Заложница - Клер Макинтош

разговаривала с тобой по-арабски, когда ты была маленькой?

– Когда очень сердилась, – улыбнулась Майна.

– Мы могли бы разыскать для Софии народные алжирские сказки.

– А ей нравится «Баю-баюшки, луна».

– Но она ведь каждый вечер ее слушает!

Меня раздражало не только повторение изо дня в день. Главное – то, что София хотела, чтобы «Баю-баюшки» ей читала только Майна. Когда Майна декламировала «Баю-баюшки, луна», дочь выступала вместе с ней. Показывала на картины и прижимала палец к губам, когда бабушка шептала «тс-с». Я всегда был никуда не годным вторым номером, запасным игроком проигрывавшей команды.

– Баю-баю, звезды, баю-баю, воздух, баю-баю, шорохи изо всех углов, – заканчивал я, а София садилась на кровати и спрашивала: – А когда вернется мама?

– Она тебе это говорит не затем, чтобы уязвить, – объясняла Майна, но легче от этого мне не становилось.

– Баю-баю, шорохи изо всех углов, – говорю я теперь.

Дочь прижимается затылком к моему подбородку.

– Спасибо, папа.

– Не за что, конфетка.

– Мне очень холодно.

Я чувствую тепло прижавшегося к моей груди ее тела, но когда прикасаюсь губами ко лбу Софии, он ледяной.

– Давай-ка вставай. Займемся зарядкой.

София поднимается, и я едва не вскрикиваю от боли и облегчения, когда можно расслабить плечи и подтянуть ноги к туловищу.

– Помнишь, как делать прыжок «звезда»? – Она кивает. – Тогда двадцать раз. Один, два, три!

Пока дочь поочередно разводит и сводит ноги, а руками машет вверх-вниз, я шевелюсь, насколько это позволяют наручники, руки и ноги начинает покалывать, когда восстанавливается кровообращение. София заканчивает прыжки, задыхаясь и смеясь.

– А теперь бег на месте. Давай!

Я заставляю ее двигаться, зная, что скоро она устанет и проголодается, однако это лучше, чем если у нее наступит переохлаждение. София протестует, когда я говорю, что уже хватит, но если она вспотеет, а потом остынет, то станет еще хуже.

– Может, поиграем в «Я шпион»?

Я оглядываю подвал привыкшими к полутьме глазами. Каменный пол. Ступени. Запертая дверь.

Я шпионю своим маленьким глазом и не вижу никакого выхода…

– У меня есть задумка получше. Давай ты станешь моими глазами и мы начнем все исследовать?

– Снаружи? – с надеждой спрашивает она.

– Пока здесь.

София вздыхает, а потом неохотно соглашается:

– Ла-а-адно.

– Давай с угла. Вон там. – Она послушно бросается в дальний угол подвала. – Теперь веди руками по стенам. Говори мне обо всем, что найдешь.

– Я боюсь мышов.

– Мышей. Здесь их нет, это глупая история, которую выдумал папа. Что ощущаешь?

– Кирпичи.

– Пощупай еще на полу. Там что-нибудь есть? Болтающийся кирпич, забытый инструмент, что угодно.

В школе полиции нас учили обыскивать дома в поисках наркотиков или оружия. Две пары офицеров начинали с противоположных углов комнаты, пересекали ее, а затем шли по следам напарников. Делили зону поиска на четверти, убеждались, что в одной «чисто», прежде чем перейти в другую.

– Представь, что ты офицер полиции, – произношу я, – и ищешь зацепки.

– Я буду пилотом.

– Ну просто представь. Понарошку.

София находит гвоздь и банку диетической колы, оставленную с той поры, когда мы поняли, что от влажности отсыревает все, что бы мы там ни пытались хранить.

– Мы можем ее выпить. – Внезапно я чувствую сильную жажду, в горле дерет, а губы распухли. – Ты сможешь ее открыть?

Проходит целая вечность, прежде чем ее пальчикам после долгих усилий наконец удается поднять скобу на зажатой между моими ступнями банке, и кола с шипением выплескивается мне на носки. София пьет первая, радуясь тому, что ей разрешили ранее запрещенный напиток. Потом она слишком торопливо подносит банку к моему рту, отчего липкая жидкость стекает мне на шею. Когда мы все выпиваем, София сочно отрыгивает. Пытается извиниться, но снова отрыгивает и прижимает ладони ко рту. Таращит глаза, ожидая выговора или замечания, но тут я тоже отрыгиваю.

– Папа!

Я понимаю, что постоянно ей выговариваю. Велю вести себя тихо или слушаться, есть аккуратно и не дерзить в ответ. Я выговариваю ей гораздо чаще, чем хвалю. Неудивительно, что дочь все время тянет к Майне.

Я опять отрыгиваю.

– София!

– Это ты сейчас!

Она прыгает на меня, наваливаясь на ноги, и обхватывает руками лицо, растягивает в разные стороны щеки и смеется, увидев это лицо, когда я улыбаюсь.

– Жаль, что я не могу прижать тебя к себе.

София тянет меня за руки.

– Они очень сильно застряли. Если ты не раздобудешь волшебный ключ… – Я гремлю наручниками о металлический прут.

София ойкает, слезает с моих колен и берет в руку гвоздь.

– Прекрасная мысль, конфетка, вот только срабатывает это лишь в кино.

София вздыхает, а я кое-как поворачиваюсь, показывая ей отверстие в стяжном механизме, куда должен входить ключ.

– Давай, вперед, делай, что хочешь.

Я подаюсь вперед, предоставляя Софии полную свободу действий, и размышляю: а вдруг моя необычная дочь-красавица удивит меня скрытым талантом уметь вскрывать замки?

Мы наверняка сидим тут уже долго. Сколько еще нам придется здесь оставаться?

Я снова зову Бекку, но ответа нет, и незнание того, что́ она нам уготовила, вызывает у меня ужас, сравнимый лишь с моими страхами за Майну. Рейс № 79 должен приземлиться в Сиднее через несколько часов, а из сообщений по радио нам известно лишь то, что он не изменил курс и не разбился.

Пока не разбился.

Глава тридцать вторая

Пассажир 1G

Управлять самолетом сложно.

Нам был нужен пилот, это стало ясно с самого начала, однако попытка обратить какого-то летчика гражданских авиалиний в нашу веру потребовала бы огромных усилий и заключала в себе большой риск провала наших планов, прежде чем они окончательно сформировались бы. Я надеялся отыскать дискредитировавшего себя пилота, но таких найти гораздо труднее, чем, например, врачей, которым запрещено практиковать, чьи личные данные есть в открытом доступе.

В процессе моих поисков, по большей части в онлайн-форумах, стало ясно, что многие летчики к тому же страстно увлекались компьютерными играми-симуляторами. Странно, что, просидев целую неделю в кабине пилотов, кто-то захочет в выходные дни вести состоящий из пикселей самолет по экрану монитора, но в жизни так оно и есть. Очевидно, современные симуляторы столь реалистичны и обладают таким действием, что за игрой почти и вправду управляешь настоящим самолетом.

Я понял, что начал свои поиски неправильно. Зачем искать пилота, чтобы сделать из него единомышленника, когда можно сделать летчиком уже имеющегося последователя нашего дела?

Передо мной открывались две возможности. Янцзы был нашим «штатным» IT-специалистом. Именно он создал наш форум в даркнете и обеспечил его самоуничтожение сразу после взлета рейса № 79. Сформировал наши многочисленные страницы в «Фейсбуке», которые я использовал для привлечения сторонников такими изощренными методами, что те едва ли это замечали.