Призрак со свастикой - Александр Тамоников

— Подожди, — всполошился Звягин, — они же после нас побегут, увидят, затушат…

А вот это уже совсем ни к чему. Павел бросился к брезентовому полотну, стал натягивать на тлеющий огнепроводной шнур. Звягин спохватился, кинулся помогать. Примитивная маскировка, но вдруг выручит? Брезент пропитан огнестойкой смесью, вряд ли загорится…

Охрана на другом конце состава пребывала в замешательстве. Пойди туда, не зная куда… Но вроде пошли, через минуту будут здесь. Они побежали дальше, в тоннель. Где этот хренов ориентир, о необходимости которого вроде бы позаботились?

— Командир, сюда, вот решетка…

Технический лаз в недра подземелья. Должны успеть! Подгонять не требовалось — Звягин уже карабкался внутрь. Ползли, как кроты, задыхаясь, упираясь ногами в неровности стен. Тлеющий шнур стоял перед глазами, заставлял забыть об усталости… Пара изгибов, вертикальная лестница, коридор, в который они выскакивали с выпученными глазами. Никого… Снова переход, знакомый люк… Обратная дорога всегда короче! Они неслись, как угорелые, по знакомой штольне. Она изгибалась, выводила на свет… Вылезли через завал, который сами же устроили, скатились вниз, отбивая последние кости. На склоне ни одной живой души — не ждали, называется! Только трупы валялись в разнообразных позах. Неплохо накосили!

Вдруг земля задрожала, послышался отдаленный глухой рокот — как будто приближалась гроза с раскатами грома! Под горой рокотал какой-то монстр, рвал в куски подземные полости, крушил каменную твердь.

— Ни хрена себе погуляли… — пробормотал помертвевшими губами Звягин.

— Леха, валим, на хрен, сейчас все посыплется…

Они вонзились в лес и стали продираться через кустарник.

— Мужики, я здесь… — выбрался из-под вывороченного дерева живой, но отнюдь не здоровый Рома Окулинич. Он умудрялся сжимать автомат, на разорванном рукаве красовалась повязка, пропитавшаяся кровью. — Мужики, вы какого хрена там учудили…

В районе горы уже творилось что-то страшное. Монстр бесился внутри горы, бил кувалдой по недрам…

Они тащили раненого, потом Верест оставил товарищей, пробился сквозь кустарник, игнорируя порезы, и забрался в амфибию, которая благополучно их дождалась. Ключ на полу, куда и бросил, двигатель завелся, куда бы он делся! Павел рывками вывел машину на поляну задним ходом. Звягин подтащил к «корыту» раненого Рому, тот почти не стонал, закусил губу от усердия. В глазах паренька стояло изумление, видно, с жизнью уже простился, а тут такое…

Амфибия покатилась по склону, круша молодые деревца. Пересекла дорогу, снова вонзилась в кустарник. Пассажиров подбрасывало, Окулинич орал от боли… Блеснула гладь реки. Справа мост, за ним еще одна гора — элемент большого подземного предприятия. Амфибия разогналась и с разгона вонзилась в воду, завертелась. Течение подхватило, понесло. До ближайшей излучины вроде все нормально…

Павел зачарованно смотрел назад. Открывался вид на громаду, в глубинах которой царил ад. Гора как-то сплющилась с боков, с нее катились булыжники, отваливались террасы, целые куски с деревьями и кустарниками. Все входы оказались перекрытыми громадными завалами — уж наверняка немецкие инженеры все рассчитали… Гора как-то плавно проседала, делалась ниже. Воцарился дикий грохот, все, что отваливалось от нее, сползало и катилось по склону, уничтожая лес, в котором они только что находились.

— Охренеть!.. — восхищенно пробормотал Звягин. — Мы, в натуре, мужики — естествоиспытатели — меняем первозданный облик дикой природы… — пошутил он.

«За что нас, разумеется, по головке не погладят», — мрачно подумал Верест. Смеяться как-то совсем не хотелось…

Все последующие события сохранились нечетко. Работал винт, но это мало помогало. Со стороны моста захлебывался пулемет — пули гроздьями плюхались в воду, поднимая «праздничные» фонтаны.

