Бумага Мэтлока - Роберт Ладлэм

— А ты будешь по-прежнему делать то, что тебе велят!

Девушка снова подняла на него взгляд, полный страха и презрения.

— Я так и думала, — сказала она странно спокойным голосом. — Я не рассчитывала, что вы поймете. Вы же понятия об этом не имеете... Мы не такие, как вы. Никого, кроме друзей, у меня нет. И у них тоже. Мы помогаем друг другу... Я вовсе не хочу быть героиней. У меня на ветровом стекле нет флажка с переводной картинки, и мне не нравится Джон Уэйн. По-моему, он дерьмо. Вы все дерьмо. Все!

Мэтлок отпустил руку девушки.

— Как ты думаешь, долго ли так продержишься?

— О, я везучая. Через месяц я получу эту бумажку, за которую заплатили мои родители, и выйду из игры. Они потом обещают поддерживать контакт, но больше почти никогда не возникают... Просто ты должен каждую минуту помнить, что это возможно...

Мэтлок отвернулся.

— Мне очень жаль тебя. Очень, очень жаль.

— Не стоит жалеть. Я везучая. Через две недели после того, как я получу это гравированное дерьмо, которое так необходимо моим родителям, я уже буду в самолете. Я уезжаю из этой проклятой страны. И никогда не вернусь!

Заснуть он даже не пытался — знал, что не удастся. Он дал девушке денег и отослал ее; ничего другого — ни надежды, ни мужества — он дать ей не мог. То, к чему он призывал ее, было отвергнуто, ибо влекло за собой опасность и страдания для множества юных существ. Ни убеждениями, ни угрозами не заставишь их сбросить свое бремя. В конечном счете, это их собственная битва. И они не хотят никакой помощи.

Он вспомнил одно изречение: «Взгляните на детей, взгляните и поймите их. Они растут высокими и сильными и охотятся на тигра более ловко, ибо они мускулистее вас. Они лучше вас сохранят овечек. Вы стары и дряблы. Взгляните на детей. Остерегайтесь их!»

Действительно ли дети лучше охотятся на тигра? И даже если это так, то чьих овечек они оберегают? И кто тогда тигр?

Проклята ли эта страна? Как она дошла до жизни такой?

Вопросы обжигали ему мозг.

Сколько еще таких Джинни? Насколько широко Нимрод организовал вербовку?

Он должен все это выяснить.

Девушка подтвердила, что кроме Кармаунта есть и другие подобные заведения, но она не знает где. Одних ее подружек посылали в Нью-Хейвен, других — в Бостон, третьих — на север, в пригороды Ганновера.

Йельский, Гарвардский, Дартмутский университеты.

И самое ужасное, что Нимрод угрожает будущему тысяч людей. Как это она сказала?

«Они потом обещают поддерживать контакт, но больше почти никогда не возникают... Просто ты помнишь, что это возможно».

Если причина в этом, то изречение неверно. Дети вовсе не так сообразительны, и мышцы у них гораздо более слабые, и нет оснований их опасаться. Скорее они вызывают жалость. До тех пор, пока они не вольются в разные группировки, пока не пойдут за лидером или другими, сильными детьми.

Мэтлок решил съездить в Нью-Хейвен. Может быть, там он найдет ответы. В Йельском университете у него было полно знакомых. Придется, конечно, сделать крюк и отклониться от намеченного курса, но такова уж эта нимродовская одиссея.

Вдруг Мэтлок замер. Несколько секунд он не мог понять, откуда исходят эти странные высокие звуки. Он не сразу вспомнил о телектронике, лежавшем в кармане пиджака. Но где же пиджак? Возле кровати его не было.

Мэтлок включил лампу на ночном столике и оглядел комнату; от непрерывных коротких сигналов у него бешено колотилось сердце, на лбу выступил пот. Наконец он увидел пиджак на кресле в дальнем конце комнаты. Он взглянул на часы: тридцать пять пятого. Бросившись к пиджаку, он вытащил ужасный прибор, выключил его. Его охватила паника, свойственная тому, кого преследуют. Он схватил телефон, стоящий на столике возле кровати. Это была прямая линия без коммутатора.

Гудок был обычный — как везде вдали от больших городов. Глуховатый, но непрерывный. Если телефон прослушивается, он все равно не сможет об этом узнать. Он набрал 555-68-68.

— Абонент три-ноль докладывает, — раздался голос, записанный на пленку, — просим извинения за беспокойство. У подопечной по-прежнему все в порядке. Однако ваш друг из Уилинга, штат Западная Вирджиния, очень настойчив. Он звонил в четыре пятнадцать и сказал, чтобы вы немедленно ему позвонили. Мы обеспокоены. Все.

Мэтлок повесил трубку и стал искать сигареты, стараясь ни о чем не думать. Ему нужно было успокоиться.

Он закурил, глубоко затянулся и понял, что выбора у него нет. Придется выйти из Кармаунтского загородного клуба и найти телефон-автомат. Гринберг не стал бы просто так звонить в четыре утра. А отсюда звонить Гринбергу не стоит.

Он побросал свои вещи в чемодан и быстро оделся.

Если внизу будет ночной портье или в будке на стоянке будет дремать сторож, он сможет взять свой, вернее, креймеровский автомобиль. Если же нет, придется разбудить кого-нибудь — пусть даже самого Стоктона. Стоктон все еще боится неприятностей — подобных тем, что произошли в Виндзор-Шоулз, — и не станет его задерживать.

Мэтлок тихо приоткрыл дверь и прошел по замершему коридору к громадной лестнице. На стенах горели канделябры; свет их был притушен реостатами, чтобы создать впечатление зажженных свечей. Даже ночью Говард Стоктон не забывал, откуда он родом. Его клуб был сейчас удивительно похож на громадный спящий плантаторский дом.

Мэтлок направился к выходу, но понял, что тут ему придется остановиться. По крайней мере, на время.

Навстречу ему из-за стеклянной двери вышел Говард Стоктон в развевающемся бархатном халате, а вместе с ним — огромный, похожий на итальянца человек с черными как уголь глазами. Сразу было видно, что это потомственный профессиональный убийца.

— Мистер Мэтлок! Вы что же, нас покидаете?

Мэтлок решительно перешел в наступление:

— Поскольку вы подслушивали мои разговоры, я полагаю, вам известно, что у меня возникли неотложные дела. Дела, которые касаются меня, а не вас! И если хотите знать, мне не нравится ваша наглость!

Это сработало. Стоктона поразила враждебность Мэтлока.

— Не нужно сердиться... Я бизнесмен, как и вы. И если мы что-то сделали не так, то лишь в ваших же интересах.

— Ладно, попытаюсь принять ваше дурацкое объяснение. Ключи в машине?

— Нет, они у моего друга Марио. Вот это настоящий родовитый итальянец, разрешите вас заверить.

— Я вижу у него на кармане семейный герб. Так как насчет ключей?

Марио посмотрел на Стоктона, явно сбитый с толку.

— Одну минутку, — сказал Стоктон. — Подождите, Марио. Не будем спешить... Я человек разумный. Очень разумный, рациональный человек. Я ведь всего лишь бедный...