Дредноуты - Владимир Контровский

В течение ночи отдельные британские миноносцы ещё несколько раз натыкались на Флот Открытого моря. Ближе к полуночи эсминец «Спарроухок» обстрелял «Ольденбург», целясь в прожектор. Разрывы 102-мм снарядов казались неопасными по сравнению с тяжким грохотом взрывов снарядов главного калибра, но это впечатление оказалось обманчивым: на мостике «Ольденбурга» были убиты и ранены несколько офицеров, в том числе и командир линкора. Три английских эсминца были потоплены; эскадренный миноносец «Спитфайр» столкнулся по касательной с «Гельголандом». Мостик и трубы британского корабля были совершенно снесены газами тяжёлых орудий немецкого дредноута, 305-мм снаряд в полном смысле слова погладил по голове командира эсминца, капитан-лейтенанта Трелони, сняв с него фуражку вместе со скальпом, однако тяжёло повреждённый «Спитфайр» сумел дойти до своей базы. Он также сообщил Джеллико местонахождение Хохзеефлотте, но его радио не было принято на борту «Куин Элизабет».

В два часа ночи шальная торпеда, выпущенная неизвестно кем (вполне возможно, что автором этого попадания был не английский, а немецкий эсминец) попала в «Кёниг», после чего атаки прекратились, и остаток ночи прошёл спокойно. «Кёниг» принял полторы тысячи тонн воды, но остался в строю, и последствия торпедного повреждения сказались уже днём.

Хохзеефлоте шёл на северо-запад, готовясь к новому бою.

* * *

А к юго-востоку от места ночных боёв, за Доггер-банкой, шли к своим базам тяжело повреждённые германские линейные крейсера. Они шли к своим берегам, но дойти до них суждено было не всем.

Ближе к ночи на «Лютцове» были затоплены зарядный и снарядный погреба носовых башен: воды было так много, что насосы уже не справлялись с её откачкой. Осадка крейсера на нос всё время увеличивалась, и вода на броневой палубе создавала угрозу опрокидывания корабля. Скорость «Лютцова» снизилась до одиннадцати узлов, он постепенно погружался в воду – форштевень с частью палубы бака уже находились под водой.

Попытка идти кормой вперёд, чтобы снизить давление воды на переборки, не удалась; к двум часам ночи корабль принял семь с половиной тысяч тонн воды, и надежда удержать его на плаву таяла с каждой минутой.

В 02.45 (к этому времени корма и винты крейсера уже полностью вышли из воды) по приказу командира экипаж «Лютцова» в полном порядке перешёл на сопровождавшие его эсминцы 1-й полуфлотилии. Эсминец «G-38» ускорил гибель покинутого корабля, выпустив в него две торпеды. Первая торпеда прошла под кормой, вторая попала в середину крейсера. В 02.47 «Лютцов» опрокинулся через правый борт вверх килем, оставался на плаву ещё две минуты и в 02.49 исчез с поверхности моря.

«Зейдлицу» угрожала та же участь, однако «несчастливый» корабль оказался более везучим (хотя правильнее было бы говорить не о везении, а о хорошей выучке его команды).

К ночи крейсер, имевший торпедную пробоину и целый набор других повреждений, принял в корпус две с половиной тысячи тонн воды, что увеличило осадку носом на два с половиной метра и подняло корму на метр, создав крен в два с половиной градуса на правый борт. Ход его уменьшился, но «Зейдлиц» продолжал идти в составе «инвалидной команды» к Хорнс-Рифу. К восьми часам утра стала сдавать переборка на 114-м шпангоуте, угрожая людям, работавшим по пояс в воде (её откачивали даже вёдрами). В 09.45 лёгкий крейсер «Пиллау» попытался взять «Зейдлиц» на буксир, но безуспешно: буксирные концы лопались.