Но это были всего лишь проводы… Излучина втянула в себя амфибию, и река понесла ее, безжалостно колотя о камни. Предположение о порогах оказалось точным, их несло к обрыву, с которого бурно падала вода. В наступающей темноте это было хуже, чем просто страшно…

— Товарищ капитан, забудьте про меня, спасайтесь… — закатывая глаза, прохрипел Окулинич.

Еще один хренов самоубийца! Выпрыгивать было поздно, да и глупо, поэтому Павел включил последнюю передачу и направил капот амфибии на обрыв. Машина точно вписалась между зубьями, провалилась в пучину под дикий рев из трех луженых глоток. Самое удивительное, что она осталась на плаву! И держалась еще секунд пятнадцать, пока днище не пропорол подводный гребень, а пассажиров не выбросило на камни…

Они выбрались на берег — избитые, задыхающиеся. Потащили уже синеющего Рому: Верест за шиворот, Звягин за ногу… Потом лежали на камнях, не в силах пошевелиться, молитвенно смотрели на небо, в глубинах которого зажигались звезды…

Немного отдохнув, двинулись в путь.

Не меньше часа брели по какому-то ущелью, пока не вышли на дорогу, там и упали на проезжую часть. Остановилась «полуторка», испуганный водитель в засаленной фуфайке начал кругами носиться вокруг них. «Это Смерш, дружище… — пробормотал Верест, с трудом хватаясь за борт. — Немедленно вези в комендатуру Креслау — ты же не хочешь к стенке уже сегодняшней ночью?»

Дорогу он не помнил вообще. Лишь отбитые бока позднее намекали, что поездка была лихаческой. Потом суетились люди на КПП, связывались по телефону с комендатурой. Прибыли служивые из комендантского взвода, снова была поездка на «козлике» по разрушенному городу. Матерящегося Окулинича повезли в госпиталь, остальных — под ясные очи подполковника Шалаева. Последний не спал, изумленно моргал воспаленными глазами, выслушивая доклад. Рапортовали вдвоем со Звягиным, безвольно растекаясь по стульям, стоять не могли. Подполковник растерянно молчал, вертел карандаш в дрожащих пальцах. Вызвал людей, чтобы отвезли «отличившихся» домой.

И снова провалы в памяти. Звягин спал как сурок, а Павел еще пытался что-то делать. Блуждал по кухне, как лунатик, потом зачем-то взялся чистить сапоги, сгрузил грязную одежду в оцинкованный таз. Линда Беккер хлопотала вокруг него, мыла, чистила, лечила царапины, потом обняла за пояс, отвела в спальню, положила рядом с собой…

В четыре часа пополудни он снова сидел в кабинете подполковника Шалаева — белый как мел. Все болело, но он держался. На лице красовались полоски пластыря. Подполковник был подавлен, осунулся, непроизвольно подергивалась жилка за скулой.

— В четыре часа утра на объект по твоим следам проникла ударная группа в количестве тридцати человек, — как-то вяло проинформировал Шалаев. — В ее составе были егеря, сотрудники НКВД, отделение разведчиков. На объекте осталась горстка немцев, они пытались сопротивляться, но быстро передумали, сдались. Захвачены несколько офицеров СС, двое успели покончить с собой… Также взяты в плен трое гражданских специалистов, постоянно проживавших на объекте… Тело Котова не нашли, извини, капитан, там все завалено, вы вовремя успели выскочить… В начале тридцатых там строили оловянный рудник, долбили шахты, штольни. В 40-м объект перестраивали под производство химического оружия, но тоже до ума не довели — вследствие проблемы транспортной доступности. В 42-м году в Лейпциге фирмой HASAG была начата разработка первых противотанковых гранатометов вермахта. Объект решили переоборудовать под производство «Панцерфауст». Работали пленные, евреи, узники польских концлагерей — позднее всех расстреляли… Объект успел проработать по назначению только год, потом его законсервировали, руководство арестовали за связи с мятежниками Штауффенберга… В начале 45-го про завод почти забыли. Идея спрятать там поезд с золотом была почти гениальна…