Шелепин - Леонид Млечин

Организация Объединенных Наций провозгласила 1960 год «Годом Африки». 20 января того же года было принято постановление ЦК КПСС «О расширении культурных и общественных связей с негритянскими народами Африки и усилении влияния Советского Союза на эти народы».

В Советский Союз стали приезжать африканские студенты, и сразу возникли проблемы. В марте 1960 года на имя Хрущева пришла большая жалоба от живущих в Москве темнокожих студентов с просьбой прекратить расовую дискриминацию.

В письме говорилось:

«В субботу, 12 марта 1960 года, вечером в Московском университете четверо русских студентов напали на африканского студента Абдула Хамида Мохаммеда и избили его до бессознательного состояния. Его преступление состояло в том, что он танцевал с русской девушкой… Русские студенты неоднократно оскорбляли и продолжают оскорблять африканских студентов. Одного студента обозвали обезьяной…»

Разбираться поручили Комитету госбезопасности. Чекисты провели расследование и уточнили имя пострадавшего студента. Ответ в ЦК подписал сам Шелепин:

«Установлено, что обучающийся в МГУ сомалийский студент Абдулхамид Мохамед Хасан, присутствуя 12 марта с. г. на вечере геологического факультета МГУ, пригласил студентку третьего курса на танец. Она ответила отказом и стала танцевать со своим знакомым. По окончании танца Адбулхамид подошел к ней и плюнул в лицо, за что получил пощечину…»

После этого произошла драка, в результате которой сомалийского студента госпитализировали с сотрясением мозга.

В письме Шелепина говорилось, что «Абдулхамид неоднократно участвовал в организации пьянок и драк, задерживался органами милиции за нарушение общественного порядка».

Чекисты выяснили, что авторами письма-жалобы стали «студенты-негры, подозреваемые в причастности к иностранным разведорганам. Все они враждебно настроены к Советскому Союзу, неоднократно подстрекали других студентов из африканских стран к провокационным действиям».

Рядовые сотрудники КГБ обижались на Шелепина: он лишил аппарат ведомственных санаториев, домов отдыха, еще каких-то привилегий. Он упразднил несколько учебных заведений, сократил хозяйственные структуры, ликвидировал самостоятельное медицинское управление и управление снабжения и вооружения.

Шелепин, по мнению генерала Бобкова, готов был выполнить любое распоряжение начальства, но желал при этом выглядеть принципиальным. Может быть, это и так, хотя жизненный путь Александра Николаевича свидетельствует о том, что он не был таким уж послушным исполнителем приказов сверху…

Николай Григорьевич Егорычев, первый секретарь Московского горкома партии в 1961–1967 годах, рассказывал:

– Чтобы менять курс, надо было иметь большое мужество. Он начал преобразовывать комитет, пригласил в КГБ молодежь. Шелепин привел в комитет образованных ребят из комсомола. Им не хватало профессионального опыта, зато руки были чистые.

Шелепин вернул культ Дзержинского, чекиста-идеалиста, который надежно защищает советского человека.

Генерал-лейтенант Вадим Кирпиченко рассказывал:

«Иногда Шелепин демонстрировал интерес к мнению рядовых сотрудников. Это был как бы стереотип поведения, элемент показной демократии. Так, однажды, когда после обсуждения у председателя КГБ очередного вопроса по Африке я попросил разрешения покинуть его кабинет и, получив таковое, уже направился к двери, как вдруг Шелепин остановил меня словами:

– Извините, товарищ Кирпиченко, я забыл спросить ваше личное мнение по данной проблеме!

Помню, мне было очень приятно, что моим мнением поинтересовался «лично» председатель КГБ.

Второй известный мне случай, когда Шелепин поинтересовался личным мнением оперативного сотрудника, носил вообще сенсационный характер. Во время доклада одного из руководителей разведки председателю последний вдруг совершенно неожиданно задал ему вопрос, что он думает о развитии обстановки в Сомали. Докладчик не смог ответить и попросил некоторое время на изучение вопроса, но Шелепин проявил нетерпение и заявил, что ему надо знать мнение разведки немедленно. И тут же велел своему помощнику разыскать номер телефона разведчика, который непосредственно занимается этим государством.

Через несколько минут помощник доложил, что Сомали в Первом главном управлении занимается Виталий Иванович П., и назвал номер его телефона. И здесь Шелепин преподнес руководству разведки еще один урок своей демократичности в сочетании с оперативностью. Он самолично набрал нужный номер и представился сотруднику:

– Вас беспокоит председатель КГБ Шелепин. Не могли бы вы ответить на следующий вопрос?..

Весть об этом телефонном разговоре быстро разнеслась по коридорам разведки, и все не переставали удивляться новым демократическим порядкам».

Борис Гераскин, который в те годы занимал невысокую должность, тоже на всю жизнь запомнил, как ему позвонил сам председатель КГБ. В 1959 году был арестован подполковник Генерального штаба Петр Попов, который служил в группе советских оккупационных войск в Австрии и там стал работать на американцев.

После ареста Попова Шелепин позвонил Гераскину, служившему в военной контрразведке:

– Вы могли бы доложить мне оперативную обстановку в Генеральном штабе?

– Конечно.

– Сколько вам понадобится времени, чтобы собраться с мыслями?

– Достаточно тридцати минут.

– Через тридцать минут жду вас с докладом.

Шелепин принял офицеров без задержки. Своего мнения не навязывал, соображения подчиненных выслушал внимательно.

Руководителю КГБ приходилось заниматься самыми необычными делами. 15 апреля 1961 года он доложил в ЦК:

«В марте с. г. Управлением КГБ Красноярского края были получены данные о том, что в отдаленных местах Енисейского района проживает на нелегальном положении группа старообрядцев.

Взрослые члены этих семей рассказали, что в указанной местности они проживают с 1941—42 гг., куда перешли из Томской области в связи с нежеланием мужчин служить в Советской Армии и платить государственные налоги. Около двадцати лет все они почти не общались с местным населением.

Только мужчины один-два раза в год выходили в отдаленные населенные пункты за солью, спичками и другими товарами крайней необходимости, скрывая от населения место своего пребывания.

В настоящее время члены указанных семей согласились выйти из тайги и поселиться в каком-либо населенном пункте. Принимаются меры к их выводу из тайги и трудоустройству, а также снабжению продуктами и оказанию медицинской помощи больным».

Став председателем Комитета госбезопасности, Шелепин осознал, какой огромной властью он обладает, – властью тайной, страшной для других.

В конце 1950-х дипломат (и сын не менее известного дипломата) Олег Александрович Трояновский был помощником главы правительства Хрущева по международным делам. Однажды Трояновскому позвонил Шелепин, с которым они были знакомы еще по институту.