Орел девятого легиона - Розмэри Сатклиф
Шрифт:
Интервал:
Перед ними к югу расстилалась холмистая страна, гряда за грядой уходили в голубоватую даль, туда, где тысячью футами ниже, в двух днях перехода, старая граница отрезала Валенцию от дикого края. Глубоко внизу, среди темных рядов сосен, северный рукав большого озера отражал пламя заката. Марк обрадовался озеру, как старому знакомому; они с Эской уже проходили вдоль него, следуя на север, почти две луны назад. Дальше их ждал прямой путь, думал Марк, больше не придется суетиться, сновать взад-вперед вдоль заливов и блуждать в окутанных туманом горах. Но почему-то его не оставляло суеверное чувство, что все идет чересчур легко, тревожило предчувствие беды. И закат тоже соответствовал его настроению. Он был великолепен! Пожар охватывал весь запад, над головой ветер гнал пылающие облака, которые казались громадными золотыми крыльями, прямо на глазах превращающиеся в алые. Все ярче пылал пожар, и вот запад преобразился в огненную печь с сидящим на ней багровым облаком, — весь мир, казалось, охватило пламенем, а вздымающаяся позади озера скала была густо-красной, будто облитая вином. Закат был сплошным предвестием бури, ветра, дождя, а может быть, и еще чего-нибудь похуже. Марку вдруг почудилось, что густо-красный цвет — это не цвет вина, а цвет крови…
Он передернул плечами и обругал себя дураком. Просто он устал. Устал он, устал Эска, устали лошади, да и буря близится. Счастье, что у них есть на ночь укрытие. К утру-то уж буря непременно утихнет. Марк вспомнил, что он даже не взглянул на орла. В деревне и в самом деле разворачивать его не стоило, но сейчас… Орел лежал тут, рядом, и движимый внезапным побуждением Марк взялся за сверток. Закат осветил складки плаща, превратив фиолетовый цвет в царственный пурпур. Отвернув последнюю складку, он взял орла в руки: холодный, тяжелый, с вмятинами, горящий красным золотом в закатном свете.
— Euge[21]! — произнес он тихонько, употребив слово, которым похвалил бы победителя на арене. Он поднял глаза на Эску: — Охота была доброй, братец.
Но глаза Эски были прикованы к плащу, он ничего не ответил, и Марк, проследив за его взглядом, увидел оторванный угол плаща.
— Застежка! — пробормотал Эска. — Застежка!
Все еще держа орла на согнутой руке, Марк торопливо начал перебирать складки свободной рукой, сознавая, что делает это зря — застежка была приколота именно на этом углу. Сейчас, задним числом, в памяти его ярко вспыхнула сцена на берегу озера — угрожающие лица воинов, поклажа, валяющаяся на траве, плащ с полуоторванной висящей застежкой. Надо же быть таким олухом — он начисто выбросил тот случай из головы, и Эска, видно, тоже.
— Она могла упасть когда угодно, хотя бы в воде, — заметил он.
— Нет, — медленно произнес Эска. — Она зазвенела на камнях, когда я бросил плащ на берег, прежде чем вынырнуть.
Он потер тыльной стороной ладони лоб, вспоминая.
— Когда я подбирал плащ, он зацепился за корни ольхи. Знаешь, как растет ольха — у самой воды. Я вспомнил сейчас, а тогда не обратил внимания.
Он уронил руку, и они молча уставились друг на друга. Застежка была бронзовая, дешевая, но узор был необычен, и вся деревня видела ее на Деметрии из Александрии. А если судить по оторванному углу, то в застежке еще и застрял клок лиловой материи, которая быстро освежит их память.
Марк первым прервал молчание:
— Если они ее найдут, то поймут, что кто-то из нас возвращался на озеро уже после того, как они обыскали наши вещи. И повод у нас мог быть только один.
Он принялся аккуратно заворачивать орла.
— Они поговорят с воинами из деревушки, которую мы покинули сегодня утром. Узнают, что уходил я… — начал торопливо Эска. — Нет, это не имеет значения, все равно они поймут, что я ходил туда с твоего ведома. Послушай, Марк, ты должен идти дальше один. Возьми Випсанию и выезжай сразу. Ты еще можешь уйти. А я дождусь их, скажу, мы поссорились из-за орла, подрались около озера, ты упал в воду и утонул, и орел вместе с тобой.
— А куда делась Випсания? — возразил Марк, продолжая возиться со свертком. — И что они сделают с тобой после этого?
— Убьют, — просто сказал Эска.
— Нет, извини, план твой никуда не годится.
— Надо думать об орле, — упорствовал Эска.
Марк сделал жест нетерпения.
— Орел не очень-то нужен в Риме. Уж я это знаю. Важно, чтобы он не попал опять в руки бриттам, а так он может пролежать с одинаковым успехом и в каледонском болоте, и на римской свалке. Случись худшее, мы найдем способ избавиться от орла, прежде чем нас схватят.
— Не понятно тогда, почему ты давно не бросил его в озеро, раз он никому не нужен. Зачем его везти на юг?
Марк подбирал уже под себя ноги, чтобы встать; он остановился и пристально посмотрел в глаза Эске.
— Так надо, — ответил он и с трудом поднялся. — Мы замешаны в эту историю оба и вместе победим или вместе погибнем. Может, эту проклятую застежку найдут не сразу, но все равно, чем скорее мы доберемся до Валенции, тем лучше.
Эска молча встал. Говорить больше было не о чем.
Марк взглянул на бешено несущиеся облака, похожие на подхваченных ураганом птиц.
— Сколько времени нам осталось до бури?
Эска втянул в себя воздух, будто принюхиваясь:
— Хватит, чтобы добраться до берега озера. Сосновый лес послужит нам защитой от непогоды. Мы еще успеем сегодня сделать несколько миль.
Спустя два дня утром Марк лежал во впадине между низкими холмами и смотрел вниз сквозь раздвинутые листья папоротника. Внизу протянулись рыжевато-серые болота, на юге постепенно возвышающиеся до синих высот Валенции. А через болотную низину вилась серебристая Клота, уходя на запад, где в конце концов впадала в залив. На северном берегу обнесенный земляным валом стоял Аре-Клота, когда-то пограничный город, а сейчас место встречи и рынок для всех племен по соседству. На реке тут и там виднелись кожаные лодчонки, сверху похожие на крохотных водяных жуков; несколько суденышек покрупнее со свернутыми синими парусами стояли на якоре под самыми стенами, а из селения дым множества очагов поднимался к высокому серому небу. Кроткое небо, утомившееся от осенней бури, подумал Марк, перебирая в памяти события последних двух дней, как будто вспоминая страшный сон.
Буря разразилась ближе к полуночи, дикий западный ветер обрушился на них сверху, с гор, как хищный зверь. Он взбил воду в озере, погнал по нему белые пенящиеся волны и принес с собой дождь, который исхлестал путников и промочил их насквозь. Большую часть ночи они провели вместе с двумя перепуганными кобылами под глубоким выступом скалы; вокруг в непроглядной тьме бесновались ветер и дождь. К рассвету буря чуть поутихла, и они двинулись дальше и ехали, пока в середине дня не нашли себе новый приют в яме, образованной вывороченной с корнями сосной. Они стреножили лошадей, заползли под торчащий кверху клубок корней и уснули. Проснулись они уже глубокой ночью, шел дождь, ветер с воем и стонами еще раскачивал верхушки сосен, но уже не кидался на путников, как живое существо. Они доели остатки копченого мяса и поехали дальше сквозь утихающую бурю. Рассвет наконец принес умиротворение, мокрые дубовые рощи просыпались под пение зябликов, корольков и крапивника. Путники остановились среди низких холмов над Клотой.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!