Я дрался на танке. Продолжение бестселлера "Я дрался на Т-34" - Артем Драбкин

Фактически с выходом нашей армии, в том числе и нашего корпуса и бригады, на р. Одер была завершена Висло-Одерская операция, которая продолжалась 16 дней и в течение которой воинами армии с боями было преодолено около 700 км. Мы уже радовались, что получили некоторую передышку, чтобы обслужить технику, привести в порядок вооружение и самим прийти в себя, но получили новый и срочный приказ. Получилось так, что с завершением Висло-Одерской операции для войск нашей армии, по существу, никакой паузы не было.

Со 2 февраля противник начал с новой силой наносить контрудары, и наша армия, и наш корпус, и бригада участвовали в боях по отражению попытки противника, то есть штаргардской группировки, добиться успеха. Хотел бы еще раз подчеркнуть, что до 29 марта шли очень тяжелые и продолжительные бои, в результате чего частями нашей армии была захвачена масса населенных пунктов, в том числе такие города, как Наугард, Каммин, Голлнов, Альхдам. Тем самым была окончательно разгромлена штаргардская группировка немцев. Без больших потерь ротой было уничтожено более 250 немецких солдат и офицеров, подбито и сожжено более 35 единиц боевой и вспомогательной техники. Большинство воинов были отмечены правительственными наградами. Завершив боевые действия в Восточной Померании, бригада в составе корпуса и армии сосредоточилась в районе г. Зольдина и приступила к подготовке к боевым действиям на новом направлении.

После выхода к Одеру по твердому требованию командования основное наше внимание было уделено предстоящему наступлению на Берлинском направлении. Все мы готовились сами, готовили нашу технику с таким подъемом, что не было никакой необходимости старшим начальникам торопить или контролировать нас. Мы знали, что с разгромом берлинской группировки придет конец этой тяжелой войне, а до Берлина осталось не более 70 км.

Конечно, мы знали, что эти 70 км по сравнению с пройденным боевым путем были небольшим расстоянием. Но чтобы преодолеть его, нужно было прорвать глубоко эшелонированную оборону противника, состоявшую из трех основных и нескольких промежуточных рубежей и из трех мощных оборонительных обводов берлинского укрепленного района, из которых внешний проходил в 25–40 км от центра города. Внутренний оборонительный проходил в основном по окраинам пригородов Берлина, а третий, городской, в основном совпадал с линией окружной железной дороги. Отмечу, что все эти подробные данные нам предоставили наши оперативные и войсковые разведчики, которые умудрялись добывать сведения в самой сложной боевой обстановке.

Как известно, на рассвете 16 апреля войска 1-го Белорусского фронта перешли в наступление. Несмотря на то что немцы оказали ожесточенное сопротивление, наступающим войскам в первой половине дня удалось прорвать первую полосу обороны. Однако командованию стало ясно, что прорвать оборону второй полосы с первоначальным построением боевого порядка войск быстро не удастся, и для наращивания силы удара в сражение были введены, в полосе наступления 5-й ударной армии, которая вела очень тяжелые бои, корпуса нашей армии. На завершающем этапе войны служба информации и взаимодействия между не только частями и подразделениями, но и родами войск достигала высокой степени четкости, и даже мы, командиры небольших подразделений, были в курсе полученных бригадой и корпусом задач. Для выполнения поставленной задачи первыми в сражение были введены передовые отряды корпусов. И мы, наша бригада, и на этот раз действовали как передовой отряд, а наш 3-й батальон — во главе бригады. Я со своей ротой был в головной походной заставе, и после прорыва к исходу дня, вечером, мы вышли ко второй позиции обороны противника, проходившей по реке Альт-Одер. Однако все попытки танкистов во взаимодействии со стрелковыми частями прорвать оборону немцев успеха не имели. Мы теряли людей и технику. В моей роте были подбиты 3 танка, а один сгорел.

