности, краем ладони открытую клавиатуру.

– Аккуратнее, – отдёрнул тот блок-универсал. – Атомного взрыва нам тут только не хватало.

…По дороге от Наро-Фоминска до Москвы Тарханов с Фёстом успели познакомить старший комсостав с основной схемой заговора. На самом деле, сконструирован он был весьма остроумно и нестандартно, явно людьми, занимающими «возвышенное» и отстранённое от любых государственных структур и, главное, государственных интересов положение. Будем по-прежнему именовать эту группу «центром». Центром филигранно сплетённой и смертельно опасной паутины, из которой «обычная» жертва, как и муха, вырваться шансов не имеет.

Очень краткий, но ёмкий доклад, «озвученный», как, демонстрируя свою малограмотность, выражаются даже люди с научными степенями, Фёстом, имел целью сориентировать всех присутствующих командиров, и российских, и имперских, в основной сути происходящего, чтобы люди знали, с кем воюют, каковы, так сказать, «движущие силы» мятежа и какова «ближайшая задача». Над «последующей» другие сейчас думают.

Замысел организаторов, по какую бы сторону глобуса они сейчас ни находились, в самом доступном изложении сводится к тому, о чём писал Теодор Герцль в книге «Еврейское государство» сто двадцать лет назад: «В своей стране они наконец смогут открыто радоваться жизни, а не пировать втайне, прячась за опущенными шторами». Пировать не только за шторами, но и в Куршевелях, и на Елисейских Полях означенной публике, впрочем, никто не мешал и сейчас, как и постепенно приближать свои яхты к габаритами авианосцев типа «Нимиц» или хотя бы, на бедность, «Энтерпрайз»[75].

Но этого ведь уважающему себя человеку мало. Один было попробовал испытать себя в большой политике, но закончилось это не слишком обнадёживающе. А хочется ведь править открыто, входить в состав «членов Политбюро» (или совета директоров) Евросоюза, НАТО, Бильдербергского, Римского, Хантер и тому подобных клубов, открывать ногой двери Кремля, Букингемского дворца, Белого дома. Вот это – настоящая власть и слава. И, главное, есть к этому все основания в смысле капиталов и предпосылки в виде предельной слабости нынешней российской власти.

Вообще, затеваясь идти в главы государства, крайне невредно начать с чтения Макиавелли «Государь». Там очень понятно сказано, что властитель должен быть беспощаден к врагам и в то же время иметь абсолютно надёжную опору, политическую и военную.

Сталин, не сильно образованный по нынешним мерками человек, прекрасно эту истину понимал. Гораздо лучше Ленина и прочих. Возможно – сам додумался, творчески осмысливая опыт врагов и друзей. А вот люди с учёными степенями и богатым интеллектуальным ресурсом вроде как не врубаются.

– Господа-товарищи, о которых здесь идёт речь, великолепно учли все просчёты, ошибки, недомыслие и беспечность Президента и его окружения. Те словно бы специально трудились, чтобы их возненавидели или, по крайней мере, отказали в поддержке почти все страны и классы населения.

Начнём по порядку.

МВД. Те, кто хотел всерьёз, как Жеглов в вашем фильме, бороться с преступностью, задавлены не Шараповым, а взяточниками и беспредельщиками. Ходу им нет, и выгоняют при каждом удобном случае.

Армия – унижена не мизерным жалованьем: в царской и нашей тоже, бывало, платили меньше, чем швейцару в кабаке, – унижена демонстративным отрицанием даже права на честь и порядочность.

В МГБ аналогичная картина. Бороться велено не с тем, кто враг державы, а враг непосредственного начальника именно сегодня… Зато кое-кому позволено делать всё, что заблагорассудится, лишь бы не давали воли своим «аномально честным» подчинённым…

– Господин полковник, а может, хватит лекций? Мне замполиты и в советское время надоели, – вдруг перебил Вадима Хворостов. – Мы ведь делом заниматься едем, а не…

– Сергей Саввич, – удивительно мягким, как бархатная перчатка, голосом ответил Фёст, – вы в каком звании последнего замполита видели?

– Да вам-то… – напрягся Хворостов, все же разница в возрасте почти двойная.

– Я спросил! – прибавил Фёст металла. – Можете отвечать, можете…

– Ну, старшим лейтенантом был…

– И с тех пор предоставлены исключительно себе. – В голосе Фёста прозвучала отчётливая ирония. – Некому было смысл происходящего в стране разъяснять, вот и подрастерялись донести до вас не голую информацию и приказ типа всё тех же «Ди эрсте марширт, ди цвайте марширт…», а хоть самое приблизительное представление, с каким врагом воевать предстоит и для чего. Может, проще оставить как есть? Велика ли вам лично разница, как звать будут того, кто в Кремль сядет? Грубо говоря, я надеюсь за полчаса, что у нас пока имеются, сформировать у товарищей командиров какую-никакую мотивацию. Так вы позволите? – И продолжил с прерванного места, будто и не было этой перепалки: – Точно так же за последние два-три года оказались разочарованы в своих надеждах, ожиданиях, планах и проектах абсолютно все – от «уличных протестантов» до «Союза православных хоругвеносцев». Роковая ошибка Президента или – его окружения. Надо было бы предложить хоть кому-то что-то конкретное, основательное, пусть в ущерб остальным. Хоть национальную идею и имперскую мощь, хоть незыблемость частной собственности и право защищать её с оружием в руках, как в Средневековье. А здесь – помазали по губам всем и облизнуть не дали. В итоге – имеете то, что имеете. Вот, посмотрите, здесь всё нарисовано.

Действительно, на схеме Секонда было изображено всё. Разноцветные стрелки довольно причудливо соединялись, пересекались и переплетались вокруг и между кружков и квадратиков. На самом верху был зловеще-фиолетовый «Центр». Ниже него «Власть исполнительная», «Власть законодательная», «Судебная» – и тоже ряд ответвлений. Справа – все «институции» и организации «силовиков». Слева – «Креативный класс» в радужной рамочке, и по сторонам все структуры, им организуемые и организующие его. Совсем внизу, соединённый несколькими стрелками с «ведущими узлами» – подчёркнутый красным, коричневым и зелёным фломастерами «Абстрактно-протестный электорат».

Вадим дал всем присутствующим минуту-другую полюбоваться плодами трудов своих друзей-аналитиков, потом свернул лист и спрятал в карман.

Вместо него «слово взял» Тарханов.

– Это к тому вам показано, господин полковник, – теперь он обращался лично к Хворостову, поскольку прочие присутствующие уже успели проникнуться, – что каждый солдат должен знать свой маневр, а, до тех пор пока я руковожу нашей операцией, обожаемое у вас право на «свободу совести, печати и собраний» сводится к абсолютному минимуму. И ещё прошу учесть, пусть вас это не обижает, ваш возраст и чин в армии, к которой я не принадлежу, а вы из неё уволены, сейчас для меня имеет чисто этическое значение… Но в перспективе – всё зависит от вас. Знаете поговорку: «За Богом молитва, за царём служба не пропадёт»?