Змеиная гора - Тимур Рымжанов

Мой приказ громким эхом прокатился по рядам, передаваемый наводчиками всем артиллерийским расчетам. Незамедлительно грохнул залп. Мои сыновья восторженно закричали и приникли к бойницам, провожая взглядами стремительный рывок ракет.

Отметка ноль. Горчичные заряды взорвутся высоко над головами врагов, так что их почти не будет слышно. Серо-желтая жгучая пыль будет оседать на землю вместе с крупицами зернистого снега, превращая еще один день осады в адские муки. С глухим сипением и коротким взвизгом тонкие спицы снарядов ушли в полет, мгновенно исчезая из виду, оставляя лишь причудливо крученую дымную нить. Сотня хлопков, будто пробки, вылетающие из бутылок шампанского; и небо расцвело желтыми пятнами, как бутоны одуванчиков раскрываются ранней весной поутру на ярком солнце.

Короткая отмашка после небольшой паузы. Ветер отводит облако жгучей пыльцы чуть в сторону, поэтому наводчики вносят поправку и дают новый залп. Разворошенный муравейник ордынской армии все еще хаотично мечется, не понимая, что происходит. Им все еще кажется, что они слишком далеко от стен, что ни стрела, ни камень, пущенный даже из баллисты, не достигнут их лагеря. Но собаки и лошади, охрипшие и утомленные после ночной бойни, вновь забеспокоились. Даже вскочили на ноги вечно флегматичные верблюды, почуяв неладное.

В мою подзорную трубу, установленную на треноге, было отлично видно, как из одной юрты выскочил разодетый в немыслимый наряд шаман и стал вглядываться в небо. Я точно знал, что это именно шаман и одежда на нем, и бубен, притороченный к поясу, и посох с нелепым нагромождением амулетов и феничек выдавал в нем служителя культа, а не скомороха с бубенцами. Шаман настороженно озирался и вдруг заметался, царапая лицо скрюченными пальцами. Упав на колени, он согнулся и стал загребать руками грязный снег, бросая его себе в глаза. К этому моменту бесновался уже весь стан, все в лагере врага пришло в бешеное движение. Люди натыкались друг на друга, падали в колючий, зернистый снег и грязь. Животные рвали поводья, удила, стремились умчаться прочь. Протяжные стоны и громкие выкрики наполняли безмолвие этого зимнего утра.

Для многих врагов этот рассвет станет последним.

– Большие осколочные! Дистанция по второй отметке! Огонь!

Наверное, потом, когда все это закончится, мне будут сниться кошмары, в которых безжалостное, невиданное оружие сечет и режет, рвет на куски неотвратимо и жестоко, свирепой шрапнелью чугунных осколков рассекая плоть и доспехи. Но сейчас я выполняю долг. И нет ни капли сомнения в том, что, делая это, я поступаю правильно. Я, возможно, расстреливаю осколочными зарядами собственное будущее. Выворачиваю наизнанку русло истории, своими руками и разумом создаю параллельную вселенную, в которой орда не прошла железным катком по разрозненным русским княжествам, а получила достойное сопротивление. Потом – в веках – эта битва обрастет легендами и небылицами. Но сейчас задача проста и понятна.

– Большие зажигательные по отметке один! Не дайте им отступать! Осколочные малые! Стрелки, не спать, не позволяйте им разбегаться! Огонь!

Черные шлейфы ракетных траекторий расчертили серое небо над полем битвы. Мы стояли на месте, мы укрывались под мощью стен, но тем не менее атаковали. Каждая взорвавшаяся ракета сеяла вокруг себя смерть, ранила десятки людей и животных, превращала в лохмотья и щепки повозки и кочевые жилища.

Огненные борозды зажигательных бомб раскатывались по рыхлому снегу, забирая в дикий пляс чадящего жирного пламени весь убогий скарб, шатры и укрытия, покосившиеся кибитки и самих врагов. Грохотали взрывы, отголоски которых доносились до нас протяжным эхом. Мерзлая земля доносила вибрацию, сливающуюся в причудливый ритм танца, который танцует сама смерть. Только мои наивные детки, радуясь каждому новому залпу, любовались далекими разрывами и яркими вспышками. Лица взрослых были суровы и озабоченны. Они трудились молча и деловито. Каждое движение было выверено и точно. Взмах руки – и в темнеющее небо взлетал очередной огненный фейерверк, несущий смерть врагу.

Открылись главные ворота. Пешие стрелки с мобильными ракетными установками рассредоточились длинной цепочкой и двинулись вперед, у них за спинами уверенно гарцевала тяжелая кавалерия. Ничтожный отряд, но даже от этой пары сотен солдат ордынцы бегут, как от чумных. Они не бросаются в бой. Они слепы, обожжены и ранены. Лишь бы выжить – вот главная задача!

Прямо у меня за спиной хлопнули длинные рычаги требушетов, отправляя смертоносные зажигательные ядра далеко в тылы противника. Справа у стрелка щелкнул механизм, и короткий запал ракеты надрывно фыркнул, отправляя в полет легкий осколочный заряд. Тренированный, невозмутимый, с четкостью механизма выполняющий необходимые операции стрелок вставляет новую ракету, протягивает сквозь отверстие в трубе запальный шнур и кладет на плечо для прицеливания. Мгновение – и тлеющий боек опускается на рамку, где закреплен запал. Шипение, хлопок, еще один длинный шлейф черного дыма протянулся от крепостных стен до вражеских позиций. Стрелок заученным движением сбрасывает с плеча медную трубу пусковой установки и сгибает колено, чтобы присесть, подняв из ящика еще одну ракету.

– Прекратить огонь! Авангард, отступление! Закрыть ворота!

У всего есть мера, вот и у жестокости она должна быть. Надо показать, что мы сильны, что нас не взять голыми руками, что мы будем драться, а уничтожать бесчисленного врага бессмысленно – пупок надорвешь! Да и с кем-то надо потом договариваться о мире.

– Им больше некуда идти! За отступление их просто казнят. Продвигаться вперед нет ни сил, ни возможности. Оставлять в тылу такую мощь, что они уже почуяли на собственной шкуре, они не могут себе позволить. Так что сейчас уйдут за реку, встанут лагерем и займут круговую оборону, ожидая подкрепления.

– Их еще много! – усомнился было старик Еремей, несмотря на хворь забравшийся на стену поглазеть на побоище.

– Сунутся в драку – вообще никого не останется! – тут же парировал я. – И они прекрасно это усвоили. У басурман пока недостаточно средств и умения, чтобы штурмовать подобные крепости. Они допустили массу критических ошибок. Но это бесценный опыт в их копилку. Если подойдет подкрепление, они непременно сменят тактику. Может случиться, что попытаются взять нас измором. Оставят заградительный отряд и просто не позволят высунуться нам из своего логова, в то время как прочие пойдут дальше, на другие города.

– Может, послать весть моему отцу? – спросил молодой князь Александр. – Я лично могу отправиться в путь и сказать ему, что орда потерпела поражение у стен Змеегорки!

– Нет смысла, друг мой! Пока ты обернешься с вестями, если вырвешься из осады, пока бояре почешутся принять какое-то решение, уж и весна поспеет, а то и лето. Так что сиди пока здесь. На все про все мы потратили чуть меньше четверти боеприпасов. Потерь – восемнадцать человек убитыми, три десятка раненых и покалеченных. Так или иначе, но я все равно заставлю ханов вести со мной переговоры, а не тупо подставлять собственные войска под жестокий удар.

– Стало быть, те слова, что ты молвил, дескать, платите мне дань и ступайте с миром – не красное словцо! – воскликнул молодой князь.