Корректировщик. Остановить прорыв! - Георгий Крол

Всё просто, правда? Между нами, получилось даже ещё проще. Мы сыграли как по нотам. Подошли, встали, выгрузились. Бойцы построились и двинулись к переправе. Я пошёл докладываться. На этой стороне немцы были в своей форме, но старший говорил по-русски. На танки гауптман посмотрел с сомнением. И сразу заявил, что если БТ паром ещё выдержит, то «тридцатьчетвёрки» однозначно нет. Я начал спорить. Подошёл Илья и присоединился ко мне. Немец разозлился и решил нам напомнить, кто тут главный.

Для этого он перешёл на язык Гёте и практически сразу понял, что Найдёнов не понимает ни слова. Он был опытный, не стал орать «Алярм!», даже не стал выхватывать штатный пистолет из кобуры, а выстрелил из запасного, прямо через штаны. Но ведь и я тоже не вчера родился. С чего бы это немецкому офицеру, в разгар разборок с оборзевшими лейтенантами, лезть в карман? Я оттолкнул Илью, так что выстрел гауптмана ушёл мимо, зато он сам заработал дырку в голове. Да, это подстраховка поторопилась, но… что сделано, то сделано.

А следом не успевших ничего сообразить фрицев взяли в ножи. Три минуты, пара хрипов, и всё закончилось. От будки на пристани в воду уходил толстый провод в резиновой изоляции, как оказалось, телефонный. Паром, к сожалению, был на той стороне. А может, к счастью. Мы решили не заморачиваться и просто привязали пару немецких колотушек к блоку. Шнур от них протянули к окопчику охраны. Так что в нужный момент рванём и всё.

Потом было пять часов земляных работ. В первую очередь мы закапывали танки, потом рыли окопы. Дважды за это время с той стороны реки звонили и задавали вопросы. В первый раз я отделался предложением подождать. Во второй «взял на голос» их командира и приказал больше не беспокоить. Понадобятся – вызовем, а пока сидите тихо. Похоже, гауптман был большая шишка, мне ответили: «Jawohl!» и больше не звонили.

А ещё мы всю ночь прислушивались, ожидая действий наших войск. Ведь мы же вчера передали свои соображения взводному, с которым встречались в Сороках. И если можно предположить, что захват переправы произошёл до того, как он успел доложить наверх, то ночная тишина вызывала вопросы. Предположений мы с Ильёй строили множество, но однозначного объяснения не нашли. Самым разумным казалось то, что силы стянуты к Могилёву-Подольскому и переброска занимает время.

В 7.00 на дороге показалась колонна грузовых машин, гружённых металлическими конструкциями. Вместе с ними шла строительная техника. В голове колонны полз T-IV: охранял, так сказать. Нет, оно понятно, местность, по мнению командования, надёжно контролируется своими войсками, переправу захватили, так чего опасаться? Про нас-то они не знают. Пока.

Узнали, с залпом из двух 76-мм и трёх 45-мм танковых пушек. От пяти снарядов в упор «четвёрка» взорвалась. Взрывом опрокинуло идущий следом грузовик. А потом мы начали расстреливать мостостроительную спецтехнику и конструкции. Целились тщательно, на данный момент атаковать нас могли разве что сапёры и солдаты сопровождения. Так их отстреливали наши ребята: слава богу, пулемётов у нас много, считай, у каждого третьего.

Короче, нет у фрицев моста. И в ближайшее время переправиться в этом месте им будет затруднительно. Хотя, справедливости ради, нам тоже, ведь систему тросов у переправы мы подорвали одновременно с первым залпом. Потом немного отдышались, проветрили танки – всё-таки вытяжки слабоваты, газы скапливаются быстро. А потом немножко подождали. Если честно, то ждали боя на той стороне, должны же наши, в конце концов, проснуться. Но первыми опомнились немцы, и началось!

