Орел девятого легиона - Розмэри Сатклиф

Только и всего.

— Понятно, — шепнул Марк. Не место и не время было предаваться сейчас разговорам. Одному Митре известно, насколько близка или далека погоня.

Пес прижался к ногам Гверна, и тот ступил на трясину. Марк занял освободившееся место, Эска шел последним. Топкая почва подавалась у них под ногами, ноги мгновенно начинали увязать, путники едва успевали переставлять их. Они ушли совсем еще недалеко, но тут Марк заметил вокруг легкий белесоватый туман. Сначала он принял это за болотные испарения, но очень скоро понял, что ошибается. Туман бледными полосами начал подниматься кверху, полосы, извиваясь, смыкались над их головами. Поглядев вверх, Марк увидел луну, тускло светившую сквозь хвосты тумана. Туман! Беда, которой они имели все основания страшиться. И надо же, чтобы это случилось именно сейчас! О возвращении назад не могло быть и речи. И в то же время — разве возможно найти дорогу в этом гиблом месте? А что, если они заблудятся? Об этом лучше не думать.

Туман неуклонно сгущался. Скоро они уже шли почти вслепую, их мир ограничился двумя-тремя футами мокрого торфа, клочковатого влажного мха и блестками воды. Все это тут же исчезало, растворялось в светящемся тумане. И нигде никаких признаков тропы. Но Гверна это, казалось, не смущало, он уверенно и легко шел вперед, то и дело меняя направление, а Марк с Эской следовали за ним. Пронзительный запах сырой земли все усиливался, становилось промозгло, луна опустилась ниже, туман почти съедала темнота, а охотник Гверн все шел вперед, дальше и дальше. Их окружала тишина, лишь изредка где-то справа кричала выпь, да болото издавало зловещие чавкающие звуки.

Марк давно уже не опасался, сможет ли Гверн отыскать дорогу в тумане. Но его начало беспокоить — долго ли он сам сможет идти вот таким легким ровным шагом. И вдруг ему почудилось, будто опора под ногами сделалась тверже. Еще несколько шагов, и он уже не сомневался — они выбирались из трясины. Туман пахнул по-иному, он оставался таким же промозглым, но сделался более легким и бархатистым. Вскоре тайная тропа осталась позади, как дурной сон. Рассвет приближался, опять поднялся туман, теперь он не светился в темноте, а сделался тускло-серым, как пепел давно потухшего костра. Начало светать, когда был пройден последний клочок трясины; они с облегчением вздохнули, встали под прикрытием старых деревьев боярышника и посмотрели наконец друг на друга.

— Я привел вас, куда мог, — произнес Гверн. — У каждого свои охотничьи угодья, дальше местность мне незнакома.

— Ты провел нас через заслон наших врагов, теперь мы позаботимся о себе сами, — торопливо ответил Марк.

Гверн с сомнением покачал косматой головой:

— Как знать, может быть, они прочесывают и эти холмы. Я советую вам идти ночью, а днем прятаться. Если не заблудитесь в тумане и не попадете в руки здешних племен, то доберетесь до Вала через две ночи. — Он запнулся, хотел что-то сказать, видимо, не решался, но потом выговорил сердито и вместе с тем робко: — Прежде чем наши пути разойдутся, мне бы хотелось взглянуть разок на орла. Ведь он был раньше и моим орлом.

Вместо ответа Марк достал сверток и отвернул складки плаща. В серой предутренней мгле орел был темным и тусклым — кусок помятого металла в форме птицы, и только.

— Он потерял свои крылья, — сказал Марк.

Гверн жадно потянулся к нему, но спохватился и опустил руки вдоль тела. Этот жест выдал многое, и Марка словно полоснуло по сердцу. Ему вдруг захотелось завыть, как псу. Он еще некоторое время держал так орла, а охотник, опустив голову, молча глядел. Затем Гверн сделал шаг назад, Марк опять плотно закутал орла в темную тряпку и спрятал себе под плащ.

