Чай для призрака - Дарья Гущина

–А ты бы пожила с ними!..– обиделась первая.– Легко тебе говорить, у тебя-то болячек нет!

Матушка Шанэ чуть поднос с грязной посудой не выронила.

«А вы поживите, с чем не жили»,– подсказал призрак Арро.

То есть речь о болезнях? Обе девушки были больны чем-то таким, что не лечится? Или лекарство лишь одно – смерть? И потому они не злятся на убийцу – потому что он (или она) по сути их спасал?

Она быстро отнесла поднос на кухню, нашла в подсобке свой плащ, переобулась и поспешила в Сыскное ведомство. И благо Рьен был на месте.

–Болезни?– переспросил он.– Мьёл!

–Чего?– выглянул из своего кабинета взъерошенный помощник.– Здрассьте, матушка.

–Ты сказал, что первая убитая была совершенно здорова, так?– уточнил начальник.– А вторая? А точно?

–И вторая тоже. И я не лекарь,– огрызнулся колдун.– Но воду слышу хорошо, а кровь – та же вода. За что купил, за то и продаю. Что она говорит, то и пересказываю. Не верите – давайте опытных лекарей позовём, пусть проверят.

–Не дуйся,– примирительно попросил Рьен.– Сам же признал – не лекарь. И, да, давай проверим.

–Позову,– коротко согласился Мьёл и шумно хлопнул дверью.

–Что ещё это может значить, матушка?– задумался Рьен, откинувшись на спинку стула.– Поживите, с чем не жили…

–Раз Арро сказала это мне, значит, у меня чего-то не должно быть,– осторожно произнесла матушка Шанэ.– И я не должна об этом знать… на практике. А ведь я и правда непозволительно здорова. Неприлично для своего возраста. Я даже с насморком… не жила. Благодаря своим чаям… и не только.

–Мне тоже ваша идея видится полезной,– кивнул Рьен.– Есть в ней что-то цепляющее. И даже если лекари ничего не найдут… Мьёл!

–Чего ещё?– снова выглянул из своего кабинета колдун.– Запрос отправил. Через час будут.

–Сынок, а есть у вас на Севере редкие неизлечимые болезни?– повернулась к нему матушка Шанэ.– Которые трудно распознать? Которые захватывают моментально и навсегда?

Мьёл нахмурился, подумал и твёрдо сказал:

–Безумие.

И снова скрылся в своём кабинете.

А у Рьена вдохновенно заблестели глаза:

–Мьёл!

–Ну?– сварливо отозвался из кабинета колдун.

–Премию хочешь внеурочную?

–Нет, хочу два выходных,– проворчал он.– И чтобы никаких убийств, и чтобы нормально поспать.

–Договорились,– Рьен улыбнулся.

В кабинете Мьёла хлопнула дверь. Послышался голос Сьята, и через минуту он заглянул к начальнику.

–Адреса,– рыжий помощник махнул блокнотом.– Двух живых девушек – Тимэ и Юлло. Про Жьяну сказано, уехала. Перед отъездом продала домик, который достался от матери. В Приграничное ведомство запрос по Жьяне отправил, но летом в Семиречье столько народу было, что «граничники» быстрого ответа не обещают, и даже два трупа для них не повод поторопиться. Мы пошли? По адресам?

–Я с тобой,– Рьен быстро встал из-за стола.– У Мьёла другая задача. Лекари. Матушка, спасибо за подсказки.

–Не стоит, сынок,– откликнулась она, тоже вставая.– Одно дело делаем. Всегда выручу.

И, великие пески, хоть бы девушки нашлись… Обе. Живыми.

* * *

Заглянув в чайную и поужинав, матушка Шанэ решила последовать примеру большинства семиреченцев и отправилась гулять – и греться в последнем солнечном тепле, и любоваться отцветающим золотом, и дышать осенью. Ведь не сегодня завтра злые ветра сорвут с деревьев последние одежды, а сонный дождь сменится ледяными ливнями и бурями. Да и думается на ходу легче.

Где же помощники?.. Они ведь хорошо находят мёртвое, а душа в «дождинке»– это призрак, то самое мёртвое. И запах колдовского камня все сразу выучили. Как и портреты девушек. Правда, Семиречье – не деревня, а огромный город, и «дождинки» могут к трупам подкладывать, а не живым дарить… Но тогда – портреты. Помощники не умеют искать живых людей по запаху, но видят и запоминают необходимое отлично. Заметят на улице – сразу дадут знать.

Матушка побродила по набережной, кивая знакомым, и дошла до моста на Четвёртый остров – так называемый Золотой мост (горбатый, с ажурной ковкой высоких перил и, конечно же, крашеный) в закатных лучах задорно искрил рыжим. Она остановилась у моста, решая, куда идти – на Четвёртый остров или по своему Третьему побродить,– когда из ниоткуда появился серый пёс. Хвастливо рыкнув, помощник развернулся и рванул мимо моста, дальше по набережной Третьего.

–Нашли!..– выдохнула матушка Шанэ и поспешила следом.

Медный мост, мост Встреч, Чайный мост… Мелкие лужи брызгают, по каменным плитам стелется влажный жёлто-красный ковёр, ясноглазое небо хмурится первыми тучами, багряное солнце цепляется за крыши, а на проснувшемся ветру так зябнут руки… Музыкальный мост, Зелёный… Между крупными островами мостов много, чуть ли не через каждые двести-триста шагов, и все необычные. Но матушка смотрела лишь вперёд, на стремительную серую тень. И мостом заинтересовалась лишь тогда, когда к нему свернул пёс.

Пёстрый мост был одним из старейших. Очень узкий – едва ли два человека разойдутся,– он напоминал обычное переброшенное с берега на берег бревно с кособоким переплетением веток-перил и лежал на высоких тумбах, к которым вели истёртые ступени. Его давно не обновляли, и от некогда пёстрой расцветки остались лишь жалкие клочья жёлтого, синего и зелёного. И в общей серости каменного настила и перил терялась и невысокая фигурка в старом сером плаще.

–Стереги!..– одними губами прошептала матушка.– Сбросится же… или сбежит.

Пёс послушно затаился рядом с девушкой, а матушка Шанэ, переведя дух, дошла до ступеней и поднялась на мост. Девушка резко обернулась – высокая, конопатая, с копной кудрявых рыжих волос до плеч. Вторая островитянка – Юлло.

При виде матушки она попятилась и сбежала бы, если бы край плаща не зацепился внезапно за нечто невидимое. Пока Юлло сердито и растерянно крутилась на одном месте, отвоёвывая плащ, матушка Шанэ приблизилась и кинула на мост щепотку песка.

–Иди за мной,– велела она тихо.

Если Юлло похожа на Иххо не только цветом волос и веснушками, но и самоубийственным упрямством, то лучше так… Девушка сонно заморгала и неуверенно шагнула к матушке. Край плаща в этот момент колдовским образом освободился.

–Иди,– повторила матушка Шанэ, указывая на лестницу. Посмотрела на пса и прошептала:– К Мьёлу. Бегом. За рукав – и тащи к нам.

Так они и добрались сначала до чайной, а после и до тёплой беседки – отчаянно зевающая девушка и собранная, без тени знакомой улыбки, пожилая женщина, отстающая на десяток шагов.

Юлло очнулась, едва села в кресло и приняла из матушкиных рук чашку. Чуть не расплескав чай, рыжая выпрямилась и зло сверкнула глазами:

–Вы кто? Что вы со мной сделали? Где я?