Около 10 ч. 00 м. на траверзе Хорнума «Зейдлиц» коснулся мели и лишь в 11.25 смог войти в проход у мели Арнум. В 15.30 положение крейсера стало критическим: он держался на воде только благодаря воздушным мешкам, образовавшимся в полузатопленных отсеках, а ветер усилился до восьми баллов. К 17.00 расчётное количество воды, попавшее внутрь корабля, превысило пять тысяч тонн; осадка составляла четырнадцать метров носом и семь с половиной метров кормой при крене восемь градусов. Для выравнивания крена на правый борт затопили цистерны противоположного борта, и крейсер перевалился на левый борт.

И всё-таки утром 9 ноября «Зейдлиц» дошёл до плавучего маяка, выставленного на время войны во внешней части залива Ядэ, и отпустил в базу лёгкий крейсер «Пиллау» и миноносцы. А «Зейдлиц», погружённый в воду по передние порты казематов, смог вернуться в Вильгельмсхафен, встав в 04.25 10 ноября на якорь в глубоком бассейне перед входным фарватером внутри бонового заграждения.

Изувеченный корабль не погиб только благодаря высокому качеству его постройки и главное – благодаря умелой борьбе за живучесть. Командир «Зейдлица» капитан цур зее фон Эгиди и командир дивизиона живучести корветтен-капитан Альвенслебен сделали всё от них зависящее, чтобы спасти свой крейсер.

Железо без людей само по себе ничего не значит.

* * *

Потеряв (после поворота Джеллико на запад) контакт с Гранд Флитом, германские лёгкие силы начали описывать концентрические круги, постепенно расширяя район поиска, и в 00.30 обнаружили английские дредноуты. Пять больших миноносцев 3-й полуфлотилии – «B-98», «G-101», «G-102», «B-112» и «B-97» – выпустили торпеды и добились попадания в «Беллерофон». Повреждённый линкор остался в строю, упорно двигаясь к родным берегам, однако встревоженный Джеллико сделал новый поворот, возвращаясь на прежний курс NW. Приказ о повороте был выполнен из рук вон плохо: в ночной темноте и сгущавшемся тумане прожекторный сигнал «Куин Элизабет» разобрали только «Мальборо», «Император Индии» и корабли их ближнего охранения; на «Бенбоу» сочли, что повреждённые дредноуты просто покидают строй, и не последовали за ними. Джеллико не сделал ничего, чтобы исправить свою ошибку: предполагая, что немцы нашли Гранд Флит по радиопеленгам, командующий приказал соблюдать полное радиомолчание.

На самом деле Гранд Флит был обнаружен случайно, более того, Шеер так и не узнал, что девять английских линкоров идут не к Скапа-Флоу, а на запад. Радиостанция на «G-102» была разбита, а сообщения с других эсминцев 3-й полуфлотилии не дошли до командующего Флотом Открытого моря.

В результате ночных атак и маневров Джеллико Гранд Флит оказался разделённым на три части, не имевшие зрительной связи друг с другом, и это не могло не сказаться.

Наступал рассвет.

8 ноября 1916 года

Темноту ночи сменил утренний туман, густой и белый как молоко. Всходило солнце, и туман понемногу рассеивался, выпуская из мокрых своих объятий чёрные силуэты боевых кораблей и оседая на холодной броне орудийных башен прозрачными каплями, похожими на слёзы: на те самые слёзы, которые очень скоро прольют тысячи женщин Англии и Германии, оплакивая своих мужчин, не вернувшихся из боя…

Вице-адмирал Берни прикрыл глаза и потёр лицо тыльной стороной ладони. Чугунная усталость давила на плечи и прижимала к палубе – хотелось лечь, вытянуться и забыть обо всём. Адмирал не спал уже сутки, вместившие в себя и очень длинный день, наполненный выстрелами и взрывами, и бессонную ночь, расчерченную вдоль и поперёк пенными следами немецких торпед, и обглоданный огнём остов «Канады», оставление которой под залпами германских дредноутов мало походило на увеселительную прогулку по Темзе.