Его моя девочка - Эльвира Смелик

– Ты ведь говорил, что твоя мама Болотина хорошо знает.

– Ну да, знает, – подтвердил Алик. – И даже очень хорошо. Наденькин папашка давно к ней подкатывает. У них вроде ещё по юности что-то было. Правда, не знаю насколько далеко зашло. Но, наверное, зашло, раз он до сих пор никак не успокоится. Мамочка-то впечатлить умеет.

– Так, может, с ним поговорить? – предположила Лиза. Тем более, если так, если мать Алика на Болотина особое влияние имеет. – Убедить его как-то, чтобы он…

Пожарский перебил.

– Убедить? – переспросил, хмыкнул. – Как? – Опять внимательно глянул на Лизу, подался вперёд. – Это типа ты предлагаешь мою маман под него подложить, чтобы он свою доченьку усмирил? Заставил её отцепиться от Ники?

– Нет! Ты что? – воскликнула Лиза. Она же не об этом, совсем не об этом. – Я…

Но Алик, не обращая на её внимания, продолжил, качнув головой:

– Хотя на такое, думаю, он клюнет. – Потом рассудительно добавил: – Вообще мамочка трахаться любит. Но не совсем уж с кем попало. Болотина она и тогда отшила и сейчас особо не подпускает. Тем более он её, кажется, старше года на два. Совсем не её тип. Но если надо для дела… может, и согласится. Опять же – Ники ей не чужой. Она о нём частенько спрашивает. – Заключил задумчиво: – Попробую её уговорить. – И, широко улыбнувшись, вопросительно посмотрел на Лизу: – Только вот… мне что с этого будет?

– Тебе что будет? – растерянно повторила она, сбитая с толку и ошарашенная такими его выкладками. – Ты о чём?

– Ну-у, как! – со значением выдал Алик, охотно пояснил: – Все по парам, всем кто-то достанется. Болотину – моя маман, тебе – Ники. А я с кем? Наденька мне нахрен не сдалась. – Он опять улыбнулся, вскинул бровь, ткнул пальцем в Лизу: – А вот ты… – И невозмутимо предложил: – Давай так: моя мамочка спит с Болотиным, а ты спишь со мной. Баш на баш. А?

Теперь Лиза уставилась на него. Если это опять такой прикол, то как-то уже чересчур.

– Ты-ы… серьёзно?

– Шучу, – мгновенно откликнулся Алик, наклонил голову набок, и вдруг – потушил улыбку, дёрнул плечом. – Хотя нет. Серьёзно. – Усмехнулся, прищурился. – А что тебя смущает, Лизбет? Ники же трахал Наденьку ради тебя. Или ты думаешь, он ей сказки на ночь читал? А тебе, значит, стрёмно всего-то один раз ради своего парня?

Нет, похоже, он не прикалывался. Издевался. Открыто и безжалостно. Но за что? Что Лиза ему сделала?

– О-о-о! – между тем театрально протянул Пожарский, поинтересовался с особым пристрастием: – Святая Лизбет задумалась, стоит или нет расплачиваться телом? Да ладно! Неужели? Вы же никогда от такого не отказываетесь. Особых усилий не требует: ножки раздвинуть, ротик пошире открыть. И часто даже в удовольствие.

Лизе словно холодной водой в лицо плеснули – нет, не для того, чтобы испугалась или задохнулась, а чтоб в себя пришла, чтоб поняла наконец – Алик не делает вид, не играет. Ему действительно пофиг её переживания, не волнуют, не задевают. Ему смешно слушать о чувствах, он в них не верит, и единственное, что он делает искренне – от души потешается, обесценивая то, что важно и дорого другим, потому что для него всё это не имеет ценности – оно же чужое, не его. И она на секунду стиснула зубы, а потом спокойно возразила:

– Я не задумалась. Я просто понять пытаюсь, зачем это тебе. – Он ведь не боялся её ударить, так почему Лиза должна стесняться? – Так любишь за другом подбирать?

У Алика лицо на мгновение окаменело, но он почти сразу с напором исправил:

– Не подбирать, а отбирать.

– Всё равно же – после него, – не менее многозначительно уточнила Лиза.

Но на этот раз его не задело. По крайней мере внешне это никак не проявилось. Наоборот, он, будто опять ощутил свою силу: ему ведь ответили тем же, а значит, вступили на его территорию, и больше не нужны ограничения.

Он улыбнулся, махнул рукой, заявил благосклонно:

– Ну хорошо, уговорила. Особо увлекаться не будем, просто сделаешь мне приятно. – И неожиданно ухватил Лизу за запястье, поинтересовался, заглядывая в глаза: – Ты ж умеешь, правда? Ники всегда нравилось девочек перед собой на коленки ставить. Да они и сами никогда не отказывались. Да, Лизбет?

Алик потянул её руку к себе, положил ладонью на собственное бедро, недалеко от паха, потом сдвинул ещё выше, с силой сдавливая, чтобы Лиза не могла убрать. И смотрел по-прежнему в глаза, произнося:

– И Наденька, думаю, раз так в него вцепилась, тоже старалась. Из чувства благодарности.

Лизе всё-таки удалось высвободить запястье из его цепких пальцев. Она отдёрнула руку, но не собиралась вскакивать и обиженно убегать. Выдержала его взгляд. Внезапно возникшая мысль казалась безумной, но насколько сильно поражала и жгла, что просто невозможно было не освободиться от неё, высказав вслух.

– А не слишком ли много ты обо всём знаешь? Откуда? От Наденьки? Раз ваши родители хорошо знакомы, вы ведь общаетесь? Так, может, ты ей идею и подкинул? Совет дал, как получить то, что она хотела.

– Чё? – удивлённо выдохнул Алик, а потом заржал. – Ну и фантазии у тебя, Лизбет.

Её нисколько не смутил и не убедил его смех.

– Я не права?

Пожарский скривил угол, прицельно сузил глаза.

– Ну раз ты такая сообразительная, может, тогда ещё и подскажешь, зачем мне это надо.

Лиза даже не задумалась, ответ легко вылетел сам.

– Завидуешь.

– Ники?! – Алик нарочно несколько мгновений сидел с приоткрытым ртом и изумлённо поднятыми бровями, видимо, пытаясь выразить особенно красноречиво, какую она чушь сказала и что у него даже нет слов. И всё-таки он их нашёл, хмыкнул, выдал презрительно: – С чего мне ему завидовать? Он же – нищеброд, шлюха продажная.

– Да потому что его просто хотят. Без причины, – не сдерживаясь, высказала Лиза. Понимала, что, кажется, бьёт по самому больному, но остановиться не могла. Он ведь её тоже не жалел. – А тебя только по какой-то причине. Потому что ты богатенький, потому что популярный, потому что красивый.

– А он какой? – с вызовом вскинулся Алик. – Ну расскажи. Настолько в постели хорош, что вы все визжите от удовольствия? А может, и я не хуже. Ты же не пробовала.

– И не собираюсь.

И дело далеко, очень далеко не в постели. Вообще не в постели. Но что помимо неё существовало ещё и другое, гораздо более значимое и важное, Алик, видимо, просто не знал.

– То есть лучше оставишь его другой? – насмешливо заключил он. – Главное, сама чистенькая?

Тоже без зазрений совести бил в самое больное, но и Лиза умела держать лицо – не всегда, но сейчас получалось, потому что внутри всё кипело от разочарования и злости. Она поднялась, посмотрела на Алика сверху-вниз, и в то же время сочувственно – снисходительно-сочувственно – предположила с пониманием: