Во власти тирана - Юлия Бузакина

После планового осмотра у гинеколога мне выдали новую пачку направлений на анализы, и мы покинули медицинский центр.

— Да что ж им неймется-то? — размахивая бумажками, подкатывала глаза я. — У меня на локтевом сгибе уже живого места нет. Зачем так много крови сдавать?

— Мороженого хочешь? — лукаво взглянул на меня муж. — Сегодня тепло, могу отвезти тебя на набережную погулять. В отеле все равно делать нечего. Сезон давно закончился

— Отвези, — согласилась я.

— Но сначала я куплю тебе папку для твоих бесчисленных направлений, — подмигнул мне он, и машина тронулась с места.

В небольшом магазинчике канцтоваров мне приобрели розовую папку, и Денис сам уложил в нее все бумажки.

— Чтобы больше не теряла, — послал мне воздушный поцелуй муж. — А теперь поехали, куплю тебе мороженое и погуляем.

Включил зажигание, и машина двинулась в сторону набережной.

— Ты купил мне розовую папку, потому что думаешь, что будет девочка? — подозрительно взглянула на него я.

— Да. Мне почему-то кажется, что у нас будет дочка.

Я расплылась в улыбке.

— Я бы хотела… у нас был бы полный дом кукол и всяких девчоночьих нарядов. Я бы делала ей красивые прически, наряжала в модные платьица… эх, мечта…

— Почему мечта? Мне кажется, вполне реальное будущее. Отдадим ее на танцы или в какой-нибудь кружок макраме…

— Денис! Ну, какой кружок макраме?!

— А что? Очень хорошее занятие, между прочим, — рассмеялся он.

— Я не люблю рукоделие.

— Ну, и ладно…

Машина припарковалась на стоянке у набережной, и скоро мы с Казанцевым медленно прогуливались под нежарким ноябрьским солнышком. Было так душно, что я расстегнула пуговицы пальто.

— Тебе какое мороженое? — осведомился перед небольшим торговым ларьком мой муж.

— Карамельное, с орехами.

— Отлично, я тоже хочу карамельное с орехами. Погоди минутку, сейчас будет.

Он исчез за стеклянной дверью ларька, а я подошла к витиеватому ограждению из черного металла и подставила лицо солнечным лучам.

В душе порхали розовые бабочки. Я мечтала. Рисовала в воображении мою малышку, ее детскую в розовом стиле, нарядные платьица… нет, все же, как мало женщине надо для счастья! Всего лишь теплый осенний денек, любимый мужчина и брикет мороженого.

Чья-то рука крепко впилась в мой локоть, и я вздрогнула от неожиданности.

— А теперь медленно иди вперед, к стоянке, — раздался над ухом до боли знакомый шепот, и внутри все оцепенело.

— Не вздумай шутить, Оленька. У меня очень острый нож.

Тимур толкнул меня в спину, и я, едва перебирая ватными ногами, сделала несколько шагов в сторону стоянки.

«Денис! Ну, где же ты…» — чувствуя, как меня захлестывает отчаяние, мысленно звала мужа я. Но продавец в ларьке замешкался, выискивая сдачу с крупной купюры.

Мы дошли до стоянки.

— Все будет хорошо, милая. Не бойся меня, я тебя больше не обижу, — ласково заговорил со мной мой мучитель. — Мы уедем вместе – ты и я.

Ласково погладил меня цепкими пальцами по шее, и открыл дверцу подержанной «Лада-Калина».

— Оляя! — услышала я нечеловеческий крик мужа. Резко обернулась, краем глаза заметила, как летит на мраморную плитку купленное мороженное, и дернулась в сторону.

В бок тут же уперлось острие ножа. Тимур не шутил.

— Отпусти ее, — подняв ладони вверх, спокойно заговорил с Молчановым Денис. — Видишь, у меня нет оружия. Просто отпусти Олю и возьми меня вместо нее.

— Отойди! Иначе я могу навредить ей, — сощурился Тимур. — Она поедет со мной, потому что она только моя.

— Оля - моя законная супруга. Просто отпусти ее. Она тебе ни к чему, — продолжал медленно наступать Денис. Но его голос предательски дрожал. На лбу выступили капельки пота. Он понимал, что на карте не только моя жизнь, но и жизнь нашего малыша.

— Сделаешь еще шаг, и я нечаянно сделаю надрез на ее шее.

Острый нож для ампутации сверкнул на солнце и прикоснулся к моей шее.

— Пожалуйста, не надо. Зачем тебе беременная от другого мужчины женщина? С ней же одни проблемы… — остановившись, продолжал просить Денис.

— Беременная?

Тимур побледнел. Резко развернул меня к себе лицом и с ужасом вытаращился на выступающий из-под коротенького драпового пальто животик.

— Нет, нет, ты не можешь… — в отчаянии прохрипел он. — Я проделал ради тебя такой путь… а ты стала похожа на мою уродливую жену…

Заминка стоила Тимуру всех его позиций. Казанцев в два счета преодолел расстояние между нами и плечом выбил у процветающего хирурга почву из-под ног.

Нож со звонким стуком полетел по выложенной плиткой мостовой.

— Я переломаю тебе все кости! Все, до единой! — нанося удар за ударом, рычал Денис. — Ты больше никогда оперировать не сможешь, даже если очень захочешь!

— Помогите… кто-нибудь, помогите… — чувствуя, как оседаю на землю, беспомощно бормотала я.

Собралась с силами и бросилась в ларек мороженого, за помощью.

Мне повезло – парень за прилавком оказался смекалистым. Вместе мы вызвали полицию, а когда выбежали обратно – не поверили своим глазам. Все парковочное место вокруг подержанной машины, на которой прибыл Молчанов, было усыпано пятитысячными купюрами. Деньги высыпались из сумки, когда Тимур пытался бежать от Дениса. Сам хирург лежал на влажной земле, вниз лицом, присыпанный сверху деньгами и протяжно стонал.

Зажав рот рукой, я с ужасом взирала на него.

— Убей меня, — скользнув взглядом по тяжелой хватке моего мужа, жалко прохрипел Молчанов.

— Не собираюсь, — с презрением посмотрел на него сверху тот. — Пусть тобой занимается полиция.

— Вон машина! Уже едут, — оживился парень из ларька с мороженым.

Бравые стражи порядка выбрались из пикапа и бодро зашагали в нашу сторону. Скоро на Тимура надели наручники, и повели к полицейской машине.

— Оленька, ты как? — бросился ко мне муж. — Он не порезал тебя, Оленька?!

Схватил меня за руки и крепко прижал к себе.

Я всхлипнула.

— Н-нет, нет… Я просто напугалась… — бормотала в ответ.

Он сжал мой локоть, и только тогда я ощутила, как сильно дрожат его руки.

— Я же думал… думал, что он тебя убьет…

Еще никогда я не видела Казанцева таким напуганным.

— Все хорошо… ты же… рядом оказался. Теперь все будет отлично…

Я улыбнулась сквозь слезы и повисла у него на шее. Поцеловала в губы отчаянно, яростно – будто в первый раз. А он отстранился и тяжело сел на лавочку.