На следующий день 17 апреля в борьбу за преодоление второй полосы обороны совместно со стрелковыми войсками вступили основные силы. И все-таки нашему корпусу, несмотря на тяжелые продолжительные бои, не удалось преодолеть вторую полосу обороны, тогда мы завязали бои за переправу. В это время стало известно, что наша соседняя 37-я механизированная бригада захватила исправный мост, по которому переправились части 1-го механизированного корпуса. Мы получили приказ немедленно переправиться по мосту и развить успех в направлении г. Регенвальда. В этих боях на подступах к Регенвальду был тяжело ранен командир 12-го гвардейского танкового корпуса генерал Н. М. Теляков. В последующие два дня мы вели очень тяжелые бои и совместно со стрелковыми частями, преодолевая исключительно упорное сопротивление немцев и отражая непрерывные контратаки, продвигались вперед и к исходу 19 апреля подошли к лесному массиву «Претцелер-Форт».

Несмотря на наши успехи, немцы, продолжали оказывать ожесточенное сопротивление. Наш корпус и бригада 29 и 30 апреля вели тяжелые бои в районе восточной части парка Тиргартен, тогда как воины 3-й ударной армии водружали над Рейхстагом Красное Знамя. В районе парка Тиргартен 30 апреля мой танк был подбит, и из горящей машины меня вытащили тяжело раненным, с перебитыми ногами и рукой. Было ужасно обидно, что это случилось почти в конце войны, и я не смог радоваться вместе с боевыми товарищами победному завершению войны.

После того как вытащили меня из горящего танка мои боевые друзья, меня эвакуировали в военный госпиталь, который находился в г. Ландсберг. Как меня забинтовали, перевязали, кололи и т. д., я не помню. Пришел в себя, когда меня эвакуировали на санитарном самолете в Варшаву, где я пролежал очень долго. Итак, я оказался в Варшаве, в Праге в военном госпитале. Госпиталь обслуживал 1-й Белорусский фронт, прибыл в Варшаву из Ленинграда. Госпиталь был огромный, занимал почти все уцелевшие здания польской Праги. Начальником госпиталя был подполковник, в дальнейшем полковник Крынский В. И. Я лежал в отдельной комнате, рядом с кабинетом начальника госпиталя. Состояние мое было очень тяжелое, как говорится, весь в гипсе, кроме правой руки, но уход был замечательный, специально назначенными медицинскими сестрами под постоянным контролем начальника госпиталя. Меня такое положение несколько удивляло, но потом мне стало известно, что в госпитальной картотеке было отмечено, что я получил звание Героя СССР в феврале месяце.

Превосходный уход и квалифицированное лечение помогли мне относительно быстро восстановить здоровье, и я стал беспрерывно просить, чтобы меня выписали и отправили на фронт. Но война уже заканчивалась. Я был почти здоров, когда госпиталь получил телефонограмму, чтобы меня отправили в Германию, в район Карлхорст, где располагались (в казармах инженерного училища фашистской Германии) Штаб и Управление оккупационных войск Германии. И вот в конце августа госпиталь выделил мне легковую машину (кажется, «ГАЗ-ММ»). Я со своим ординарцем Николаем, который постоянно был со мной в госпитале, поехали в Карлхорст — Ставку оккупационных войск в Германии. Разместили нас в гостинице инженерного училища с прекрасным обслуживанием, где мы ждали вручения наград. В гостинице были многие офицеры и солдаты армии США, Англии и Франции. Приятно вспомнить наши добрые и теплые взаимоотношения. Встречались мы, как правило, в часы приема пищи — на завтраке, обеде, ужине. Часто мы собирались в комнате отдыха, проводя приятные совместные часы. Тогда мы, воины, офицеры союзников, не предполагали, что очень скоро станем непримиримыми соперниками. На третий день нашего пребывания в городке в ожидании вручения орденов, где-то к двенадцати часам, объявили, что прибыл маршал Жуков Г. К. и скоро начнется церемония вручения орденов.