Кроссворд для Слепого - Андрей Воронин

— Хорошо, — сказал генерал, отставляя чашку и глядя на дно, словно там была подсказка, — давай расстанемся до завтра. На пейджер сброшу тебе время, встретимся во дворе.

Глеб кивнул.

Генерал аккуратнейшим образом, после того как Глеб отсканировал нужные ему материалы, все сложил, расправил тесемки и, перевязав папки, спрятал их в портфель.

— Я бы вас проводил.

— Не надо, — учтиво предупредил Федор Филиппович, — я не такой древний, спущусь и сам доберусь до машины, не волнуйся.

Потапчук неторопливо оделся, подхватил портфель, зонт. Глеб открыл дверь, генерал кивнул на прощание и пошел по лестнице к выходу.

Глеб сел к экрану компьютера и принялся рассматривать отсканированные снимки. Сбросил все на диск, спрятал его, стер снимки из памяти компьютера и, накинув серую куртку, тоже пошел на улицу.

Через пятьдесят минут он уже подъезжал к загородному дому. На заднем сиденье лежал букет цветов, большой и пышный. Цветы были подобраны очень изящно, хотя на первый взгляд букет выглядел бесформенным.

В семь утра пейджер принес Сиверову сообщение, что генерал Потапчук ждет его в девять тридцать.

В девять двадцать пять серебристый «БМВ» остановился в соседнем дворе, а через пять минут Глеб уже стоял возле нужного подъезда. На нем была серая куртка, берет, черные джинсы, кроссовки, на куртке темнели капельки дождя. Потапчук был в плаще и кепке.

Они не поздоровались за руку, как всегда при встрече, а лишь кивнули друг другу.

— Пойдем, — сказал генерал, открывая дверь подъезда. Потапчук шел впереди, Глеб следовал за ним.

На площадке они остановились. Федор Филиппович абсолютно спокойно сорвал с двери бумажки с печатями, открыл дверь и вошел в квартиру.

— Какой неприятный запах!

— Да, воздух застоялся, — произнес Глеб, извлекая из кармана куртки бумажный конверт, натягивая на руки тонкие прозрачные перчатки.

Потапчук посмотрел на него с удивлением, даже брови над серыми глазами приподнялись.

— Что это ты, словно вор?

— Ничего, — ответил Сиверов, — не люблю оставлять следов. Вы присядьте, Федор Филиппович, Сколько у нас времени?

— Сколько тебе надо, столько и есть.

— Надеюсь, сюда никто не придет?

— Если и придут, то я никого не пущу, — сказал генерал с улыбкой.

Глеб начал осмотр квартиры. Он действовал методично и очень профессионально, генерал догадался, его агент по кличке Слепой работает не наугад, а целенаправленно. Он не выдвигал мелкие ящички, не рылся на стеллажах, а открывал лишь шкафы, заглядывал на антресоли, взбираясь на стремянке на последнюю ступеньку, смотрел на шкафах, под диванами, под креслами, кроватями, даже вышел на балкон.

— Где камеры?

— Камеры пришлось отдать, одну и вторую. Камеры — собственность телеканала.

— А где личная камера Макса Фурье?

— Тоже отдана.

— Понятно. Последнюю кассету из камеры француза достали?

Генерал Потапчук задумался, вытащил трубку мобильного телефона и быстро набрал номер.

— Потапчук говорит, — произнес он в трубку, — подполковника Григорьева мне.

— …

— Ага, добрый день. Меня интересует вот что: кассеты, отснятые Максом Фурье, где?

— У нас.

— Очень хорошо. К двенадцати ноль-ноль их копии должны быть у меня. Я сейчас отправлю в МУР водителя. Вы меня поняли?

— …

— Мой водитель подъедет, он представится, покажет документы. Записи нужны мне.

— …

— Кассеты будут, — сказал генерал после того, как позвонил своему водителю и черная «Волга» покинула двор.

Глеб осматривал квартиру не более получаса, затем сел в кресло, достал из кармана сигареты, вытряхнул из пачки одну и предложил генералу:

— Закурим, Федор Филиппович?

— Ты соблазнитель, Глеб. Только ты мне расскажи, что ты так упорно искал. Вещь эта, судя по всему, не маленькая.

— Не маленькая, где-то семьдесят на восемьдесят сантиметров.

— Чемодан или сумка?

— Мимо, Федор Филиппович.

— Что же тогда?

— Сегодня вечером я вам скажу. Надеюсь, вы меня проведаете часиков в девять?

— Будет сделано, — угодливо и почти подобострастно сказал генерал. Глеб понял, что генерал ФСБ Федор Филиппович подшучивает.

И в тон ему Глеб сказал:

— Кофе будет свежий и непременно горячий.

— Идет, — ответил Потапчук.

Они выкурили по сигарете, стряхивая пепел в пустую пачку. Глеб сидел в перчатках. Он снял их лишь на лестничной площадке.

— Вас подвезти, Федор Филиппович?

— Буду признателен.

На этот раз Потапчук изменил своей привычке, на заднее сиденье садиться не стал, а устроился рядом с Глебом.

— Музыку? — спросил Сиверов, прикоснувшись к клавише лазерного проигрывателя.

— Уволь, не хочу.

— Больше предложить нечего. А может, все-таки с музыкой помчимся?

— Ладно, валяй, с тобой легче согласиться, чем отказывать.

— Вот это мне нравится, — Глеб вдавил клавишу, зазвучала негромкая музыка.

— Труба, что ли? — предположил Потапчук.

— Нет, не труба, а саксофон.

— Саксофон, труба, какая разница?

— И пулемет, и винтовка убивают, а разница между ними, Федор Филиппович, огромная.

— Ой ли? Убитому разницы нет, из чего бы его ни пристрелили.

Глеб довез Потапчука до конторы, даже не довез, а домчал. Но к служебному входу подъезжать не стал, затормозил прямо у парадного.

— Все, до встречи, — произнес Потапчук, выбираясь из машины.

Он не успел сделать и десяти шагов, как автомобиля Глеба уже не было.

«Летает как бешеный. Не хотелось бы мне, чтобы Глеб работал у меня водителем, с ним до инфаркта один шаг», — беззлобно подумал генерал, показывая свое удостоверение дежурному.

Он прошел в кабинет. Помощник улыбнулся на приветствие Потапчука, вскочил из-за стола и включил мышкой экран компьютера.

— Вас спрашивал генерал-лейтенант…

— Знаю какой, — не дослушав, обронил Потапчук. — Когда?

— Как только появитесь.

— Хорошо, дорогой, — абсолютно неофициальным тоном произнес Потапчук, заходя в свой кабинет.