Свидетельница - Алина Знаменская

– А я тебя люблю, – тихо сказал Женя. И поймал мою руку.

Я опешила и почему-то начала краснеть пятнами. Я, может, и краснела-то больше от своей гневной речи, чем от Жениных слов. Но, краснея, я слышала шаги по коридору. Иришкины – дробью, и Игоря – размеренные и твердые.

Я выдернула руку и приложила обе ладони к щекам. Но это было бесполезно. Иришкин нос уже прижимался к стеклу игровой со стороны коридора. Она корчила рожицы. Рядом вырос Игорь. Женя вздохнул и опустил голову.

Игорь держал в руках букет хризантем и все еще улыбался по инерции, вероятно, шел сюда в хорошем настроении. Купил цветы. Белые хризантемы очень шли к его темному пальто. Едва скользнув взглядом по игровой, Игорь стал меняться в лице. Прежде чем я успела шагнуть навстречу, он положил букет на подоконник и быстро пошел к выходу.

– Игорь, подожди!

Я кинулась за ним. Он шагал не оглядываясь.

– Ну зачем ты так?

Я догнала его у выхода, вцепилась в рукав:

– Давай поговорим.

– Тебе есть с кем разговаривать. – Он дернул рукой, стряхивая меня, как насекомое. – Не буду тебе мешать. Если не возражаешь, давай разведемся.

– Я возражаю! – крикнула и наткнулась на его взгляд. – Игорь! Прости меня! – с ужасом и настойчивостью одновременно попросила я. – Ты говорил… Вспомни, ты говорил, что смог бы простить меня!

Я уже ревела.

Кто-то из учителей остановился и уставился на нас, не дойдя до учительской.

– Я ошибался, – сухо сказал мой муж. – Я не смогу жить с тобой после того, что ты сделала.

– Я?! – закричала я ему в спину. – Это ты все сделал! Ты!

Игорь посмотрел на меня. У него дрожал нерв на щеке. Он что-то хотел сказать, но передумал. Уже в следующую секунду он покинул школу.

Когда я вернулась в игровую, Женя складывал с моей дочерью цветную мозаику.

– Извини, – поднялся Женя, – я не хотел…

– Ты здесь ни при чем, – убито изрекла я. – Это я сама виновата. Ну что ж… нам пора домой.

– Вас подвезти?

Вместо меня ответила Иришка. Она схватила Женю за руку и потащила к выходу.

– Куда? – спросил он.

Девочка с хитрым видом продолжала его тащить.

– Куда? – упирался Женя.

Иришка начала злиться и вдруг отчетливо, громко произнесла:

– Туда!

– Куда? – спросили одновременно я и Женя.

– Туда! – повторила Иришка.

– Туда, – многозначительно разулыбался Женя. – Туда, где машина, туда, где дорога, туда, где дома…

Я не могла слова вымолвить от переполнявших меня эмоций. Она сама сказала, без просьб и понуканий! Мне не показалось, это слышали мы двое!

– Такое событие надо отметить. – Женя повернулся ко мне: – Приглашаю вас в кафе.

– Пойдем в кафе? – Я подхватила дочь и затормошила. Мне хотелось немедленно услышать от нее что-нибудь еще, хоть слово! Но эта хитрюга молчала как партизан.

Я вытащила ее в коридор и закружила.

– Туда! Ту-у-да… – пела я на разные лады, пока Женя вез нас сквозь весенние сумерки. Туда, где тепло. Туда, где огни. Туда, где музыка.

В кафе оказалось уютно, имелся аквариум с рыбками. К нему-то и устремилась моя дочь, проявив равнодушие к сладким шикарным десертам.

Я села так, чтобы не выпускать ее из поля зрения. Я смотрела за дочерью, а Женя смотрел на меня. Мы пили кофе.

– Свет, знаешь что? Бросай своего Игоря и выходи за меня замуж, – вдруг сказал Женя.

Я посмотрела на него. Лучше бы то, что он сказал, окрасилось бы тоном шутки. Меньше всего сейчас мне хотелось объясняться и задумываться.

Но у Жени было серьезное усталое лицо и грустные глаза.

– У тебя есть жена, – напомнила я.

– Это только так называется. Мы живем в одном дворе, но в разных подъездах. Мои с тещей живут, а я один. Сын ко мне ходит. Я его не брошу – это однозначно. А с женой все с самого начала было не так.

– Все еще наладится, – зачем-то сказала я.

– Ничего не наладится. Какое – наладится… Любви-то нет. Я любил совсем другую девчонку, когда в армию уходил. Ждать обещала, все такое… Ну а вернулся, у нее уже и муж, и ребенок. Ну, я с горя загулял с ее подругой Надькой. Назло. А когда опомнился – Надька моя уже беременная. Деваться некуда, женился. Потом Степка родился. С ним проблем полно, тут уж не до любви. Терпел. Когда скандалы достали, ушел в родительскую квартиру. Так и живем…

Я слушала Женю, и мне кажется, я его понимала. Говорят, что мужчины и женщины – разные существа и понять друг друга не могут. Нет, я понимала. Все хотят любви. Человек не может без любви, как не может без пищи и тепла. Можно, конечно, привыкнуть жить в холоде. Но это трудно и неудобно. Говорят, и без пищи проживешь. Какая-то женщина вообще перешла на песок. Ест один песок – и ничего. Ее даже по телевизору показывали. Но ведь это не нормально. Так и без любви: можно, но – не нормально.

Иногда вместо любви может сойти и сочувствие. Сострадание. Жалость. Страсть. Но только иногда. Ненадолго. А так – нужна любовь. И это неправда, что мужчины не ищут любви. Ищут. Голый секс не заменит любви.

– Жень, я хочу быть с тобой честной.

– Я понял. – Он кивнул. – Только, пожалуйста, не говори, что я такой хороший, что у меня все еще будет…

– Я совсем другое хотела сказать. Я Игоря люблю. Мне плохо без него…

Женя крутил в руках чашечку с кофе и грустно улыбался.

– Это я понимаю. Вопрос в том – любит ли он тебя?

Моя дочь насытилась созерцанием сомиков и золотых рыбок. Подбежала к нам и повисла у меня на шее.

– Нам пора, – извинилась я.

Женя довез нас до дома, и, когда мы уже выпрыгнули на площадку перед подъездом, он, как ни в чем не бывало, напомнил:

– Ты все-таки поинтересуйся у Ксении, почему она держала в тайне от всех свои занятия в «качалке». Это так, на всякий случай.

Я пообещала. Но думать о Ксюхе я сегодня уже не могла. Слова Жени взбудоражили меня. «Вопрос в том – любит ли он тебя…» Вопрос в том…

Я думала об Игоре и о том, что он сказал про развод. Это слово впервые прозвучало между нами. Игорь впустил его в нашу жизнь. Или я?

Раньше это слово даже не задевало меня. Потому что это не про нас. Развод может случиться с кем угодно, но только не с нами! Я должна немедленно убедиться в этом.

Телефон Игоря молчал. Я попыталась представить, что он делает сейчас там, в квартире Никиты Рощина. Сидит перед компьютером? Смотрит телевизор?

А может, он носится в машине по ночному городу, чтобы унять ту же боль в душе, что сейчас терзает меня?