Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино - Федор Раззаков

– Зоя, ради бога, замолчите, – Магда с опаской огляделась по сторонам. – Эти речи не доведут вас до добра.

– Я устала бояться, я устала просыпаться по ночам и ждать, что за мной тоже могут придти. За мной – актрисой, которую несколько месяцев назад наградили Сталинской премией. Но эта премия здесь ничего не значит. Меня могут арестовать в любой момент, хотя бы за невинную дружбу с вами – немкой.

– Тогда давайте не будем больше встречаться.

– Нет, нет, Магда, за те месяцы, что мы с вами знакомы, вы стали для меня очень близким человеком, которому я могу доверить многие свои секреты. Я даже сестрам своим не говорю того, что обсуждаю с вами.

– Но нам все равно придется с вами расстаться, Зоя.

– Как расстаться, зачем? – во взгляде актрисы немка прочитала неподдельное отчаяние.

В их разговоре возникла пауза, которая понадобилась Магде, чтобы принять решение – стоит говорить Зое правду или лучше промолчать. Наконец немка решилась:

– Через две недели мы с мужем покидаем Москву и улетаем в Берлин. Нас срочно отзывают из России.

– Почему?

– Всех подробностей я не знаю, но краем уха слышала из разговора мужа по телефону, что наше посольство сокращают на треть. Но вы никому не должны об этом говорить – я рассказала вам это как своей подруге. Вы тоже стали мне очень близки, Зоя. И я буду по вам скучать.

– А нельзя отменить эту поездку или хотя бы перенести на время?

– Это невозможно, поскольку решаем не мы, а в Берлине. А там творится такое…

Магда замолчала, все еще не уверенная в том, что она может говорить всю правду. Но Зое-то нужно было знать как можно больше. И она спросила:

– Что же там творится?

– Мы получили приказ на уничтожение всей посольской секретной документации. И ее по ночам уже начали сжигать в наших подвалах.

– И что это значит?

– Это значит, что между моей страной и вашей может случится война.

Услышав последнее слово, Зоя невольно отшатнулась от своей собеседницы. Но та снова положила свою ладонь ей на колено.

– Чего вы испугались, Зоя? Разве вы не догадывались, что эта война может произойти?

– Догадывалась, но.

– Но не верили в ее скорое наступление? Так вот она, судя по всему, скоро начнется. Но она может избавить лично вас от многих страхов. Например, от страха, что вас может изнасиловать гнусный киноначальник. Или от страха, что вас арестует ЧК, как это было проделано с вашим отцом. Мы освободим вас от всего этого ужаса.

– Мы? О ком вы говорите?

– О нас, о немцах. Такие люди, как вы, Зоя, нам очень импонируют. Вы талантливы, смелы, красивы. И вы достойны лучшей участи, чем та, которая уготована вам при вашей власти. Мы умеем благодарить людей, которые нам симпатичны.

– Вы так говорите, будто уже выиграли эту войну.

– Мы ее обязательно выиграем, в этом нет никаких сомнений. Мы покорили уже половину Европы, и нас никому не удастся остановить. Поэтому я хочу спросить вас прямо, Зоя: если случится эта война, вы станете моим врагом или останетесь другом?

Вопрос был задан в лоб, глядя прямо в глаза. Чтобы немка ей поверила, Зое надо было ответить столь же прямо, не отводя своего взгляда. И она ответила:

– Я останусь вашим другом, Магда.

Вечером того же дня, добравшись до своего дома на улице Горького, Зоя достала из секретера чистый лист бумаги, перьевую ручку и, сев за стол, вывела на листке первые строчки своего донесения:

«Начальнику 2-го Управления НКГБ СССР тов. Федотову П. В. от агента „Зефир“.

Докладываю…»

* * *

О том, что сотрудники посольства Германии в Москве в спешном порядке сжигают в подвалах свою секретную документацию и готовятся к срочному отъезду в Берлин, в те дни докладывал не только агент «Зефир», но и ряд других агентов, работавших на немецком направлении. Эти донесения от начальника контрразведки Павла Васильевича Федотова шли к Берии, а тот докладывал об этом лично Сталину. По всем приметам выходило, что эти события имели под собой серьезную подоплеку – возможное скорое объявление Германией войны Советскому Союзу. Но Сталин в это не верил, поскольку был убежден, что Германия не сможет воевать на два фронта – против СССР и Англии. Как мы знаем, Сталин ошибся. По мнению П. Судоплатова:

«К сожалению, наша разведка, как военная, так и политическая, перехватив данные о сроках нападения и правильно определив неизбежность близкой войны, не спрогнозировала ставку гитлеровского командования на тактику блицкрига. Это была роковая ошибка, ибо ставка на блицкриг указывала на то, что немцы планировали свое нападение независимо от завершения войны с Англией. Крупным недостатком нашей разведывательной работы явилась слабая постановка анализа информации, поступавшей агентурным путем. Убедительным доказательством такого вывода может служить то, что только в ходе войны и в Разведупре, и в НКВД были созданы в системе разведуправлений отделы по постоянной оценке и обработке разведывательной информации, поступавшей из зарубежных источников…»

Черное воскресенье, или Война началась. – Москва военная. – Фильмы для Зои. – «Московский план», или Агент «Зефир» остается в Москве. – Чекистское подполье: от композитора до священника. – Агенты с «Мосфильма»

В воскресенье 22 июня 1941 года фашистская Германия напала на Советский Союз. Это событие застало миллионы советских людей врасплох. И это несмотря на то, что в воздухе давно пахло войной. Просто никому не хотелось верить, что мирная жизнь так внезапно закончится и начнется военный кошмар. Впрочем, в кошмар тогда мало кто верил – большинство советских людей были убеждены в том, что Красная армия достаточно быстро выбросит фашистскую орду за пределы родного Отечества. Но чтобы это произошло быстрее, требовалось помочь родной армии всеми возможными силами. В том числе и средствами кинематографа.

Война только началась, а Зоя Федорова уже включилась в агитационную работу. От агентурной деятельности ее временно отстранили, поскольку немецкое посольство было закрыто, а его сотрудников вывезли на юг, чтобы там обменять на представителей советского посольства, задержанных в Берлине. Кстати, в те дни многие агенты, вроде «Зефира», оказались временно не у дел. Например, Руди Шмидт – он же Николай Кузнецов. Читаем у Т. Гладкова:

«…Инструкция была короткой: никаких шагов самому не предпринимать, звонками никому не надоедать, надолго квартиру не оставлять, надолго телефон не занимать. Ждать дальнейших указаний.

День за днем раскручивался маховик войны. Советские сводки были уклончивы и туманны. Понять из них что-либо о реальном положении на фронтах было затруднительно. Но скрыть сдачу крупнейших городов, таких как Минск, Рига, Таллин, Вильнюс, наконец, Киев, сам факт неслыханных потерь, утрату огромных территорий было невозможно.