Личное дело соблазнительницы - Галина Владимировна Романова

— Меня интересует один ваш сотрудник, — медленно начал Артур Всеволодович. — Юрист Юрий…

— А, вы про Стаселько! Почему-то я так и подумала, что вы именно им станете интересоваться.

— Почему вы так подумали? — тут же прицепился Вешенков.

— С ним всегда все не слава богу, знаете! — с легким возмущением ответила кадровичка, поправив на коленках юбку. — Им были недовольны на прежнем месте работы. Хотя в подробности вдаваться не стали, но так, знаете ли, многозначительно хмыкали и намекали на то, чтобы все самое ценное держали от его цепких глаз подальше. Если честно, я ничего толком не поняла, но… Потом его вызывал к себе наш Сергеич… Говорят, его сегодня убили на Ленинской площади. Не врут, нет?!

— Нет. Начальника вашей службы безопасности действительно убили. — Вешенков с трудом оторвал взгляд от ее коленок. — Так что там с вызовом к вашему Сергеичу?

— А, да! Я волнуюсь, знаете, весь день на нервах. А конец рабочего дня так вообще!.. — Начальница отдела кадров поймала его жадный взгляд на своих коленных чашечках и жутко смутилась, тут же постаралась убрать ноги как можно глубже под кресло. — Так вот Вадим Сергеевич шепнул мне в курилке, что этот Юра — сущий дьявол! Что будто бы он все и подстроил!

— Что именно? — поторопил Вешенков даму, поскольку та замолчала, погрузившись в свои мысли.

— Травлю Соловьевой! Будто бы именно Юра таскал бумаги у девчонки и подбрасывал в самых немыслимых местах! Это… Это так чудовищно, если учесть, что у них оформилось что-то вроде отношений. Разве так бывает? — Она посмотрела на Вешенкова с жалкой беспомощностью. — Разве можно подвергать любимую женщину подобным испытаниям лишь для того, чтобы она обратилась за помощью именно к нему?! Я… Я этого не понимаю и не пойму никогда.

— Простите, а вы замужем? — вдруг ляпнул непонятно с чего Вешенков и тут же испугался собственной смелости, заметив, как загорелось маковым цветом ее лицо. — Извините, это я так… Вырвалось…

— Я не замужем, — промямлила кадровичка, глядя поверх его плеча на пальму в пластиковой кадке. — Может, потому, что… Не знаю. Наверное, во мне что-то не так, но я никогда не пойму…

— Я тоже, — постарался утешить ее Вешенков, а сам, как подросток, обрадовался ее одиночеству. — Я тоже не понимаю этого, как вы сказали?

— Стаселько.

— Да, да, именно. А что там с его прежней работой, уважаемая… — Вешенков замялся, вспомнив, что они так и не представились друг другу.

— Надя, — пробормотала она, смущаясь, будто девушка. И тут же поправилась: — Надежда Федоровна. А работал Стаселько до нас в нотариальной конторе, я потом дам вам адрес, достану из компьютера.

— Ну, ну, уже интересно.

Вешенков полуприкрыл глаза, чтобы Надя, ох, простите, Надежда Федоровна ненароком не углядела в них хищного блеска, разбуженного известием о ее незамужнем положении. Даже на мгновение про носки дырявые позабыл и про горы немытой посуды в своей квартире, и про двух дур-баб, которым сегодня в порыве бешенства расколошматил зеркало.

— Я точно не знаю, но Юра, кажется, ушел оттуда из-за какого-то скандала. Меня не посвятили, это же конфиденциальная информация. Просто обронили загадочно, что, мол…

— Я уже это слышал, — оборвал ее нелюбезно Вешенков, увлекшись медленным раздеванием Надежды Федоровны на расстоянии.

— Ну да. А посвящать меня не стали, знаете ли. Но вам наверняка расскажут, вы ведь облечены властью!

Она что-то еще говорила и говорила, то и дело краснея под его пристальным взглядом. Перескакивала со странного поведения Стаселько на двойное убийство в их фирме. Потом что-то говорила про ненормальность современных отношений, про отсутствие ценностей, а потом вдруг спросила:

— Почему вы так на меня смотрите?

Тихо спросила, со сдавленным хрипом в горле.

— Как? — Вешенков не знал, что ей ответить, он как раз мысленно снял с нее колготки, а может, это были чулки, кто знает, и чувствовал себя при этом весьма и весьма неуютно, поскольку понял, что возбужден до неприличия.

— Странно как-то… У меня такое чувство, что я под рентгеновскими лучами и… Что-то во мне не так?! — Надежда Федоровна занервничала.

Сыщик ей понравился с первого взгляда. Она всегда именно такими их и представляла и в фильмах любила именно таких: бледных, измотанных, неухоженных. И терпеть не могла супергероев, с зализанными назад волосами, в костюмах с иголочки, темных очках и с кожаными папками под мышкой.

Он вошел к ней в кабинет. Не сел, а просто упал в кресло и начал говорить с ней. И вот с этой самой секунды не сводил с нее глаз. И взгляд его менялся то и дело, а последние несколько минут и вовсе стал почти безумным.

Может, все дело в ней?! В глупой одинокой женщине, все еще надеющейся обрести свое счастье и всякий раз пугающейся его. Может, дело в ее одежде? Или в этих нелепых чулках? Или дело вообще в чем-то другом?

— В вас все именно так, Надежда… — Вешенков подумал мгновение, но так и не добавил к ее имени отчества. — Все слишком так, что я, кажется…

— Кажется?! — Она еле протолкнула это слово через разбухшее горло, просто была обязана протолкнуть его, пока этот мужчина не ушел, закрыв навсегда за собой дверь, — мужчина ее мечты.

— И кажется, я хочу вас, Надежда Федоровна! Ударите меня по лицу за такие слова?

Он сам себе не верил, сам себя не узнавал и сам себе жутко нравился и за смелость, и за вольность, и за то возбуждение, которое посмел испытать к кому-то, кроме Ляльки.

— Хотите??? — прошептала она, покрываясь обморочной бледностью. — Меня???

— Ага! Вот беда-то, правда?

— Нет. — Надежда зажмурилась, сказать то, что она собиралась сказать, глядя на него, все же было выше ее сил и заложенного воспитания. — Это не беда. Это здорово. У меня уже полгода не было секса. И я… Я рада, что вы… Слушайте!..

Вешенков насторожился, уставившись в ее внезапно распахнувшиеся глаза. Не дай бог она сейчас скажет: а поехали к тебе, дорогой. Тогда все, тогда он пропал. Дома такой бедлам. Да и визит разгневанных баб не исключался совершенно.

— Мой дом всего в двадцати метрах от изгороди, окружающей нашу фирму. Нам даже не придется брать такси, — быстро-быстро, словно боясь передумать, зашептала Надежда громко, не сводя с него глаз.

— Я на машине, — таким же громким шепотом перебил ее Вешенков, встал с кресла, схватил ее за запястье, оказавшееся нежным и прохладным на ощупь, будто мрамор. — Едем?

— Едем…

— А знаешь, этот Стаселько ведь запросто мог убить Сергеича. — Надежда прильнула к боку Вешенкова, уютно приткнув свою голову у него под подбородком.

— Почему? — сонно отозвался тот, изо всех сил удерживая проклятый зевок, от которого просто челюсти сводило.