Дарю тебе сердце - Нэн Райан

– Дорогой, как хорошо, что ты вернулся, – говорила она, смеясь и плача одновременно.

Калеб Бейтс стоял молча, по его щекам текли слезы. В эту минуту он отдал бы все, лишь бы иметь возможность обнять жену.

Несчастье с Калебом усилило страхи Кэтлин. Каждую ночь она молилась, чтобы Хантер не пострадал.

«Господи, даже если он никогда больше не захочет со мной разговаривать, пусть так, только бы он остался жив», – шептала она.

В сентябре 1862 года генерал Роберт Ли перешел Потомак и вошел в штат Мериленд. Разбив в августе во второй битве при Булране армию генерала Поупа, генерал Ли преследовал отступающих янки. Жители Натчеза, да и все южане воспрянули духом, надеясь на скорую победу. В «Натчез курьер» появилась еще одна статья о подвигах Хантера Александера. Его еще раз повысили в звании – он стал полковником. Кэтлин гордилась мужем, она вырезала статью из газеты и хранила ее вместе с вещами, с которыми у нее были связаны самые дорогие воспоминания.

Но победа все ускользала от южан. Генералу Ли пришлось снова переправиться через Потомак и отступить в Виргинию. В битве при Фредериксберге, где янки потеряли убитыми пять тысяч человек, генерал Ли одержал победу, и у южан снова появилась надежда. Кэтлин и другие жены стали уверять друг друга, что скоро их мужчины вернутся домой.

Последний год выдался особенно тяжелым. Янки заняли Натчез без единого выстрела, защищать жемчужину Юга было просто некому. Все мужчины, способные носить оружие, были уже в армии, в городе остались только женщины, старики и дети. Кэтлин ни за что не забыть день, когда по Миссисипи пришли шесть канонерских лодок янки и взяли город. Именно в тот роковой день она в полной мере осознала, что возврата к прежней жизни уже не будет.

В лучших особняках Натчеза расквартировались офицеры янки. Мысль, что у нее могут отобрать Сан-Суси, приводила Кэтлин в ужас, но она понимала, что бессильна что-либо сделать. Если янки придут, ей останется только отойти в сторону и отдать им дом. Кэтлин стала класть под подушку пистолет, хотя никогда в жизни не стреляла и сомневалась, что сумеет спустить курок.

С того дня, когда Хантер ушел в армию, Кэтлин не имела вестей от Доусона, однако немало слышала о нем от друзей. Он не пошел в армию, а стал контрабандистом, но по-своему делал для Юга не меньше, чем мужчины, сражающиеся с оружием в руках. Пароходы Доусона прорывали блокаду, снабжая южан самым необходимым. Доусон стал очень богатым человеком. О ее бедственном положении он узнал от своего друга и поверенного Кроуфорда Эшворта.

– Расскажи, как они там, я за них волнуюсь, – спросил Доусон за обедом во время одного из своих нечастых появлений в Натчезе.

– Тебе не пришлось бы сейчас волноваться за Кэтлин Александер, если бы много лет назад ты послушался моего совета, – заметил Кроуфорд.

– В твоих советах я не нуждаюсь, лучше расскажи, как она? Как мальчик?

– Они живут примерно так же, как все аристократические семейства, оставшиеся без рабов и денег. Как-то держатся. Кэтлин оказалась сильной, мужественной женщиной. Время от времени я вижу ее в церкви, она все такая же красавица. Конечно, она уже не одевается по последней моде, но и не голодает. Скотт растет не по дням, а по часам, он красивый и, по-моему, очень смышленый парнишка.

Взгляд Доусона затуманился.

– Послушай, Кроуфорд, может, ты придумаешь какой-нибудь способ, чтобы я мог передать им деньги? Я сейчас богаче, чем когда-либо, ты ведь знаешь, каждый прорыв через блокаду приносит мне около девяноста тысяч фунтов стерлингов.

– Даже не думай об этом, дружище, она слишком горда. Ты сам знаешь, Кэтлин Александер никогда не примет от тебя деньги. Доусон, нашел бы ты подходящую женщину да женился. Хватит сохнуть по чужой жене. Это безнадежно, а тебе давно пора самому обзавестись сыном.

– Скотт – мой сын, и ты это знаешь, – ответил Доусон.

В начале мая 1863 года Хантер Александер, за доблесть и боевые заслуги дважды повышенный в звании и получивший чин полковника, вместе с генералом Джозефом Джонстоном стоял под Джэксоном, штат Миссисипи. До Хантера дошли слухи, что генерал Джон Пембертон вопреки приказу генерала Джонстона отказался оставить город Виксберг в штате Миссисипи. До тех пор пока войска Конфедерации не смогли объединиться и сконцентрировать силы, чтобы противостоять армии янки под командованием генерала Гранта, они вынуждены были маневрировать, избегая встречи с Грантом. Зная, что скоро войска Союза начнут наступление на Виксберг, Хантер попросил у генерала Джонстона разрешения отправиться в осажденный город.

Четырнадцатого мая в сумерках Хантер явился в штаб-квартиру пятидесятишестилетнего генерала, расположенную в пригороде захваченного города Джэксона. Увидев Хантера, невысокий крепко сбитый генерал поднялся ему навстречу. В безукоризненно сшитой форме, подпоясанной новым кушаком, длинных перчатках, со сверкающими серебряными шпорами он выглядел щеголем. Тут же на столе лежала шляпа, украшенная пером и звездой. Это был настоящий южный генерал до мозга костей.

Генерал сурово взглянул на Хантера:

– Слушаю вас, полковник.

– Генерал, я прошу вашего позволения взять бригаду добровольцев и пробраться в Виксберг, обойдя вражеские позиции. Я знаю его окрестности как свои пять пальцев. Возможно, вы пожелаете передать послание генералу Пембертону – сочту за честь его доставить.

– Глупости! Отправляться сейчас в Виксберг – самоубийство.

– Риск есть, сэр, но я готов рискнуть.

– В таком случае я не стану вас останавливать. Если вам удастся пробраться в город, передайте генералу Пембертону, что нашим армиям уже поздно объединяться, но я сделаю все от меня зависящее, чтобы прийти к нему на помощь сразу же, как только получу подкрепление.

– Слушаюсь, генерал Джонстон. И благодарю вас.

– Удачи, сынок.

* * *

В воскресенье семнадцатого мая полковник Александер и его бригада, состоящая из коренных жителей штата Миссисипи, успешно пробрались через расположение противника в Виксберг – как раз перед тем, как зловещее голубое кольцо сомкнулось, отрезав город от остальных сил Конфедерации. У Хантера сердце кровью обливалось, когда он и его товарищи проезжали верхом мимо уныло бредущих обратно в город изнуренных, грязных, исхудавших людей.

На закате полковник Александер и его люди проехали через центральную площадь города. Слушая, как оркестр исполняет «Дикси» и «Флаг Бонни Блу», Хантер испытал прилив гордости за родной город. Он почувствовал, что поступил правильно, отправившись сюда. Если ему суждено погибнуть на этой бессмысленной жестокой войне, лучше уж найти смерть в своем родном Виксберге.

Когда совсем стемнело, к бригаде Хантера присоединились свежие войска Конфедерации из Уоррентона. На улицах города женщины радостно приветствовали солдат. Потрепанные в боях отряды Пембертона продолжали стекаться в Виксберг, отброшенные волной наступающих янки, и занимать позиции в окопах и за брустверами.