— Так, — произнес Гверн. — Я повидал орла еще раз. Возможно, больше мне до конца жизни не увидеть лица римлянина и не услышать родного языка… Вам пора.

— Пойдем с нами, — вырвалось у Марка.

Охотник поднял голову и бросил исподлобья взгляд на Марка. Он как будто обдумывал предложение. Потом покачал головой:

— Мне могут оказать слишком пылкую встречу. Я не жажду, чтобы меня забили камнями насмерть.

— Твой сегодняшний поступок все меняет. Мы обязаны тебе жизнью, и если нам удастся донести орла домой, в этом твоя заслуга.

Гверн снова покачал головой:

— Я уже принадлежу племени сельговов. Я взял себе женщину из этого племени, и она мне хорошая жена. У меня от нее сыновья, они тоже принадлежат этому племени. Здесь моя жизнь. Если прежде я и был кем-то другим и моя жизнь протекала в другом месте, то все это осталось в другом мире, и люди, которых я там знал, забыли меня. Через воды Леты назад пути нет.

— Тогда хорошей тебе охоты на твоих тропах, — помолчав, произнес Марк. — Пожелай и нам добраться отсюда до Вала.

— Желаю вам удачи. Я буду следовать за вами в моих мыслях. Если вы доберетесь до Вала, весть об этом дойдет до меня, и я порадуюсь.

— Твое участие в этом деле немалое, мы оба этого не забудем, — сказал Марк. — Свет Солнца да будет с тобой, центурион.

Пройдя несколько шагов, они оглянулись и увидели, что тот стоит, как стоял, слегка подернутый дымкой, и фигура его обрисовывается на фоне плывущего позади тумана. Полуголый косматый дикарь с диким псом. Но свободный заученный жест — поднятая в знак прощания рука — был римским. За ним стоял учебный плац, резкий звук трубы, железная дисциплина и гордость. Перед глазами Марка в этот момент стоял не охотник-варвар, а юный центурион, гордящийся своим первым назначением, пока на него еще не легла тень обреченного легиона. Этому центуриону он и отсалютовал в ответ.

Но тут ветер нанес туман и разделил их.

Пускаясь в путь, Марк мысленно пожелал Гверну благополучно дойти назад, вернуться к той новой жизни, которую он себе выбрал. А главное — чтобы ему не пришлось расплачиваться за то, что не предал их. Что ж, туман послужит ему прикрытием на обратном пути.

И, как будто услышав непроизнесенные вслух мысли Марка, Эска ответил ему:

— Он-то узнает, если мы доберемся живыми, а вот мы никогда о нем не узнаем.

— Лучше бы он пошел с нами… — начал Марк, но в ту же минуту понял, что охотник Гверн прав: через воды Леты пути назад нет.

Двумя днями позже друзья все еще были далеко от Вала. Туман преследовал их всю дорогу, коварный и переменчивый; он то слегка размывал границы, делал расплывчатыми дальние холмы, а то налетал сверху, полностью закрывая все вокруг серым вихрем, в котором исчезала сама земля. Они бы уже десять раз заблудились, если б не охотничий нюх Эски. Он чуял нужное направление, как горожанин почуял бы запах чеснока. Но все равно они продвигались на юг ужасающе медленно, пользуясь лишь теми часами, когда туман редел, и забиваясь в укрытия, когда туман сгущался. Раза два они чудом избежали гибели; много раз буквально у них под ногами разверзался провал, до той поры скрытый туманом, и тогда приходилось делать крюк и терять время в поисках обхода. У Марка к тому же, который, как всегда, предоставил Эске отыскивать дорогу, были и свои заботы. Больная нога, выдержавшая все форсированные марши и утомительные подъемы, сейчас начала сдавать и часто подводила его. Он упрямо держался изо всех сил, но движения его сделались неуклюжими, он спотыкался, и приходилось стискивать зубы от боли.