Бесцветный - Тревор Ной

После обеда мы возвращались в гараж, отдыхали, дремали после еды, а потом записывали компакт-диски. Во второй половине дня мы видели много мамаш. Мамаши нас любили. Они были одними из наших лучших клиентов. Так как мамаши вели хозяйство, именно они искали возможность купить ту коробку мыла, что выпала из кузова грузовика, и они чаще покупали ее у нас, чем у какого-нибудь наркомана.

Иметь дело с наркоманами неприятно. Мы были нормальными парнями из Ист-Бэнка с хорошо подвешенными языками. Мы даже могли запросить побольше, потому что придавали сделке налет некой респектабельности.

Мамаши чаще всего нуждались и в краткосрочных займах, чтобы оплатить те или иные семейные расходы. И опять же они предпочитали иметь дело с нами, чем с каким-нибудь гангстером-ростовщиком. Мамаши знали, что мы не собирались никому ломать ноги, если они не смогут заплатить. От нас этого не ожидали.

Мы этим и не занимались, не стоит забывать, что это было не в нашем духе. Но и здесь проявлялась гениальность Бонгани. Он всегда знал, что человек может предложить в тот период, когда он неплатежеспособен.

Мы заключали самые безумные сделки. Мамаши в районе беспокоятся о своих дочерях, особенно если их дочери хорошенькие. В Алексе были девушки, которых запирали дома. Они шли в школу, оттуда сразу домой, никуда не заходя. Им не разрешали выходить из дома. Парням не позволяли с ними разговаривать, не позволяли ошиваться у их дома – ничего из этого.

Один парень все время говорил об одной из таких девушек-затворниц: «Я сделаю все, что угодно, чтобы сблизиться с ней. Она такая красивая». Но он не мог. Никто не мог.

А у нее была мама, которой нужна была ссуда. Как только мы одолжили ей денег, она не могла прогнать нас из своего дома до тех пор, пока не вернет долг. Мы приходили и зависали там, болтали, беседовали. Девушка тоже была там, но мама не могла ей сказать: «Не разговаривай с этими парнями». Ссуда дала нам возможность установить взаимоотношения с матерью. Мы приходили, вели себя мило и вежливо. Нас приглашали остаться на ужин. Как только мамаша поняла, что мы воспитанные, честные ребята, она согласилась, чтобы мы взяли ее дочь с собой на вечеринку, при одном условии – что мы приведем ее домой в целости и сохранности.

И тогда мы подошли к тому парню, который так отчаянно желал познакомиться с этой девушкой.

– Эй, давай заключим сделку. Мы приведем эту девушку на вечеринку, и ты сможешь пообщаться с ней. Сколько ты нам можешь дать?

– У меня нет денег, – ответил он, – но у меня есть несколько ящиков пива.

– Ладно, тогда сегодня вечером мы идем на эту вечеринку. Ты дашь нам два ящика пива для вечеринки.

– Отлично.

Потом мы пошли на вечеринку. Мы пригласили девушку, которая обычно с восторгом относилась к возможности вырваться из маминой тюрьмы. Парень принес пиво, он пообщался с девушкой, мы списали мамашин долг, чтобы показать ей нашу признательность, а деньги вернули, продав пиво.

Всегда есть способ сделать так, чтобы это работало. И часто это было самым забавным элементом: строить из себя ангелов, решать головоломку, видеть, что к чему ведет, кому что нужно, кого и с кем мы можем связать и – как на этом можно заработать.

В разгар нашей деятельности у нас в обороте, вероятно, было около 10 000 рэндов. Мы давали ссуды и получали проценты. У нас был запас «Джорданов» и DVD-плееров, купленных для перепродажи. Нам также приходилось покупать чистые компакт-диски, арендовать микроавтобусы, чтобы ездить на диджейские вечеринки, кормить пятерых парней три раза в день. Все движения средств хранились в компьютере. Так как я жил в мире моей мамы, я знал, как вести учет. У нас была специальная таблица в «Microsoft Excel»: имя каждого, сколько каждый задолжал, когда они заплатили, когда они не заплатили.

После окончания рабочего дня бизнес становился более оживленным. Водители микроавтобусов забирали последний заказ, мужчины возвращались домой с работы. Им не нужно было мыло или кукурузные хлопья. Им нужна была техника: DVD-плееры, CD-плееры, игры для «PlayStation». Еще больше проходящих ребят продавали товар, так как они целый день мошенничали и воровали. Был парень, продающий мобильный телефон, парень, продающий несколько кожаных курток, парень, продающий обувь. Был один чудной парень, выглядевший как черная версия мистера Бёрнса из «Симпсонов». Он проходил мимо после окончания своего рабочего дня с самым странным товаром. Однажды он принес нам электробритву.

– Что это за чертовщина?

– Это электробритва.

– Электробритва? Мы – черные. Знаешь, что такие штуковины сделают с нашей кожей? Ты видишь в окрестностях кого-нибудь, кто может пользоваться электробритвой?

Он пытался сбагрить самое бесполезное дерьмо, типа электрической зубной щетки без зарядки, и мы никогда не знали, где он это раздобыл. Потому что не спрашивали. Но со временем мы догадались: он работал в аэропорту. И весь этот хлам он воровал из багажа пассажиров.

Постепенно суматоха затихала, и мы сворачивались. Мы делали последние записи, просматривали наш запас компакт-дисков, подводили баланс. Если вечером была вечеринка, в которой мы должны были участвовать как диджеи, то мы начинали к этому готовиться.

Или мы покупали несколько банок пива, сидели и пили, болтая о прошедшем дне, слушая раздававшиеся вдали звуки выстрелов. Выстрелы были слышны каждый вечер, и мы всегда пытались догадаться, что это было за оружие. «Это девятимиллиметровый». Обычной была и полицейская погоня, полицейский автомобиль проносился за каким-нибудь парнем на угнанном автомобиле.

Потом все расходились по домам, чтобы поужинать со своими семьями. Я забирал компьютер, садился в микроавтобус, ехал домой, спал, а на следующий день делал все то же самое.

Прошел год. Потом два. Я перестал планировать обучение и так и не приблизился к тому, чтобы накопить денег на поступление в университет.

В «районе» есть одна хитрость: ты все время работаешь, работаешь, работаешь, тебе кажется, что что-то происходит, но на самом деле совсем ничего не происходит. Я был там каждый день с семи утра до семи вечера, и каждый день проходил так:

Как мы можем превратить десять рэндов в двадцать?

Как мы можем превратить двадцать рэндов в пятьдесят?

Как я могу превратить пятьдесят в сотню?

К концу дня мы тратили это на еду и, может быть, на пиво, а потом шли домой, затем возвращались, и:

Как мы можем превратить десять рэндов в двадцать?

Как мы можем превратить двадцать рэндов в пятьдесят?

Приходилось целый день работать, чтобы просадить эти деньги. Тебе приходилось ходить, перемещаться, думать. Тебе надо было заполучить парня, найти парня, встретиться с парнем. Многие дни мы выходили в ноль, но я всегда чувствовал, что поработал очень продуктивно.