Над головами раздался шелест, и мы только и успели, что захлопнуть крышки люков, как раздались взрывы. Нас обстреливала тяжёлая артиллерия, обстреливала долго и обстоятельно. Несколько раз, когда снаряды рвались близко, танк ощутимо подпрыгивал, лязгая незафиксированными люками, как зубами. Как себя чувствовали бойцы в окопах, не берусь даже судить.

Потом началась собственно атака. Вперёд поползли два десятка танков, за ними двигались цепи пехоты. Но вот крохоборы, пустили первыми чехов. Я был прав, эти заклёпанные танки – LT-38. Даже обидно. Их 25-мм лобовая броня легко пробивалась осколочно-фугасными снарядами. Так что через пятнадцать минут боя отойти смогли только шесть машин. А потом немцы занялись нами по-взрослому. Вот не знаю, может, обиделись? Ведь понятно, что переправиться тут им не светит, но прут они как наскипидаренные.

Выстрел. Довернуть башню, дослать снаряд. Выстрел. Ещё снаряд. Выстрел. Из-под шлемофона льётся пот, разъедая, вместе с пороховыми газами, глаза. Но снять шлем нельзя, сразу без головы останешься. Чуть повернулся – угол, или выступ, или рукоятка, или ещё чёрт знает что. Такое ощущение, что эти башни создавались специально для пыток экипажа. И это уже усовершенствованные, в первых вообще непонятно как можно было воевать. Я в мемуарах читал.

– Бронебойный! Твою мать, шевелись!

Чёрт, замешкался, и Илья кроет матом, не обращая внимания на звания и авторитеты. Там, справа, на нас ползут сразу четыре «тройки», и секунды промедления могут стоить болванки в борт. Досылаю снаряд, выстрел. Первый из приближающихся T-III теряет гусеницу и разворачивается бортом. Выстрел, ещё один, уже не от нас, и танк окончательно замирает. Причём перекрывая дорогу и возможность стрелять остальным. Я уже понимаю, что выстрел в гусеницу был не промахом, а точным расчётом.

Вторую «тройку» Илья бьёт точно под башню. Столб огня выбрасывает её вверх и в сторону, пока она кувыркается, из неё летят какие-то ошмётки. Задним умом понимаю, что это то, что осталось от экипажа. Жуть. Если нам так прилетит… Одно хорошо, почувствовать точно не успеем.

– Бронебойный! Сколько у нас осталось?

Досылаю снаряд, пытаясь на ходу подсчитать. Бронебойные из одного боекомплекта уже закончились, начинаем второй.

– Семнадцать!

– Чёрт!

Ага, хорошего мало, немцы, похоже, совсем слетели с катушек. Всё пространство перед нами забито горелым железом. Тут осталась почти сотня машин, включая десяток T-IV. Чудо, вообще-то, что мы всё ещё живы. Даже наши стрелки до сих пор держатся, отсекая пехоту. Примерно два часа назад немцы вдруг остановились, и мы смогли вдохнуть воздуха. Но оказалось, что это подоспела девятка их пикировщиков и фрицы просто освободили им поле деятельности.

Только «лаптёжникам» очень не повезло. Они даже карусель выстроить не успели, как шесть истребителей со звёздами на крыльях свалились на них сверху. Началось избиение младенцев. От первых очередей закувыркался вниз один Ju-87 и ещё один задымил и начал уходить со снижением. Немцы бросились врассыпную, бой разбился на отдельные «догонялки». На помощь бомбардировщикам из тыла подтянулись «мессеры». Но против них выскочили ещё две пары наших истребителей. Приятно, что хоть сверху нас прикрывают.

А потом немцы снова пошли вперёд. Правда, что нас удивило, без пехоты. Мы стреляли, в нас стреляли. Один раз нам прилетело в башню, и она загудела, как колокол. Сидели когда-нибудь под гудящим колоколом? Нет? И не советую, никакого удовольствия. Да ещё мелкий осколок впился в скулу, как пчела. Очень похоже. А потом, как из-под земли, прямо пред нами выскочили немцы.