Сад камней - Яна Дубинянская

Ничего подобного. Но ты не моя — просто маленькая, девочка, солнышко, малышка, черноглазик… спи.

Выходя на большую дугу, на поворот, замыкающий наш санный путь, я придумала, что дальше, как прожить еще недельку-другую с каким-никаким смыслом. Очень просто, даже странно, что мне не пришло в голову с самого утра.

Вот сейчас вернусь — и сяду редактировать.

Одно из самых убийственных и самоубийственных занятий, превзойти которое может разве что энный по счету монтаж после чьих-то очередных пожеланий. Но даже и первая редактура, совершаемая добровольно и своими руками, — это очень страшно. Отстраниться, отрешиться, резать по живому. Постепенно понимая, что ничего живого там и не было никогда. Пускай не имитация, не грубая подделка; скорее причудливая диковина, изыск природы, возникший в моей внутренней реальности, имеющей слабое отношение к жизни. Вроде барита, каменной розы пустыни, и правда чуть-чуть похожей на настоящую.

Михайль бы смеялся. Взять хотя бы ту сцену, где Оля делает ему укол, задуманную пронзительной и трагической, и, честное слово, я сумела бы снять так, чтобы у зрителя подкатывался ком к горлу, а у самых эмпатичных вплотную подступили слезы — но он смеялся бы, совершенно точно, потому что не было же ничего подобного, наверняка не было, я все это выдумала, а ничто не смешит сильнее, чем такая вот разница между выдумкой и реальностью, очевидная для посвященных. Или его слова обо мне, которых он никогда не говорил, хотя мог бы, конечно. Все равно что подписывать самой себе открытку от чужого имени.

Но Михайля давно уже нет. Как нет и никого из тех, кто мог бы заметить ее невооруженным глазом, ту самую разницу. Я совершенно одна, практически в пустыне. А там, в пустыне, можно иногда вот так.

А сама-то я знаю, насколько это все неправда. И героиня, названная моим именем только потому, что мне так захотелось, элемент не самой новой на свете, но увлекательной игры, со мной настоящей имеет мало общего. И все остальные персонажи тоже. Каждый, кто снимал когда-нибудь игровое кино, понимает, почему иногда хочется распределить роли между не то чтобы близкими или друзьями — между людьми, от которых знаешь, чего ожидать. И которых именно поэтому легко и приятно выдумывать заново.

Да, я ручаюсь, я честно старалась. Искривляла угол зрения, придумывала мелочи, выворачивала наизнанку воспоминания. Разумеется, никогда я не била стекол в его мастерской, он так и не узнал, наверное, что я способна бить стекла, — а если б и знал, ничего бы оно не изменило. И Яр, конечно, никогда не рассказывал ему обо мне… кстати, любопытно было бы узнать, общались ли они тогда хоть сколько-то близко с Яром. Что же касается истории с Бранко, такой мелодраматичной и невероятной, но кинематографически вполне достоверной, ведь в кино все по-другому, — так она вообще, уж себе-то я могу признаться прямо, без туманных недомолвок и оговорок, — от начала и до конца выдумана.

Небольшая поправка. Выдумана не только мной.

Маленькая зашевелилась, заворочалась в своей плетеной коляске, что-то вякнула сквозь сон, приоткрыла на секунду щели под веками, причмокнула губками, перевернулась на другой бок и заснула опять.

У меня — хорошо, не у меня, со мной — есть ребенок, и это объективная реальность, внезапно и необъяснимо проявившаяся тут, на станции Поддубовая-5. У меня есть конверт с письмом от Михайля — или от кого-то, кто знал. И посылка с яшмовым кулоном. И никаких зацепок и пояснений, да они и не были мне нужны, пока я писала сценарий. Кстати, за все это время ничего такого со мной больше не происходило, во всем моем обитаемом мире не случилось вообще ничего, кроме зимы.

Но теперь — по всем сценарным законам, по логике драматургии, которая куда прочней и незыблемей жизненной, — что-нибудь должно произойти.

Большой круг по заснеженному лесу закольцевался, выруливая на невидимый, промерзший до дна бывший ониксовый пруд.

И я ни на полстолько не удивилась, увидев поперек укрывавшей его снежной шубы размашистую цепочку крупных чужих следов.

* * *

Юлька?..

Заходи, конечно, как ты тут вообще оказалась? А остановилась где? Ну и глупо, лучше позвонила бы мне. Садись, рассказывай. Я слышал, что ты… У меня тут есть хороший специалист, пани Стефа, к ней ездят со всей Европы с такими травмами, я сегодня же позвоню. Перестань, показаться надо в любом случае, проконсультируешься, будешь разрабатывать. Не помешает, даже если и вправду надумаешь бросить танцевать. Нет, Юля, не верю. Я же тебя знаю давно. Чем бы ты в таком случае занималась в жизни?

…Подожди. Не может быть. Про Марину?

Нет, почему, не так уж и удивлен. Знаешь, я же тогда не просто составлял тебе протекцию по связям, это была бы пошлость, согласись. Мне хотелось, чтобы вы встретились. Казалось, оно должно пойти очень на пользу вам обеим, вывести на какой-то новый творческий уровень — и тебя, и ее. А вышло вот как. Да я и сам хотел бы разобраться, что именно из этого вышло.

Давай попробуем.

Ты понимаешь, мне ведь никогда не верилось по-настоящему, что мы с ней расстались. Представлялось, будто это временная такая ситуация, вполне естественная, когда люди живут в разных странах. Не виделись уже десять лет, а ощущение было такое, что в любой момент можно позвонить, договориться о чем угодно, встретиться, остаться, быть вместе. Я и позвонил. Марина не удивилась совершенно. Думаю, ей тоже все время казалось именно так. Хотя, конечно, это была неправда. Чистая выдумка, не для кого-то, для себя самих.

Очень многое всегда зависит от неважных вещей, Юлька. От проходных совершенно событий, мелких удач или неудач, рутинных поступков. Которые могут сойтись в контрапункте, а могут и не сойтись, и ты даже не сразу заметишь, насколько это было страшное, фатальное несовпадение. Ну, сорвался контракт, я никуда не поехал. Потом еще один. Потом, наоборот, большой гастрольный тур совсем в другую сторону, в Америку, что ли. И как-то так оказалось, что несколько лет прошло… А потом я все-таки приехал. Сам поднял старые связи на канале, попросился в проект: помнишь, тогда все с ума сходили по танцевальным телешоу? Ну, ты еще маленькая была. Кстати, скажу тебе, тогда попасть в такое шоу — это считалось редкой удачей: и деньги, и роскошная медийная раскрутка — столько пурги о себе я за всю жизнь, наверное, не прочел… В общем, гарантированный взлет практически на ровном месте, а в профессиональном плане смешно, элементарнейшая какая-то латина, вальсы… Юль, я не отвлекаюсь. Я стараюсь как можно точнее вспомнить. Мне самому важно.

Ее уже не было, когда я приехал. Просто не было. Ее мама даже не знала ничего: какие-то съемки, скоро должна вернуться… Михайль вроде бы знал. Но потом это уже не имело значения.

Да ничего я тогда не сделал. Ну, прозвонил в несколько мест, сделал рассылку, выложил объявление в ЖЖ… тебе кажется, это героизм? Хоть сколько-нибудь мужественный поступок? Я даже тот идиотский контракт не решился разорвать, когда они показали мне бумажку со множественными нулями. Юля, запомни, всегда очень внимательно читай все пункты договора, особенно если они набраны петитом. Не выдумывай, я же сказал тебе, что не верю. К тому же, не сомневайся, на издание книг тоже заключают интересные договоры.