Научи меня ненавидеть - Ирина Шайлина

— Где мы устроим банкет для такой кучи человек? Я позвонила в три ресторана, глухо.

Она задумалась, губу закусила. Мне спину свербил Анькин взгляд. Скорее бы она уже последовала примеру брата и обзавелась семьёй. Родила трёх детей, стала в три раза толще и забыла бы уже про меня.

— Не знаю, — развёл я руками. Я действительно не знал. — Если бы мы поменьше тра*ались, а больше интересовались свадьбой, всей этой херни бы не было.

— Ой, все, — махнула рукой Мышка. Задумалась, взглядом в одну точку уставилась. В транс погрузилась. А потом её осенило. — Деревня!!!

— Что? — переспросил я.

— Хотела Маринка цветущих яблонь, получит. Там сад ого-го.

Через пять минут разработали какой-то план действий. Была привлечена и Анька, и Филька, наш институтский друг, толстый, наглый и весёлый. И ещё пяток человек.

— Нужно много столов, — командовала шепотом Мышь. — И много красивых скатертей, чтобы скрыть то, насколько наши столы разные и кривобокие. Много стульев. Много алкоголя. Много еды. Столовых приборов. Много всего.

— Вы сумасшедшие, — простонала Анька.

Но помочь согласилась. Долгих десять минут мы в разных позах позировали перед камерами. С невестой, с женихом, без них. А затем был разработан план отвлечения невесты. Много достопримечательностей. Ещё больше. И желательно застрять в пробке. Всем свадебным кортежем. Пока кто-то отвлекает невесту, кто-то накрывает стол.

Мне в пару выпала Аня, кто бы сомневался. Когда мы вырвались из свадебной суматохи и доехали до дачи, там уже хозяйничала Татьяна Сергеевна и какие-то незнакомые мне женщины. Два нетрезвых мужичка, по-моему, те же, что спасали Мышку от меня на тракторе, притаскивали столы. Тащились они из деревни и устанавливались буквой П под яблонями.

В моём багажнике лежали закупленные Маринкой в Икее скатерти, тарелки и бокалы. За мой, разумеется, счёт. В течение пятнадцати минут слышался звон посуды, клаксоны машин, которые за бешеную переплату доставляли заказанную еду

От нормальных горячих блюд до пицц и роллов огромными сетами. Я удивлялся, как Мышь может все это организовать, находясь в городе, возле невесты. Один мужичок рубил сучья деревьев, расчищая площадку, второй ставил столы, которые тут же накрывались скатертями и заставлялись посудой. Звенели бокалы, даже воздух гудел. Из деревни подходили ещё люди, многих из которых я знал ещё из детства. И все что-то несли. Кто-то стопку тарелок, кто-то бутылку водки, кто-то тазик с холодцом. Резались салаты, кто-то из баб запел песню. А я поверил, что свадьба получится. Пусть такая вот, но будет.

— Надувай шарики, — велела Анька и уснула мне в рот целую коробку разноцветных комочков.

— Ртом? — испугался я.

— Куда тебе, — хмыкнула Анька.

И я надувал. Надувал и надувал. Заполненные газом шары рвались к небу. Приехал Сердючка, которого звали Федор, привёз три коробки водки и три шампанского. Время бежало, бегали все вокруг и заставляли чувствовать меня таким живым, каким я давно не был. Вот что мне нужно было, окунуться в сутолоку, почувствовать себя живым. Филька доставил огромный торт, выбранный и испеченный по Маринкиному заказу. Хоть что-то будет по её плану. Торт и танец. Ко мне подошла Анька и встала так близко, что я чувствовал её тепло.

— Они уже скоро приедут, — сказала она. — Как тебе?

И кивнула на результат нашей деятельности. Я оглядел все и сам охренел. Буйным цветом цвели яблони и вишни, небо было чуть пасмурным, но спокойным, два десятка человек работало дружно, не покладая рук.

— По-моему, свадьба будет.

Анька засмеялась и толкнула меня локтем в бок. Меня покоробило от этого жеста, от её прикосновения.

— Руслан! — крикнула Татьяна Сергеевна. — Вынеси из дома вазы, поставим на столах цветы. Они в серванте, в гостиной. Только осторожнее, они ещё твоей бабушки!

От её слов кольнуло, вспомнилась та самая, бабушкина ваза, разбитая мной. Стало стыдно, впервые за двадцать лет. Подумалось, а знает ли Татьяна Сергеевна или Мышка стоически молчала об этом все эти годы? Стойкий, блядь, оловянный солдатик. Я махнул рукой, обещая все исполнить, поднялся по скрипучим ступеням веранды, вошёл в темную прохладу нежилого дома, пахнущего пылью, собственной ненужностью. Открыл сервант, посмотрел на стоящие в нем разнокалиберные вазы.

Сзади раздался звук шагов, подошла, обхватила спину, прижавшись грудью Анька.

— Анька, — мирно попросил я. — Не чуди. Сама же сказала, едут уже.

— Я успею, — шепнула она.

И не давая мне времени, ни одной даже секунды, потянула за рубашку, вытягивая её из брюк, расстегнула ширинку одним ловким движением рук. Пробежалась пальцами по животу, обвела пупок, нырнула под резинку трусов. Одобрительно хмыкнула, моё тело всегда реагировало на неё однозначно. Я не хотел её мозгом, давно, наверное, не хотел, но рукам дай воли — сомнут ягодицы, стараясь не трогать лишний раз, не касаться её надоевшего до оскомины тела, не заглядывать ей в глаза, в которых усмешка и чувство собственного превосходства. Загнуть раком, уткнув головой в сервант полный бабушкиных ваз, и тогда, правда, все успею. Торопливо, не думая, несколько минут резких движений, трехсекундный оргазм, и дальше идти как ни в чем не бывало. Анька любила такой секс. На грани фола, на грани эпатажа. И похрен, что невеста приедет с минуты на минуту, а под окнами режут колбасу с сыром и раскладывают виноград по тарелкам женщины вдвое старше её.‌

‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мысли пролетели в голове буквально за несколько секунд. Анька не почувствовала сопротивления с моей стороны, осмелела, отпустила руку ещё ниже, обхватила член рукой.

Я посмотрел в окно. Шора была отдернута, с улицы неслись голоса, дробный стук ножа, музыка. Наверняка, кто-то уже пил. Хотел ли я пить? Не знаю даже. Вот Аньку точно не хотел. И неважно, как реагирует на неё мой организм. Вдруг представил, что она вновь войдёт в мою жизнь на хозяйских правах, притащит новые часы, спать будет рядом по ночам, гонять Бублика тапочками, устраивать истерики. И ужаснулся. Вовремя она шла тогда. Если бы вытаскивала меня за уши из того дерьма, в которое я провалился, после того как сломалась моя жизнь, я бы чувствовал себя обязанным ей. А так — моя совесть чиста.

Анька не теряла времени даром. Я полюбовался мгновение её ухоженной макушкой напротив моего паха и шагнул назад. Она потеряла равновесие, покачнулась и чуть не упала вперёд. Я привёл в порядок свою одежду, шагнул мимо неё к серванту, достал две вазы.